Вознесение черной орхидеи (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame". Страница 76

- Тише! – ведет тыльной стороной сильных ладоней по моим напряженным плечам. – Я тебе обещаю, больше она не станет проводить с тобой свои практики. Я завтра же с ней поговорю. И не смей думать, что ты как-то отличаешься ото всех. Мы с тобой не более ненормальные, чем окружающий мир. В одном она права, они так и проживут свою жизнь в рамках навязанной морали и правил, отрицая собственное я. Им просто не повезло! Тебе показали твой уникальный дар, а не то, что, как ты думаешь, тебя разрушает. Но за ее методы у меня с ней будет отдельный разговор!

Сколько истерзанному рассудку потерявшейся и найденной в этих сильных руках девчонки сопротивляться очевидному? Сколько повторять себе в слепом убеждении, что я не так его поняла, что ему достаточно играть роль Ангела и не желать со мной того, от чего я так и не смогла сбежать?.. Легкий хмель элитного алкоголя выкидывает на стол роял-флеш отчаянной смелости, ее достаточно, чтобы поднять голову, потеряв биение чужого сердца, но отыскав глубокий омут взгляда, в котором не страшно даже тонуть. Что-то неумолимо изменилось, возник энергообмен через равнодушные хрусталики двух людей, которые растеряли свои маски и завуалированность прежних предложений. Это ощущение глубокого единения не могло быть результатом моей усталости, алкоголя, успокоительного… Оно мне не показалось, и зародилось оно не вдруг, нет… Я просто не могу вспомнить, когда именно!

- Ты не представляешь, насколько ты другая в этот момент, - внутренне вздрагиваю от обволакивающего тембра, не растерявшего властных ноток. – Открытая. Доверчивая. И ничего не скрывающая…Ты обнажена даже под своей одеждой. Именно своей душой. Ты устала носить маску, девочка.

Сердце срывается с орбиты в пляску паники… или жаждущего стремления не потерять его дыхание на моих губах. Точечные искры по телу, вспыхнувший фейерверк внутри… да, именно этого сознания, которое так грубо вскрыли совсем недавно. Эти слова могли ужаснуть, добить, уничтожить, но на его устах они не несли с собой ни малейшего разрушения. Два полюса замыкающейся в обособленный эгрегор системы, которые уравновешивали друг друга силой абсолютного доверия… Сбившееся дыхание не пугает своим эмоциональным проявлением, бьется пойманной птицей в руках хладнокровного спокойствия, которое лишь сильнее кипятит мою кровь пронизывающим полушепотом его голоса. Созданное самой природой равновесие, которое не увидеть невооруженным взглядом, и якоря той самой надежности, которая была мне необходима, как кислород…

- Ты просишь, чтобы тебя раскрыли еще сильнее и выпили… Но у меня другие планы! – зажмуриваюсь, вздрогнув от ласково-подавляющей хватки пальцев на подбородке, теряю ощущение нажима, потому что большой палец перемещается на мои губы, и я, перестав понимать и осознавать происходящее, беспомощно тянусь губами вслед за подушечкой. – Я наполню тебя собой… Я отдам тебе то, что у тебя когда-то почти отняли… Я отдам тебе саму себя!

Снова несдержанно всхлипываю, эти слова за миллисекунд так прожгли кровь, что вся моя истерика от неприятия себя высыхает, подобно капелькам росы под палящим солнцем. Может ли быть по-иному, когда я раскрываюсь навстречу его несравненному поцелую, который сегодня в разы сильнее… Нет барьеров, нет пределов у вскрытого сознания, я пойму это гораздо позже… Сейчас же мне хочется просто свернуться в его сильных руках и не препятствовать ни одному прикосновению, поцелую и жесту…

Он сам прерывает поцелуй, а я скольжу невидящим взглядом по его губам… Мне мало… я просто не хочу их терять… не сейчас! Пусть потом, только…

- Юля. – Не надо, не повышай голос, шепчи в той самой уникальной тональности, которая открывает замки моего рая, его первые двери в череде многих. Она уже оставила позади туннель моего ада и его обитателя, не хватает самой малости… - Сегодня был тяжелый день, ты очень устала. Мы завтра вернемся к этому разговору. И ты мне скажешь, четко и без двусмысленности, к чему, ты считаешь, на данный момент готова.

Эти слова должны меня ужаснуть… Мы ведь практически говорим о переходе на новый уровень. Как о свершившемся факте… Но почему тогда они мне кажутся логичными и уместными как никогда?

Наверное, уже поздно, я ведь позвонила ему около девяти. А время с ним летит незаметно, но, вместо того чтобы посмотреть на часы, протестующее всхлипываю, впиваясь дрожащими пальчиками в его рубашку.

- Не уходите… Я не хочу сама оставаться…

Он гладит меня по голове. Больше нет волнующего эротического подтекста, его цель – успокоить, выровнять мое дыхание, не выдернуть из параллельной реальности внезапного полета, а осторожно вынести на собственных руках из этой захватывающей бездны…

- Только спать будем в разных постелях. Ты согласна?

Кажется, я не вполне понимаю смысла сказанных слов… Киваю, даже не сообразив, какое именно согласие от меня требуется. Смех облегчения и недвусмысленности ситуации нагоняет только через несколько минут.

Глава 17

Говорят, сны – это игры нашего сознания, отражение нашей действительности, переживаний, страхов, желаний и устремлений. Во сне слетают все навесные замки и маски, тут нам не нужно играть заученные роли и сковывать себя цепями общественной морали. Здесь мы никому ничем не обязаны, остается просто лететь на волнах иногда спокойных, иногда тревожных, а иногда безумно приятных сновидений. И если верить ученым, за несколько секунд можно прожить полноценную жизнь и понять очень, очень многое…

Он сегодня осторожен и не так безжалостен, как в позапрошлых киносценариях Морфея. Но мой жестокий фантом всегда верен самому себе до конца. Во сне я забываю зачем мне руки и что ими надо делать – они сжаты, скованы, продавлены в изголовье кровати хваткой его сильных пальцев, зашкаливающий пульс блокирует болевые ощущения, передается через кожу его кровеносным импульсам, вступая в волнующий диссонанс. Но это ничто по сравнению с тем, что происходит в моей голове, какие красочные фейерверки расцветают перед зажмуренными (я не могу держать его взгляд по-прежнему!) глазами от неистового поцелуя, который может рушить вековые сооружения без единого движения тарана. И еще я чувствую… Чувствую боль. Только в этот раз больно не мне, а ему!

Эта нелогичность, смещение полюсов, подмена ролей разжигает возбуждение до той самой зашкаливающей отметки, которую я испытывала только с ним, в его руках, в тех обстоятельствах, в которых, случись это несколькими веками раньше, я была бы просто обязана сигануть вниз с высокой башни, дабы смыть позор бесчестия. Во сне нет эмоций? Это я ни разу не приглашала вас в собственные сны. Сегодня уязвимость переплетена волнующим узором со сладким злорадством, подсознательно я всегда хотела, чтобы он испытал ту же боль, что и я. Мне хочется спросить, в чем же ее источник, но я этого не могу сделать по двум причинам. Во-первых, мой рот закрыт поцелуем, который я ни за что не стану прерывать, а во-вторых, я, кажется, понимаю все нюансы этого осязаемого страдания того самого мужчины, который безжалостно ломал мою волю, лишая права выбора, заковывал на ночь в цепи и возбуждался от моих самых горьких и искренних слез. Это боль бессилия, невозможности противостоять обстоятельствам и… потери? Разве не эти самые кары на его голову я призывала, сжимаясь растерзанной морально и физически жертвой у его ног на полу с глянцевой плиткой/паркетом/ламинатом, сменялись лишь декорации? Справедливость есть, пусть она и настигла его не сразу, а лишь спустя время, когда все это потеряло не только актуальность, но и смысл…

Кажется, он несколько раз просил меня не просыпаться, а я смеялась в его властные губы. Тогда его просьбы сменились на отчаянное «не совершать ошибки». От этого я готова была рассмеяться еще сильнее, и, наверное, так бы и сделала, но разве можно было под его жаркими поцелуями делать что-то другое, кроме как отвечать на них со страстью изголодавшейся по своему хозяину рабыни? Я была намерена испить этот сладкий нектар запредельного удовольствия цвета дабл эспрессо до последнего глотка, зная, что скоро отдам предпочтение иному элитному напитку, может, не столь крепкому и терпкому, но не менее потрясающему и благородному.