Третье пришествие. Звери Земли - Точинов Виктор Павлович. Страница 16

Внезапно я сообразил, что мысленно назвал ее Натали, не Горгоной… И представил без купальника… Нет, нет, в купальнике ей все же лучше… топлес – не ее, это скорее к лицу Илоне. Вернее, не к лицу, а… в общем, понятно.

Комп Леденца стоял на своем законном месте… Я вновь не удивился – похоже, в гараже Авдотьи Лихтенгаузен растратил все запасы удивления на десять лет вперед.

Я вспомнил про дебильный меморандум сталкера об уничтожении всех Зон, первый вариант которого он якобы отослал по электронке в ЦАЯ, и не удержался, присел на минутку за чужую клавиатуру. Интересно стало, пришел ли ответ… И как обстоят дела с чувством юмора у человека, ответ сочинявшего, тоже хотелось узнать.

Не сложилось… Вход в систему сталкер запаролил, даже не ждал от него. А с заставки на меня уставилась вдова Леденца и его дети – мальчик лет пяти и девочка чуть постарше. Никаких следов аномальности во внешности детей… Они и не аномалы. Леденец перед первой своей вылазкой в Зону депонировал в «банк спермы» столько генетического материала, что хватило бы зачать взвод сталкерят… чупа-чупсов с чистыми генами… Очень уж дорожил он «человечностью», своей и потомства.

Плоды искусственного осеменения вроде бы и улыбались с заставки, но их взгляды… Взглядами они старались просверлить во мне дырку. Или прожечь.

– Не пяльтесь, нечего тут, – неприязненно заявил я. – Вы-то хоть живы, и зыркать вам есть чем, а вот ваш папашка у моей…

Я осекся, сообразив, чем занимаюсь… Доктор, это лечится?

Ладно… Не стоит забывать, зачем пришел.

Заначка находились на своем законном месте, кроссовки тоже. Забрал первое, обул второе. Поколебался секунду-другую – и набрал номер Илоны со служебного. Даже если гг. Сало и Антипин уже начали активно слушать все здешние телефоны, ничего криминального не прозвучит, в конце концов.

– Привет, это я… Жив, здоров, здесь все тихо и спокойно… Скоро собираюсь обратно.

– Слушай, а заскочи тогда в школу, забери Юльку после экзамена? У меня тут засада…

– Что не так?

– Да все не так… Не уйти… Из ТСЖ позвонили – на мою нижнюю соседку вода подтекает, сантехники придут, всю систему проверять будут… В общем, не выбраться.

– Ладно, заберу…

Она назвала адрес школы и время окончания экзамена. Успею с запасом, понял я, можно не торопиться. И направился к двери. Неторопливо.

Замер, хлопнул себя по лбу… Вот дурак-то! Все сделал, даже с изображением на компьютерном экране подискутировал, а зачем сюда явился – позабыл.

На дверце сейфа белела бумажная полоска с печатью, но код поменять никто не потрудился… Зачем, если уже выгребли все до последней бумажки? (Не только бумаги пропали, полупинтовый бутылек «Джека Дэниелса», заначенный на черный день, тоже дематериализовался.)

Эйнштейн заложил свою информационную бомбу уже после, в пустой сейф. Почему не оставил Илоне, понятно, инфа ничем и никак не защищена: большой бумажный конверт. Внутри, на ощупь, тоже бумаги – вскрывай и читай.

Но почему секрет хранится именно здесь? Не самое надежное место, мог бы уж придумать тайник и вне офиса… Либо Илья был в диком цейтноте и решил рискнуть: никто, мол, не полезет снова в опустошенный чужой сейф. Либо… Второе «либо» не придумывалось.

Ладно, надо посмотреть, что там, может, и этот вопрос отпадет. Но лучше смотреть не здесь, загостился.

Двинулся к выходу тем же путем, и на боковой лестнице меня поджидал сюрприз. Перекрыв грузным телом узенькую площадку, там стоял полковник Антипин И. Р. (в просторечии – Ира, в минуты раздражения – Ирод), врио начальника объекта № 17 ЦАЯ, кодовое обозначение «Виварий».

Они с г. Сало были примерно ровесниками, лет по сорок пять плюс-минус каждому. Анкетных данных этих двух господ я не знал. Но подозревал, что родились они в одном роддоме в один день. И там, в роддоме, их перепутали. Потому что ну какое из Сала – Сало? Господин Сало фигурой напоминает молоденькую стройную девушку… Не юношу, именно девушку, у юношей обычно плечи шире бедер, а не наоборот.

Фамилию Сало мог бы прославить г. Антипин… Сала на его фигуре хватает, внушительная у полковника фигура…

Перепутанный в младенчестве «Сало» уставился в окно, как будто выходило оно не на унылый пустырь, а на пляж, облюбованный нудистками, и словно бы поджидал меня. А может, действительно поджидал, но демонстративно не замечал, увлеченный нудистками. Однако встал так, что мимо не проскочишь. Я поневоле остановился.

– Молчи и слушай, – пророкотал Антипин. Поздоровался, так сказать.

Тесный воротник сдавливал багровую полковничью шею, как гаррота. Губы не шевелились. Казалось, негромкий урчащий голос исходит прямиком из утробы, без всякого участия связок, гортани, губ и языка.

– Ты здесь не был, я тебя не видел, – чревовещал полковник. – Пиздуй отсюда, и если где по службе нагадил – прибери и подотри. Всем, чем ты занимался, заинтересовались «собисты», конкретно и плотно. Времени у тебя мало, через недельку грянут оргвыводы.

Собисты (не путать с особистами!) – сотрудники Департамента собственной безопасности ЦАЯ. Жабы особого вида, надзирающие за чистотой жабьих рядов. Чтоб не затесалась случайно лягушка или саламандра.

Это более чем серьезно, но «подтирать и прибирать» я не собирался. Если дано задание накопать материала на Питера Пэна – все равно накопают, даже с горкой, не стоит суетиться. Ох и немало покуролесил Питер Пэн до того, как отправился отдохнуть в госпиталь… Радует одно: неделя большой срок, многое можно успеть.

Антипин замолчал. Но с места не сдвинулся. Пройти дальше я мог бы, только применив прием из арсенала регби, американского футбола или боевых единоборств.

– Вожак, – сказал врио, обращаясь к несуществующим нудисткам.

Те ничего не поняли. Я тоже.

– У нас в НИИ он числится как Шляпник, – пояснил Антипин (вот она, шаблонность людского мышления при раздаче названий и прозвищ!). – Если ты принесешь мне то, на чем он носит шляпу, о «собистах» можешь забыть. И о прочих своих проблемах тоже можешь забыть. Доступно излагаю?

– Если назвать голову головой, будет еще доступнее, – выдал я свою первую реплику в разговоре.

– Ты дурак, Пэн, и язык у тебя как помело. Если бы меня интересовала голова, я так бы и сказал: голова. Но на голову и прочее мне плевать, они давно у него не родные. Меня интересует то, на чем он носит шляпу.

– А-а-а-а…

До меня наконец дошло.

Безумный Шляпник – во многом загадочный и крайне отмороженный мутант Зоны, многим другим мутантам командир и начальник, – действительно имел (и прятал под дурацким высоким цилиндром) странное украшение, произрастающее прямиком из темени: нечто вроде громадного, с грейпфрут размером, крабьего глаза на ножке. Иногда этот глаз светился собственным красным цветом, иногда сверкал отраженным, наподобие самоцвета.

Увидев, что я сообразил и проникся, Ирод попрощался со мной так же своеобразно, как и поздоровался:

– Пшел вон!

Массивная туша сдвинулась, освободила проход. Лучше бы он прислал на переговоры Сало, тот по крайней мере всегда приторно-вежлив.

Внизу я отклонился от прямого маршрута, заглянул в курилку. Вдруг, хоть там и тишина, кого-то застану? С таким начальством подчиненные наверняка курят молча и торопливо: ни баек, ни анекдотов, ни разговоров за жизнь…

Не застал.

Но кое-что, касающееся меня, в курилке увидел… И не только меня.

На стене висел рисунок. Карикатура, выдававшая полное отсутствие таланта и фантазии у автора сего «шедевра».

Громадная обезьяна, Кинг-Конг (только более приземистый и приплюснутый, чем волосатый герой фильмов и комиксов). На плечище у Кинг-Конга, как и полагается, сидит миниатюрная девушка, достаточно условная, не опознаваемая. Громадные кулачищи обезьяны упираются в землю, громадный половой орган направлен вверх и вперед, словно ракета «земля-воздух». Вокруг – разбегающиеся по сторонам мелкие уродцы. Один уродец, впрочем, нарисован крупно и вполне узнаваемо: грустный Эйнштейн в германском винтажном шлеме кайзеровских времен; сквозь шлем пробиваются ветвистые оленьи рога.