Свердловск, 1976 (СИ) - Богдашов Сергей Александрович. Страница 39

— И бежит куда-то вдаль,

— Одинокий парусник.

— Мечта моя, мечта моя. Мечта — успеваю допеть Колину песню только до второго припева, а от дверей уже контролёры машут. Заканчиваем репетицию, сейчас народ в зал запускать будут. Песенка получилась славная. Приложил руку к аранжировке, предложив немного изменить стиль. Показал, как я вижу песню, сыграв и спев её в стиле Агутина. Ребятам понравилось, а Коля выпал в осадок, когда услышал, что мы из его песни сделали. Очень вкусная танцевальная вещица вышла, особенно когда бонги добавили и бэк-вокал побогаче расписали. Там и на гитарах есть где поиграть. Тут уж мы с Лёхой оторвались в фантазиях. Песня же своя, вот и твори, что хочешь.

Переодеваемся, причёсываемся, время от времени подглядываем в зал. Неплохо народ разошёлся. Попробуй устоять под Пресли и Армстронга. Девочки с удивлением обсуждают увиденные танцы. Что, не знали, как оказывается можно танцевать танго и босса-нову. Вот смотрите на старшее поколение, учитесь.

Выходим на сцену. Первые аплодисменты заработали своим видом. Смотрю в зал, улыбаться-то нам улыбаются, но похоже недовольны тем, что мы их оторвали от позабытых мелодий. Ничего, у нас кое-что припасено. Негромко беру ноту соль, чтобы поймать тональность. Вступление у меня после короткого брэка ударника, без инструментов.

В зале визг. В центр бегом вылетают пары и начинается светопреставление. Во, старики жгут! Как бы чего себе не поломали. У некоторых ноги выше головы взлетают! «Рок вокруг часов» та ещё штука, мёртвого из могилы поднимет. Не давая остыть, тут же играем Чатанугу чучу, где от души отрывается наш саксофонист. Потом отыгрываем Старинный вальс. Там уже Ирина удивляет всех своим, почти что оперным голосом. Пара инструменталок из популярных в то время фильмов, и Неудачное свидание Цфасмана. Уходим на перерыв, пусть записи покрутят.

За сценой нас встречают аплодисментами. Первой стоит Зинаида Степановна и хлопает громче всех…

— Какие вы молодцы, мальчики. Я на первой песне сама чуть в зал не выскочила. Но мы и здесь неплохо оторвались, да? — спрашивает она у своей танцевальной группы. Действительно ведь танцевали, я смотрю, все раскраснелись, — А вырядились-то, чистые стиляги, — одобрительно цокает она языком.

— Зинаида Степановна, есть идея…

— А что, если… — смотрим с Лёхой друг на друга, киваю ему, чтобы он говорил, похоже нам одновременно одно и то же в голову пришло, — Давайте попробуем ваших танцоров выпустить на сцену. Мы микрофоны немного назад оттащим, и им места хватит.

Все высовываются из-за кулис, рассматривая передний край сцены.

— Степашкина и Воронцов, держите ключ. Бегом переодеваетесь в костюмы для фокстрота и сюда, — тут же подхватывает идею директриса. Ага, это она не с народниками, а с бальными танцами сегодня занималась.

— Шестнадцать тонн, — реагирую я на слово фокстрот. Коля вздрагивает. Это единственная песня, которую он у нас поёт, как солист. Специально её к этому вечеру разучивали. Колин низкий голос неплохо подходил под стиль исполнения Тома Джонса. Щёлкаю пальцами, обозначив наш темп, и начинаю напевать.

— Чуть медленнее, они с закручиванием не успеют, — улавливает мою мысль директриса. Вместе подбираем нужный темп.

— У них танец сколько по времени? — задумчиво спрашивает Алексей.

— Четыре десять, — подсказывает кто-то из танцоров.

— Импровиз на два квадрата сыграешь? — Лёха смотрит на саксофониста.

— На тему Шестнадцати тонн? Да хоть восемь отожгу, — ни секунды не задумывается тот.

— Дима, иди сюда, — через сцену кричу осветителю и машу руками, чтобы он меня заметил, если не услышит. Тот за задником сцены перебирается на нашу сторону.

— У тебя куда были прожекторы сведены?

— На центральный микрофон, вон на тот, — показывает он пальцем. Прикидываю перестановку микрофонных стоек так, чтобы танцующая пара была под светом. Тревожное ощущение. Такое бывает, если ты в прицеле. Оглядываюсь. Зинаида на меня уставилась. Взгляд такой… оценивающий.

— Зинаида Степановна, не смотрите на меня так, не выйдет из меня танцора, — говорю ей немного громче, чем нужно, привлекая внимание ребят.

— Это почему же? — машинально уперев руки в бок, отвечает она. Понятное дело, в танцах с парнями всегда напряжёнка, а меня ростом и фигурой не обидели. Углядела вдруг перспективного кадра.

— Вам не покажу, — застенчиво отвечаю ей, нарочито смущённо шаркая ногой. Через секунду уворачиваюсь от начальственного подзатыльника, и тихое похрюкивание свидетелей нашего разговора переходит в откровенный ржач. Зинаида и сама грохочет, аж лицом побагровела. А девчонки среди бальных ничего есть. С парочкой я бы вполне… потанцевал.

Прибегает переодетая пара. Алое пышное платье на девушке, и почти что настоящий чёрный фрак на парне. Показываю им на точку, где стоит микрофон, объясняю про свет. Выглянули, кивают, что поняли.

Выходим. Отодвигаем стойки с передней линии. Я на пульте снижаю чувствительность микрофонов, матерясь про себя о сбитых настройках. Микрофоны переехали ближе к инструментальным колонкам, и теперь могут ловить их звук. Свет приглушён, прожектор ловит одного Николая. Начало песни и тут на сцену выбегают танцоры. Очень сильная пара. Зал в восторге. Неплохо начали.

Играем десять песен. Последняя — Шизгара. Танцевальный гимн СССР. Замечательная песня, истоки которой начинаются в девятнадцатом веке. Стивен Фостер написал тогда песню «Ох, Сюзанна», которая стала знаменем Калифорнийской золотой лихорадки. В 1963 году группа «The Big 3» сделала свою обработку этой песни, назвав её «Песня банджо». Там уже слышно будущую Шизгару просто очевидно. В 1969 году неизвестная тогда ещё голландская группа Shocking Blue записала песню Venus, взяв красивую гитарную партию из рок — оперы Томми, группы Who, а мелодию — у малоизвестных Биг-3. В песне нет слова «шизгара». Такого слова вообще не существует. Солистка Маришка Верес поёт фразу «She's got it» («она это получила», в контексте значит нечто вроде «В ней что-то есть, она клёвая»). Вот в таких муках рождалась популярная песня, ставшая вечнозелёным символом нескольких поколений и заставившая взять в руки гитару тысячи людей по всему миру. Как бы то ни было, магическое слово — Шизгара было канонизировано в русском языке.

С первыми танцами закончили. У сцены толпится народ, слышу, что нас благодарят за отличный вечер. У девочек в руках цветы, пусть по три с

кромны

А у меня проблемы. Вспомнив, что туалет на первом этаже не совсем в порядке, бегу вверх. Слышу хлопок двери и звяканье ключей. Директриса, уже одетая в плащ, домой собралась.

— Зинаида Степановна, как наши финансовые успехи? — спрашиваю первое, что пришло в голову, чтобы скрыть смущение.

— Плохо, — отвечает она, и увидев моё растерянное лицо, фыркает, добавив сквозь смех, — Сорок рублей до тысячи не добрали. Билеты кончились, — неожиданно она целует меня в щёку, и помахивая сумочкой, идёт по коридору. Походка-то у неё, как у двадцатилетней, машинально отмечаю про себя.

Вторые танцы играем на подъёме. После перерыва выпускаем наших гостей — Водопад. Первые две песни у них проходят не плохо, на третьей танцующих мало, в зале начинают посвистывать. Правы мы оказались, когда убеждали ребят, что на танцах надо играть танцевальную музыку.

В зале объявляют «белый танец» и звучит запись медляка от группы Чикаго. С ним мы угадали. Поможет вернуть залу желание потанцевать. Сейчас там девушки быстро настроение всем поднимут, вытащив на площадку приклеившихся к стенам парней.