Распутин. Тайна его власти - Хереш Элизабет. Страница 23

В примитивном поведении Распутина и его особенной манере говорить, в его часто несвязных и обрывочных фразах царица замечала только элемент спонтанности, не сомневаясь в достоверности высказываний. «Это чистая душа, которая слышит голос Бога», — так оценивала царица очевидную наивность своего друга. Она надеялась найти в Распутине такую «чистую душу», с помощью которой можно обрести милость Божью. Разве черногорки, которые уже давно его знали, прежде чем ввести Распутина в царскую семью, не говорили Александре: «Он удивительный человек. Он святой. Он лечит все болезни. Простой сибирский мужик, но ты же знаешь, Аликс, Бог никогда не дарит таланта творить чудеса детям цивилизации…»

«По словам самой царицы, — писал будущий министр внутренних дел Протопопов, — именно Распутин был тем, кто научил ее верить в Бога и молиться, привел к смирению. Он вернул ей покой и вылечил от бессонницы…»

«Она относилась к нему с величайшим почтением, — добавила к сказанному придворная дама Лилия Ден, — а он на протяжении многих лет оставался одинаковым и не менял своего отношения к государям…»

То, что и Николай доверял Распутину, по крайней мере, первое время, вероятно, связано не только с убедительностью Григория Распутина, но и с недостатком у молодого царя определенного жизненного опыта. Он тоже вырос в относительно изолированной семейной среде. Его учителями были старый генерал и юрист-реакционер, не считая зарубежных преподавателей иностранных языков, которым способный ученик был обязан блестящим оксфордским английским, необычным для русского человека, свободным от акцента французским и исключительным немецким языками. Получая военное образование, он буквально расцветал и снискал особую любовь в этих кругах. Находясь в обществе, Николай подкупал очарованием и игрой на пианино.

Но его кругозор не был широким настолько, насколько это требовалось от русского государя, тем более в такое время. Если бы в молодом возрасте его постепенно посвящали в вопросы государственного руководства, он не был бы настолько не подготовленным к внезапно перешедшей к нему власти. Но его отец, Александр III, еще долго не собирался расставаться с троном, а что до разговоров в семейном кругу, то здесь он, в некотором роде, наложил табу на темы, касающиеся политики и государственных дел, вероятно, чтобы отвлечься от этого и отдохнуть.

О недостатке жизненного опыта молодой Николай пожалел уже в двадцатитрехлетнем возрасте. Когда его после окончания учебы и получения военного образования отправили в кругосветное путешествие, он разочарованно заявил молодому и самому близкому ему дяде, Александру Михайловичу: «Моя поездка бессмысленна. Дворцы и генералы во всем мире одинаковые, а это единственное, что я смогу увидеть. С таким же успехом я мог бы остаться и дома».

Когда в возрасте всего лишь сорока девяти лет умер отец, Николай был совершенно сломлен от сознания свалившихся на его плечи забот. И многие соотечественники придерживались мнения, что Россия вместе с царем Александром потеряла железную опору, которая была бы способна спасти ее от падения.

Тот же родственник и друг Николая II так характеризовал трагическую разницу между сыном и отцом: «Молодой царь провел первые десять лет своего правления за огромным письменным столом в рабочем кабинете и, стиснув зубы, выполнял указания своих дядек. Он ничего не боялся больше, чем остаться с ними наедине.

Хотя в присутствии посторонних его мнение для дядей и воспринималось как приказ, но как только они оставались наедине с племянником, то заставляли его почувствовать разницу в возрасте. Царь обычно глубоко вздыхал, когда на утреннем совещании придворные извещали его о визите одного из дядей — родственники всегда что-то от него требовали. Николай Николаевич видел себя военным командиром. Алексей Александрович хотел командовать флотом. Сергей Александрович с удовольствием превратил бы московское генерал-губернаторство в родовое имение. Владимир Александрович хотел бы стать деятелем искусства. У всех были свои любимцы среди генералов, которым они покровительствовали, свои балерины, мечтающие проводить свои „русские сезоны“ в Париже.

К шести часам вечера молодой царь чувствовал себя совершенно разбитым. Он, признавая свое бессилие, бросал взгляд на портрет отца, от которого лучше бы он не унаследовал ничего, кроме таланта уметь говорить о России языком этого, внушающего страх государя.

Александра III все боялись как огня. „Перестаньте разыгрывать из себя царя“, — покрикивал он на своих братьев и кузенов, которые от него хотели чего-то, что он считал несправедливым или неразумным.

Николай так не мог. Он капитулировал перед своими дядями. Когда я говорил с ним о реорганизации флота, который возглавлял дядя Алексей, он только пожимал плечами: „Я знаю, что ему это не подойдет. Я тебе уже сейчас говорю, он не согласится на это“. — „В таком случае, Ники, ты должен вынудить его. Это твой долг по отношению к России“. — „Но что мне с ним делать?“ — „Но ты же Царь, Ники. Ты можешь действовать так, как нужно для защиты наших государственных интересов“. — „Хотя это и так, но я знаю дядю Алексея. Он будет вне себя. Весь дворец услышит его гнев“. — „Тем лучше. Тогда у тебя будет повод уволить его в отставку“. — „Как я же могу бросить дядю Алешу? Любимого дядю моего отца?!“ — и на этом наши разговоры заканчивались…»

Александр Михайлович, вероятно, был прав: 14 мая 1905 года устаревший русский флот был разгромлен в битве при Цусиме. По меньшей мере, из семейного уважения царь из этого не сделал никаких выводов. и настолько же бессильным он позже окажется к той настойчивости его жены, проявленной к Распутину.

«Его самыми большими ошибками были его положительные качества, — к такому выводу приходит „Сандро“, — потому что он обладал всеми качествами, о которых может мечтать обычный человек, и которые представляют для него ценность. Для монарха же они фатальны. Как простой смертный, он мог бы жить гармоничной жизнью, быть всеми уважаемым и любимым, мог стать идеальным отцом семейства. Но его вина состояла в том, что судьба превратила его добрые качества в смертельный инструмент уничтожения.

Он так и не смог понять, что властитель государства должен подавлять в себе все чисто человеческие чувства. После первых поражений, таких как катастрофа в Японии и других потрясений, он потерял веру в смысл своего предназначения. Он стал апатичным. У него осталась единственная цель, сохранить жизнь сыну…»

Тайна Распутина: гипнотизер, комедиант, шаман

Тайна магического воздействия Распутина на женщин, с помощью которого он даже пытался манипулировать царем, по крайней мере, вначале успешно скрывая от государя двойственность своей натуры, на первый взгляд, кажется совершенно необъяснимой, равно, как и способности к исцелению.

«Нет ничего загадочного в его мнимой способности облегчать страдания Царевича», — к такому выводу пришел занимавшийся исследованием Распутина историк Георгий Катков и напомнил, что Распутин мог снять только приступы болезни, а не саму болезнь, например, у престолонаследника, — если вообще можно в это верить, — так и не сумев освободить его от наследственного недуга.

«Разумеется, гипноз не мог изменить состава его крови и повлиять на ее свертываемость, — пишет он, — однако известно, что гипнотическое воздействие способно повлиять на вазомоторную систему и изменить проходимость сосудов аналогично действию адреналина и других подобных средств. Но царице все это казалось чудом…»

Тем не менее, современные медицинские исследования доказали эффективность воздействия гипноза на болевые ощущения и даже на циркуляцию крови в сосудах.

Врачи подтверждают, хотя и в весьма ограниченных пределах, возможность воздействия гипноза на интенсивность кровотечения больного гемофилией, признавая, что его умелое применение может способствовать сдерживанию кровотечений. Британский генетик Дж. Б. С. Галдейн полагает, что гипноз или какой-то подобный метод мог бы способствовать сужению мелких артерий. Поскольку последние подчиняются реакциям вегетативной нервной системы и не могут контролироваться волей пациента, то их сужение может произойти, если человек находится под воздействием гипноза.