Констанца (СИ) - Соколина Наталья. Страница 67

— Но я же прекрасно себя чувствую! — Ей было его жаль, — я думаю, мы можем попробовать как-нибудь… по- другому, наверно… — Констанце было ужасно стыдно предлагать мужчине взять её как-то не так, как обычно. Но ведь это был её мужчина, её любимый, и он страдал, но не искал удовольствия на стороне. Поэтому она решительно прижалась к нему и прошептала ему в губы: — Ален, ну пожалуйста… я же не знаю, как, а ты наверняка знаешь…!

Он вздохнул, опять поцеловал её и стал расстёгивать платье: — давай договоримся: если только ты почувствуешь малейшее неудобство, не боль, Констанца, а просто неприятные ощущения, ты сразу же скажешь мне, поняла?

— Поняла. Не бойся, всё будет хорошо.

Он с сомнением провёл рукой по её голой спинке и вдруг замер: — а где шрамы? — Она вывернула шею, стремясь заглянуть себе на спину, — Констанца, у тебя шрамы разгладились!! — Она удивилась и подумала, что с некоторых пор не чувствует жара, идущего от его руки, когда он гладит её по спине.

Как была, обнажённая, она соскочила с кровати, но опомнилась и прикрылась платьем. На туалетном столике схватила маленькое ручное зеркало и, повернувшись спиной к зеркалу большому, кое-как (живот мешал!) заглянула в него. Шрамов, оставленных кнутом лорда Нежина, не было! Она не верила своим глазам, но от них остались бледно-розовые тонкие полоски.

Констанца подбежала к кровати: — Ален, любимый, это ты!! Ты не верил, что шрамы исчезнут! Говорил, что сила ведьмака не направлена на добро! О, Ален, я люблю тебя, ты самый-самый лучший, самый замечательный! — Она с упоением целовала его, а он, обрадованный ничуть не меньше её, горячо отвечал тем же.

Констанца и не заметила, как он поставил её на колени на кровати и велел упереться руками, а сам пристроился сзади, придерживая её за бёдра. Ей опять стало ужасно стыдно, но он шептал, как любит её и как благодарен за эту близость. К её огорчению, он был, хотя и нежен, но тороплив. Констанца немножко обиделась, но он сказал, что после рождения ребёнка всё обязательно будет, как прежде, а пока не стоит рисковать.

Они долго лежали, обнявшись. Приближался обед, в гостиной, за дверью тихо ходила данна Ольгия, а Констанце было спокойно и уютно в объятиях Алена и она, незаметно для себя, задремала.

Укрыв её простыней, Ален вышел из спальни и аккуратно прикрыл за собой дверь. Встретив вопросительный взгляд данны Ольгии, он улыбнулся и кивнул: — пусть спит. Обед можно и перенести.

Глава 27

Констанца ещё не успела толком познакомиться с поместьем, как нагрянула леди Эмилия, а с ней три женщины: портнихи и белошвейка. Под строгим взглядом Её милости они крутили и вертели Констанцу, снимая с неё мерки. Было решено, что свадебное платье сошьют из зелёного, цвета весенней травы, шёлка. Она с затаённым восторгом погладила ладошкой ткань, раскинутую на столе в комнате для шитья. Вкраплённый в неё тонкой золотой нитью узор искрился и переливался на солнце. — Нравится? — леди Эмилия с улыбкой наблюдала за девушкой. Та застенчиво кивнула:

— Очень! Только…Ваша милость, не будет ли такое платье… чересчур роскошным…, - она намекала на свою беременность, и Её милость поняла, нахмурилась:

— даже не думай об этом! Мне кажется, этот цвет будет хорош к твоим волосам и глазам. А теперь посмотрим, что можно сшить из этого шёлка.

В конце концов, они приняли фасон, предложенный портнихами. Перехваченное под грудью и ниспадающее тяжёлыми складками, платье удачно скрывало живот, а глубокий вырез, чуть-чуть приоткрывающий пополневшую грудь и нежную шейку, притягивал взгляд. О чём незамедлительно сообщил Констанце в заалевшее ушко заглянувший в швейную Ален.

Весь день он ездил по деревням, встречаясь со старостами. По его озабоченному виду Констанца поняла, что не всё благополучно на его землях. Она вопросительно подняла брови, глядя на него, но он улыбнулся: — милая, ты будешь самой красивой из невест, когда-либо выходивших замуж! — Она понимала, что это комплимент любящего мужчины, но всё равно слышать было приятно.

Вечером приехал ювелир. Он привёз кольца, которые новобрачные наденут друг другу перед алтарём Всеблагого. У Констанцы захватило дух, таким красивым и изящным было её кольцо. Довольно широкое, но не тяжёлое, потому что состояло из тонкой золотой проволоки с вкраплением сияющих бриллиантов и одного, но крупного, рубина. Кольцо Алена было поскромнее, но тоже красивое, повторяющее узор её кольца.

Вместе с леди Эмилией Констанца вчитывалась в строки предлагаемого поварами свадебного меню. Она призналась себе, что, если бы не будущая свекровь, она ни за что не справилась бы с подготовкой к свадьбе. Ей показалось смешным, что она, простолюдинка и дочь кузнеца, должна будет принимать благородных лордов и леди. Правда, Её милость осторожно сказала, что все их знакомые в столице, приглашённые на свадьбу в “Жемчужный Ручей”, под благовидными предлогами отказались, а они с лордом Николсом не стали настаивать. С жалостью глядя на Констанцу, она сказала, что не стоит рассчитывать и на соседей, хотя никто из десятка приглашённых семей пока что не прислал отказа. Та улыбнулась: — Ваша милость, я буду вполне счастлива, если на нашем бракосочетании будете только вы с лордом Николсом и лордом Касилисом! — Про себя она подумала о том, как же сильно она соскучилась по отцу, данне Эдите и её скромном и застенчивом муже, да и ворчливую старую травницу ей тоже хотелось бы увидеть. Она тяжело вздохнула. Может быть, потом, после рождения ребёнка, ей удастся уговорить Алена навестить отца?

****

Констанца и не представляла, какой поток сплетен и насмешек обрушился на семью дар Бреттонов. Ведь они нарушили все неписаные правила приличия, которым свято следовало общество. Кроме того, бывший Главный королевский дознаватель собирался нарушить закон, запрещающий жениться на девушке низшего сословия! Неважно, что теперь он стал обычным мелкопоместным лордом и жил в захолустье. Те, кто всегда завидовали ему, его влиянию на короля и политику короны, теперь торжествовали. Было совершенно ясно, что лорд Ален больше никогда не появится во дворце.

Однажды, не удержавшись и видя, что Его Величество не вспоминает о лорде Алене, один из придворных, допущенный на большой королевский приём, имел неосторожность в присутствии короля язвительно заметить, что, возможно, “лорд Ален скучает без своих пыточных подвалов”. Услыхав это, Его Величество дёрнулся, как будто его укололи иголкой и резко ответил, что Ален дар Бреттон честно и, зачастую, с риском для жизни, выполнял свой долг, “за что мы, Рихард IV, питаем к нему величайшее уважение”.

Придворный стушевался, всеми силами пытаясь стать незаметным, но король уже отвернулся и занялся разговором с Её Величеством. А незадачливый лорд более не был допущен на большие королевские приёмы, что послужило уроком всем злопыхателям.

Всё же, во дворце шептались, что Его Величество не одобряет женитьбу лорда Алена, а значит, присутствовать на этой свадьбе нежелательно.

****

Спустя три месяца Констанца сидела на скамейке парка и с улыбкой вспоминала прошедшие события.

У неё подкашивались ноги, когда она, выйдя из кареты у храма Всеблагого, подала Алену руку, и они двинулись к высоким стрельчатым дверям. Её любимый был очень красив в треконде из винного цвета парчи, в рубашке с белопенным кружевным жабо. Она чувствовала, как он напряжён. Искоса посмотрев ему в лицо, Констанца увидела нахмуренные брови и жёстко смотрящие перед собой глаза. Она вздохнула и незаметно чуть сжала пальцы, затянутые в перчатку и лежащие на сгибе его локтя. Уголок его рта дёрнулся в улыбке, и он слегка прижал к себе её руку.

В храм они вошли одни. Таинство бракосочетания совершалось без присутствия посторонних людей. Лорд и леди дар Бреттон, а также лорд Касилиус, прибывший накануне, остались во дворе храма. Сзади них толпились немногочисленные гости: соседи из трёх близлежащих поместий, именитые горожане с семьями. В настежь распахнутые ворота с любопытством заглядывал простой люд, пришедший поглазеть на свадьбу хозяина “Жемчужного Ручья”.