Мастер оружейных дел - Кузнецова Дарья Андреевна. Страница 72

— Я тебя внимательно слушаю, — с едва ощутимым напряжением в голосе проговорил великан, от которого эта перемена в моем состоянии не укрылась. — Что стряслось?

— Ничего фатального, — со вздохом признала я. — Даже не знаю, с чего меня так накрыло, — пробормотала и по сложившейся традиции принялась вдохновенно каяться.

Ларшакэн слушал, не перебивая, очень внимательно и почти не задавая вопросов, лишь медленно поглаживал меня по голове тяжелой твердой ладонью. В общем-то рассказ надолго не затянулся и получился бы еще короче, не окажись так трудно подбирать нужные слова. Я мямлила, запиналась, спотыкалась, но отставной Пограничный спокойно терпел и ждал, пока поток слов и эмоций иссякнет. Когда я выдохлась, он еще немного помолчал, после чего задумчиво протянул:

— М-да. А я уж подумал, случилось что…

Я опешила и отстранилась, чтобы заглянуть в лицо мужчине. Сначала даже решила, что ослышалась, но — нет, Лар вполне откровенно, с задумчивой иронией, ухмылялся, и забавляла его явно я.

— То есть вот это, по твоему мнению, «ничего не случилось»? — спросила возмущенно.

— Хм. По сравнению с тем, о чем я подумал в первую очередь, действительно — ничего. Все живы, здоровы, в своем уме, так что я не вижу повода для такой истерики. Впрочем, мог бы сообразить сразу и не волноваться. Если в прошлый раз ты, побыв немного один на один с этим бледнорожим, подралась со стенкой, сложно ждать чего-то еще.

— Лар, ты… — начала я и осеклась, захлебнувшись возмущением.

— Уймись, — добродушно фыркнул он. — И сама подумай. Во-первых, несмотря на то что эта тварь из ратуши чуть тебя не убила, а Таллий себя в полном смысле заколол, вы двое на самом деле живы. Все, опасность миновала, можно выдыхать. Что теперь-то дергаться, если все уже случилось и изменить ничего нельзя? Да, обычай диковатый, но могло быть и хуже.

— Например? — мрачно уточнила я.

— Например, у некоторых насекомых самки пожирают самцов после спаривания. А что ты на меня так смотришь? Между прочим, совершенно естественный процесс, и ничего, живут же как-то! Ты же в школе училась, должна знать. По естественным наукам у тебя, насколько я помню, были неплохие оценки.

— Лар, но это — насекомые! — протянула я ошарашенно.

— Ну так и он тебе не предлагал подкрепиться, — логично парировал мужчина, и я не нашлась, что на это ответить. — Во-вторых, что меня приятно удивляет, он действительно оказался значительно более вменяемым типом, чем представлялось изначально, и доказал это на практике. То есть он явно не собирается тащить тебя во что бы то ни стало в свою пещеру, не особо считаясь с твоими желаниями. И это очко в его пользу, причем даже не одно.

— А толку? — спросила я мрачно.

— Это уже следующий вопрос, погоди. В-третьих, в обозримом будущем ни тебе, ни ему эта связь, кажется, никакими страшными последствиями вроде мучительной смерти не грозит, так что не вижу смысла суетиться. Нет, я понимаю, что именно тебя угнетает. Тебе жалко мужика, и ты чувствуешь себя обязанной ему за этот поступок. А поскольку он чужак, считаешь, что должна как-то с ним рассчитаться за это, но не представляешь, как именно. Верно?

— Угу.

— А заодно ты его теперь боишься, потому что не понимаешь, как после этого себя с ним вести.

— Откуда ты знаешь? — спросила смущенно.

— Да уж не слепой и, хвала богам, не тупой, — хохотнул он. — И тебя знаю неплохо. Но это все не главное. Главное зависит от ответа на один вопрос: а как ты к нему относишься и чего от него хочешь? Без оглядки на последние события.

— Я… не знаю, — пробормотала совсем тихо.

— А если подумать?

— Он мне нравится, — вздохнула через несколько секунд. — Только я не могу объяснить, чем именно.

— Это я еще в прошлый раз понял, меня главным образом интересует вторая половина вопроса.

— Да какая разница, если он все равно заберет заказ и уедет? — Я раздраженно всплеснула руками, а Лар усмехнулся.

— Я бы посчитал это исчерпывающим ответом на вопрос, но все-таки должен настоять на подробном ответе.

— Подробно… Лар, я правда не знаю, — пробормотала тоскливо. — Я не понимаю и боюсь, но… он мне в самом деле нравится, очень нравится. И если забыть на мгновение обо всех ограничениях, я… могу представить его рядом с собой. Вот здесь, в этом доме. Даже в кузне.

— О! Если даже в кузне, все более чем серьезно. Тогда это точно любовь! — заржал отставной старшина.

Я раздосадованно ткнула его в грудь ладонью, но всерьез рассердиться не сумела и только вздохнула расстроенно:

— Да даже если и так, толку?

После этих слов Ларшакэн внезапно перестал смеяться и уставился на меня задумчиво, испытующе.

— Хм. А ведь и правда — серьезно. Ладно, не кисни так. Насколько я понимаю, он-то к тебе тоже неровно дышит?

— А я откуда знаю? — огрызнулась нервно, ощущая при этом, что щеки заливает краска смущения.

— Я по косвенным признакам сужу. — Он вновь ухмыльнулся. — В общем, иди-ка ты занимайся своими расчетами и чертежами. Авось остынешь.

Тагренай Анагор

Ночь прошла кое-как. Я чувствовал собственную вину за то, что случилось с Ойшей, и это угнетало. Одна радость, девушка очнулась достаточно быстро и в неплохом состоянии. Определенную неловкость я ощущал и перед Таллием: вроде бы притащил их туда и пообещал, что им ничего не грозит, а в итоге пострадали оба. Хотя я так и не понял, что сделал северянин, и откуда там взялось такое количество его крови.

Нет, умом я понимал, что на самом деле не так уж виноват. Со мной или без меня, Ойша наверняка рано или поздно забрела бы в окрестности ратуши, и еще неизвестно, чем бы все это кончилось, не окажись под рукой Таллия.

К утру чувство вины поутихло или, вернее, видоизменилось, превратившись в дополнительный стимул для моего исследовательского азарта. Спокойному сну все это, конечно, не способствовало, так что вскочил я на рассвете, обуреваемый непреодолимой жаждой деятельности. Далеко убежать, правда, сразу не сумел, оказался перехвачен Каной и усажен к столу — завтракать в компании с Ларом. Расспрашивать меня о событиях на площади отставной Пограничный не спешил, явно удовлетворился моим вчерашним «сам не знаю» и хорошим самочувствием воспитанницы, так что я позволил себе окончательно расслабиться.

А потом необходимость куда-то бежать отпала сама собой, все интересное пришло ко мне в лице уже знакомой девушки, того перевертыша — Даршарай.

— Привет. — Она неуверенно улыбнулась, здороваясь, когда я по зову Каны спустился в лавку.

— Привет, — ответил ей, не скрывая растерянности. — Какими судьбами?

— Я… по поручению, — с некоторым смущением проговорила Дая.

— Может, пройдем внутрь, поговорим в более располагающей обстановке? — опомнившись, предложил я.

— Нет. Давай лучше я тебе все по дороге расскажу. — Девушка качнула головой, и спорить с ней я не стал, как не стал подниматься за плащом и камзолом: степное солнце с каждым днем грело все настойчивей, и белой рубашки сейчас уже было более чем достаточно. Оставалось надеяться, что до жары я успею уехать из Баладдара, а то придется и себе заводить тот амулет, который недавно сватал северянину.

— Ну, рассказывай, что стряслось, — подбодрил спутницу, когда за спиной, звякнув колокольчиком, закрылась дверь.

— С тобой хотят поговорить, — туманно откликнулась она.

— Кто? — Я опешил.

— Создатель. Та сущность, которая живет в ратуше, — пояснила девушка.

— Создатель? — переспросил растерянно. — Очень интересно. Я так понимаю, создатель вашего народа?

— Давай ты спросишь у него сам? — вымученно улыбнулась Дая. — Он велел позвать тебя, потому что посчитал самым старшим здесь и достойным разговора. А больше я ничего не знаю.

«Или не хочешь говорить», — заметил я про себя.

— Тебя он отправил, надо думать, потому, что мы знакомы… Ладно, давай сменим тему. А почему ты сейчас используешь именно эту внешность?