Багровый берег (ЛП) - Чайлд Линкольн. Страница 39

Их осталось только трое: молодая тетушка, сэр Бартлби Харвелл, праправнук леди Харвелл — печальный, разнеженный жизнью экземпляр — и его незамужняя дочь, старая дева.

Они часами рассказывали свои старые семейные истории, показывали мне фотоальбомы и в благоговейных тонах говорили мне о леди Харвелл. Несмотря на их восхищение этой женщиной, увы, у них оказалось мало полезной информации: большинство из того, что они мне рассказали, я уже выяснил в ходе моих более ранних исследований. Они подали мне обед из сандвичей с вялым огурцом и слабо заваренным чаем. Я почувствовал растущее разочарование. Я держался за связь с потомками леди Харвелл, потому что пока не мог далеко продвинуться в своих собственных исследованиях, и чувствовал уверенность в том, что показав, как хорошо я осведомлен об их предке, могу тем самым преодолеть натянутость в общении. Однако теперь же, когда наконец-то завязалась непринужденная беседа, пришлось признать, что все мои усилия принесут весьма скудные результаты.

Тем не менее, во время обеда я поинтересовался документами леди Харвелл. Оказалось, что три оставшихся Харвелла ничего не знали ни о каких документах, но сообщили мне, что, если они и существуют, то их следует искать на чердаке. Естественно, я запросил к ним доступ. После кратких уговоров они согласились. Итак, обед закончился, и сэр Б. провел меня по гулким галереям и по путаным лестницам, после чего завел меня на чердак, который находился под самой крышей особняка. Здесь не было электричества, но, к счастью, я был достаточно дальновиден, чтобы взять с собой фонарик с запасными батарейками.

Чердак был огромен! В нем господствовал беспорядок недалекий от элювия: здесь валялись части старинных пароходных труб, стопки пустых деревянных ящиков для перевозки грузов, манекены портного, печатные принадлежности, бесконечные груды старых экземпляров «the Times» и номеров «Punch», датированные несколькими десятилетиями назад и бережно связанные шпагатом. Все было покрыто толстым слоем пыли, и с каждым шагом она все больше поднималась в воздух и распушала свои ядовитые перья. Сначала сэр Б. присматривал за мной — возможно, он боялся, что я наполню свои карманы какими-то древними побрякушками, — но с тем, чтобы держать меня подальше от всего этого хлама, пыль и крысы справлялись лучше него, и он извинился за это.

Я провел здесь час, моя спина жутко болела от постоянной нужды наклоняться под низким потолком, мои глаза, нос, руки и одежда полностью запылились, и, несмотря на все эти старания и жертвы, я не нашел ничего полезного или ценного. Однако когда я уже собирался сдаться и спуститься вниз, на грешную землю, луч моего фонарика вдруг осветил нечто любопытное — старинный деревянный шкаф. Что-то в нем вызвало мой интерес: даже сквозь слой пыли я смог рассмотреть, что этот шкаф был более высокого качества, нежели его соседи. После того, как я стер пыль манжетой моего пиджака, я понял, что шкаф сделан из высококачественного палисандра с латунной отделкой. К счастью, он был не заперт. Я открыл дверцу и нашел именно ту сокровищницу, на которую и надеялся.

Внутри двух ящиков находились десятки различных документов леди Харвелл: документы по имению, различные папки, юридические документы, правосторонние споры, которые она вела с соседом, ранняя копия ее завещания. Но наибольший интерес для меня представлял дневник, который она вела с подросткового возраста, то есть, с начала двадцатых годов. А еще связка писем, перевязанных лентой — это была переписка, которую она поддерживала с сэром Хьюбертом Харвеллом во времена их романа. Это была действительно редкая находка — в конце концов, леди Харвелл была кем-то вроде свободного мыслителя, а также про-феминисткой, и ее брак, по слухам, оказался очень бурным, прежде чем он был прерван преждевременной смертью ее супруга — и, несомненно, чтение ее архивов окажется весьма увлекательным. Я сразу начал планировать свою кампанию, чтобы убедить оставшихся Харвеллов позволить мне расшифровать дневник и письма.

В шкафу присутствовал еще целый набор интригующих документов: морской договор, страховое свидетельство и список, в котором тщательным образом перечислялся комплект драгоценных камней.

Сначала я просмотрел список. Камней в общей сложности оказалось двадцать один, все — рубины кабошон звездной и двухзвездной вариации, и каждый из них был высокоценного цвета — «голубиная кровь». Вес в каратах варьировался от 3 до 5.6. Без сомнения, это был каталог знаменитого набора семейных драгоценностей «Гордость Африки», который подарил Элизабет ее муж в качестве свадебного подарка. Поскольку камни были утеряны, я понял, что этот подробный каталог будет представлять большой интерес.

Прилагаемое страховое свидетельство оказалось еще более интересным. Оно было прислано из лондонской конторы «Ллойд», и в нем приводилась контрольная проверка и оценка драгоценных камней, которая была сделана по запросу самого «Ллойда», и в конце документа стояла печать с примечанием: «Этот груз настоящим сертифицирован и застрахован».

Затем я просмотрел морской контракт. Документ был датирован ноябрем 1883 года и заключен между леди Харвелл и неким Уорринером А. Либби, лицензированным морским капитаном. Согласно условиям контракта, Либби принял на себя командование лондонско-бристольским пароходом « Замок Пембрук »… и от имени леди Харвелл должен был доставить в Бостон в кратчайшие сроки чрезвычайно ценный и необычный груз. Контракт содержал несколько очень специфических сертификатов, соответствующих двадцати одному драгоценному камню, перечисленных в прилагаемом страховом свидетельстве. Либби должен был носить эти драгоценные камни в кожаном мешочке, который был плотно завязан и прикреплен к поясу. Ремень он не имел права снимать ни в коем случае и должен был носить его на себе постоянно. Он не должен был разрезать или иным способом нарушать упаковку камней, рассматривать содержимое мешочка или говорить обо всем вышеперечисленном кому-либо. Высадившись в Бостоне, Либби обязался немедленно доставить ремень с прикрепленным к нему грузом мистеру Оливеру Уэстлейку, эсквайру из «Уэстлейк & Херви», адвокату с Бейкон-Стрит.

«Чрезвычайно ценный и необычный груз». Если это то, о чем я думаю, то этот документ может пролить свет на то, что я считал довольно неясным эпизодом в жизни леди Харвелл — эпизод, который закончился тем, что она получила большую страховую выплату от страховой конторы «Ллойда». Это также прольет свет на морскую тайну, связанную с леди Элизабет, и на потерю драгоценностей «Гордость Африки». Я знал, что моя первая задача заключалась в том, чтобы убедить оставшихся членов семьи дать мне дополнительное время для изучения этих документов… хотя я принял меры предосторожности и использовал камеру на моем телефоне, чтобы на всякий случай сфотографировать свои находки под светом фонарика. Моя следующая задача казалась еще более обширной и важной и, в конечном счете, могла бы закончиться путешествием — путешествием, начинающимся от этого самого темного и пыльного в мире чердака к берегам Северной Америки в поисках последнего недостающего кусочка мозаики под названием «Замок Пембрук».

29

Лейк поднялся по последним узким, изогнутым ступеням, затем отступил в сторону, пыхтя от напряжения, чтобы позволить другим посетителям присоединиться к нему. Обычно верхняя часть маяка была его излюбленным местом: прекрасный вид из панорамных окон охватывал все 360 градусов, и в такой обстановке уединение становилось особенно ценным. Сегодня же вид был испорчен грязным облачным небом. И еще тремя людьми, занявшими все небольшое пространство, где уединение теперь стало недосягаемо.

Лейк оглядел своих спутников, наблюдая, как они собираются на смотровой площадке: Кэрол, Констанс — сдержанная и элегантная, как и всегда — и Пендергаст. Агент ФБР был одет в черное кашемировое пальто, еще сильнее оттенявшее его алебастровую кожу и делавшее ее еще более бледной.