Венера из меди - Дэвис Линдсей. Страница 18
– Ладно. Тогда, позволь, я сам это скажу тебе! Ее рассказ был таким: она собирается замуж, и хочет быть уверена в своих перспективах на будущее. Один гороскоп был ее собственный; что позволяет считать, что он был благоприятным. А второй был…
– Ее будущего мужа.
Тюхе криво улыбнулась, как если бы предполагала, что эта информация обязательно будет понята неверно: некоторые люди считают, что обладание чужим гороскопом дает некую власть над его душой.
XV
Первый положительный намек на мотивы Северины; я чувствовал как мои пальцы ног закололо, а пятки пытаются вдавиться в прочный мозаичный пол. Грубый ворс моей поношенной шерстяной туники стал колоть между лопаток. В эту изысканно-цивилизованную комнату, с ее строгим обитателем, прокрался ужас.
Прежде, чем я смог ответить, астролог взяла инициативу в свои руки:
– Я полагаю, ты не суеверен?
– Суть в том, – воскликнул я, – считает ли сама Северина, что обладание гороскопом дает ей власть над женихом!
Рим благосклонно относится к тому, кто проявляет пристальный интерес к собственной судьбе. Но интересоваться чужой – считается признаком дурных намерений. И действительно, в политике получить гороскоп соперника считается очень враждебным актом.
– Будущий он муж или нет, Северина серьезно нарушила запрет на вторжение в личную жизнь. Тюхе, ты можешь оказаться в обвинительном акте, как соучастник в расследовании неестественной смерти. Если вольноотпущенник умрет, то я буду готов указать на тебя, как на лицо, давшее повод убийце, или даже прямого соучастника. Что ты ей сказала?
– Я сказала ей правду, Фалько.
– Хватит наводить тень на плетень! Если Нов должен умереть в ближайшие несколько недель, лучше скажи мне это сейчас…
– Когда человеку предначертано умереть, он умирает!
– Далее ты скажешь, мне, мол все люди смертны…
– Мой дар позволяет только наблюдать. Я могу лишь интерпретировать знаки судьбы, но я не могу изменить ее.
– Ха! И ты никогда не пробовала?
– А ты?
– Меня воспитала хорошая мать; сострадание иногда имеет место в моей работе…
– Ты, должно быть, очень разочаровавшийся человек.
– Я был бы более разочарован, если бы людям с дурными намерениями было позволено и дальше делать свои дела беспрепятственно…
– Любая сила имеет свою противоположность, – заверила меня Тюхе. – Дурные влияния уравновешиваются благоприятными.
Все еще стоя совершенно неподвижно, она внезапно улыбнулась мне с такой энергией, что невозможно было встретить ее прямо в лицо.
– Может быть, ты посланник звезд?
– Выбрось из головы! – зарычал я, отбивая назад ее улыбку. – Никакая небесная канцелярия мной не владеет; Я независимый дух.
– Не вполне, мне кажется!
Мгновение она колебалась, не рассмеяться ли. Она позволила желанию угаснуть, и шагнула в сторону от дверного проема.
Я предсказал (в частном порядке), что некий красивый темноволосый мужчина со смышлеными глазами вот-вот проворно покинет этот дом.
– Тюхе, если ты отказываешься сказать, в безопасности ли Нов, скажи по крайней мере: будет ли Северина Зотика наказана за свои преступления?
– Нет. Может она никогда и не будет счастлива, но она будет жить долго и умрет в своей постели.
– Ты сказала ей это?
Гадалка посмотрела на меня искоса.
– Мы говорили только о ее надеждах на счастье.
– Ну да. Я полагаю, очень немногие спрашивают тебя: не буду ли я скормлен львам как обычный преступник?
– Верно!
– И что ты ответила ей о ее новом замужестве?
– Ты не поверишь.
– Испытай меня.
– Следующий муж Северины проживет дольше нее и умрет стариком.
Я сказал, что это отличная новость для мужа.
Настало время расстаться. Я задумчиво кивнул прорицательнице, с уважением, которое отдаю всякому, на кого трудятся три бухгалтера. Они никогда не дают уйти просто так:
– Ты хотел бы получить предсказание, Фалько?
– Как я могу этому помешать?
– Некто, кто любит тебя, мог бы добиться в жизни большего.
Когда мы затронули Елену, я не мог помешать гадалке заметить изменение выражения моего лица.
– Этот некто не любил бы меня сейчас, если бы имел достаточно здравого смысла избрать менее злую судьбу.
– Твое сердце знает; правда ли это.
Не было никакой проклятой причины, чтоб я оправдывался за Елену перед мелочными уколами вавилонской шарлатанки.
– Мое сердце у ее ног, - резко ответил я. – И я не буду винить ее, если она пнет его ногой прочь! Но не стоит относиться с неуважением к ее верности! Ты видишь меня, и сделала несколько точных умозаключений, но ты не можешь судить о моей женщине…
– Я могу судить о любом, – ответила гадалка спокойно, – посмотрев на того, кого они любят.
Как и любое астрологическое высказывание, это могло означать все, что вы хотели, а могло и вообще ничего.
XVI
Я вернулся по своим следам на Счетную улицу. Почти сразу портшез появился из дома. Я даже не успел добраться до своего привычного места за столом в забегаловке, задержавшись на противоположной стороне улицы, чтоб купить яблоко у старика, который держал там прилавок с фруктами. Он рассказывал мне о своем саде в Кампаньи 80, который находился всего в нескольких милях от овощной фермы семьи моей матери. Мы были так глубоко погружены в беседу о достопримечательностях и нравах Кампаньи, что я не мог так уж легко отвязаться от него и броситься преследовать носилки.
Затем, пока я все еще пытался отклонить предлагаемые старичком бесплатные фрукты, из прохода позади сырной лавки высунулась голова женщины, чей рост и фигура напоминали Северину. Но была ли это она? Во всяком случае, служанка у ее локтя была горничной охотницы за золотом…
Я заметил их совершенно случайно. Это позволяло предположить, что мое наблюдение было замечено; таким образом, мой промах у Тюхе был подстроен; и этот отбывший портшез был приманкой.
Обе женщины теперь наблюдали за забегаловкой. Я ждал у фруктового прилавка, пока они казалось не были удовлетворены видом пустой скамьи, где я обычно сидел. В конце концов они отправились пешком, а я предпринял все меры, чтоб следить за подозреваемой, оставаясь невидимым.
Если визит к гадалке и был показателен, то это было еще ничего, по сравнению с тем, что произошло дальше: Северина Зотика посетила мастерскую каменотеса.
Она заказывала надгробие.
Я мог догадаться, для кого.
После того, как она выбрала глыбу мрамора, я проследил за ее уходом. Лишь убедившись, что она направляется прямо к себе домой, я поспешил на встречу с каменотесом сам.
Его звали Скавр. Я нашел его в узком проходе между его запасами. С одной стороны были штабеля высотой до потолка грубо отесанных блоков вулканического туфа, применяемых в строительстве; с другой стороны ящики, закрывающие более мелкие мраморные плиты, которым суждено получить самовосхваляющие эпитафии второразрядных чиновников, стать памятниками старым солдатам и превратиться в трогательные таблички в память милых потерянных детей.
Скавр был низкорослый, могучий, покрытый пылью мужик с лысой макушкой, широким лицом, и маленькими ушами, стоявшими торчком по обеим сторонам его головы. Разумеется, все договоренности с клиентами были строго конфиденциальны. И, разумеется, размер взятки, которую с охотой могли обеспечить мои клиенты, ставил нас выше этого.
– Я интересуюсь Севериной Зотикой. Она должно быть из твоих постоянных клиенток, которых ты любишь – какая трагедия!
– Я выполнил один или два ее заказа, – признал Скавр, не находя нужным ссориться из-за моего шутливого вступления.
– Три мужа внизу, а следующий собирается! Прав ли я, что она только что заказала новый могильный камень?
Он кивнул.
– Я могу посмотреть текст надписи?
– Северина заходила только договориться о цене и внесла деньги за сам камень.