Орхидея на лезвии катаны (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame". Страница 23

- Ты боишься своих желаний… ты никогда их не отпустишь, потому что в твоем понимании это неправильно и невозможно! – пальцы Лены перемещаются на расслабленные плечи, теряю отголосок затихающей боли в проработанных мышцах. – Ты как будто - из соображений морали - не имеешь права желать кого-либо, потому что только что потеряла любимого человека. Ты вроде как не должна испытывать подобных чувств, потому что он едва не превратил твою жизнь в ад в свое время. Тем более ты не должна чувствовать такое сейчас, когда есть вероятность угрозы. Но ты не хочешь понять одну простую истину: ты ни в чем не виновата! – всхлипываю от легкого протеста, который тотчас же уничтожен экспансией убивающего эротизма по всем нейронам и капиллярам вздрогнувшего тела. Сжатая пружина спящей спирали черной дыры дрогнула, затрепетала, замерла перед решительным спуском в воронку будущего омута.

Халат скользит по моей гладкой коже, оседая на барьере согнутых локтей. В голове почему-то приятный расслабляющий шум: то ли от вина, то ли от осознания отсутствия вины перед кем бы то ни было. Последняя мысль о неправильности происходящего тонет в пучине отчаянного желания наконец-то вырваться из тисков перманентной тревоги и стать хоть чуточку сильнее…

- Чтобы не мешали! – шепчет Лена, размыкая съемные бретели на моем бюстгальтере, и ее пальцы вновь начинают неспешное исследование, разжигающее маленькие костры на моей коже. – Что ты увидела только что? Наверное, ты даже не поняла, потому что считаешь, что не имеешь права такого видеть. Но в этом нет ничего ужасного и кошмарного!

Я едва не вскрикнула. Шелк темных волос подруги приласкал скулу за миг до того, как ее теплые губы пробежались невесомыми касаниями по ключице – так неумолимо и так сладко обжигающе, словно касание страусиного перышка. Почему в тот момент я не дрогнула в немом протесте, прекрасно понимая, что может последовать дальше? Только прикрыла глаза, отдаваясь этим ощущениям, готовая встретить приятную тьму с проблесками чего-то светлого.

Спиралевидные потоки угольно-черной материи пришли в неспешное движение, наливаясь призрачным свечением и меняя цвет. Ее ласкающие лучи ударили в эпицентр спящего сознания, которое особо и не сопротивлялось. На миг мне показалось, что оно подготовилось к запуску фейерверков с целью отпраздновать освобождение собственной территории, отгороженной до того непроницаемой стеной непонятных ему условностей. Теплые пальцы накрыли мою грудь, сдвигая чашечки бюста вниз, за линию ребер, и трансформация черной дыры вошла в свою завершающую стадию, окрасив вакуум колорантом глубокого эспрессо.

Кажется, я дернулась и все-таки протестующее закричала – но, похоже, вовсе не от испуга. Движения пальцев стали иными – внезапно более усилившими свое нажатие, не такими мягкими и теплыми, сейчас они обжигали жаром и трением иной, слегка загрубелой кожи. Острые звезды дрогнули перед натиском засасывающего гиперсжатия микрокосмоса, все еще цепляясь за свои орбиты, не желая погружения в темный портал неизведанного – но их мнения уже никто не спрашивал и не слышал.

- Тише! – ласковый шепот Лены ломает законы астрономии. В космосе всегда царит тишина, эти слова я осязаю кожей, невидимыми ультразвуковыми волнами. – Просто прими это, как должное… в этом нет ничего ужасного. Тебя никто за это не осудит!

Я не вполне сейчас понимаю, почему слышу голос своей подруги – может, это ментальный привет издалека, который прорвался через континенты и тысячи километров, чтобы помочь мне отдаться, шагнуть без страха в затягивающий темный туннель, слизав с кромки губ греховный привкус горького кофе? Последний вопль на баррикадах сознания заглушен настойчивым натиском теплых губ, скольжением горячего язычка поверх пока еще плотно сжатых зубов. Намек на сопротивление гаснет, а затем вспыхивает с новой силой под диктатом внезапного взгляда цвета застывшего шоколада. Дергаюсь прочь от атаки этих губ, но поздно – взгляд захватил мое сознание, выстрелив парализующим нейротоксином, выбив из застывших связок немощный всхлип сладкой обреченности. Этот взгляд разомкнул мои губы одним ласковым касанием, позволяя принять неизбежность этого поцелуя. Я хочу обнять в ответ, но руки безвольно лежат на коленях, как у образцовой школьницы. Так протестует затуманенная желанием сущность, понимая, что все рухнет, если вместо переката стальных мышц под своими пальцами я почувствую гладкую женскую кожу. Волна неумолимого возбуждения уже накатывает едва ощутимой пульсациией внутри влагалища, оросив первыми струйками греховного сока ткань кружевных трусиков от одного осознания чужого диктата над потерявшим нить реальности сознанием. Соски достигли максимальной твердости под нажимом шероховатых подушечек мужских пальцев, и я застонала в подавляющие губы, встречая атаку языка. Он ворвался на максимальную глубину, переплетаясь с моим в чувственном варварском танце, и спирали черной дыры поглотили первую порцию ярких звезд. Их орбиты ломаются, сходят с ума под неистовой силой, которой невозможно сопротивляться. Звезды распадаются на остроконечные осколки бело-голубого пламени в омуте черного даблэспрессо. Вихри космического ветра уносят мое тело в ошеломительную невесомость, и я кажется, лишаюсь опоры с последним на сегодня протестом в глубине души, которая уже не хочет сопротивляться эротическому угару.

Нет! Отпусти! Прекрати затягивать меня в свои мерцающие пределы! Тебя нет! Я не хочу этого ощущать, не хочу настолько сильно тебя чувствовать! Я не имею на это никакого морального права, и ты, впрочем, тоже! Не желаю, чтобы душевные силы истекали сквозь глубокие царапины от остроконечных звезд в этой воронке, которая поглощает всю мою волю вместе с предавшим сознанием. Не позволю распинать себя на стенках этого тоннеля усилием центробежной силы, затянуть все глубже в твою кофейную тьму с искринками звездных бриллиантов! Тебе больше никогда не повторить собственного сумасшествия, я больше не твоя! Останови это или…

Или никогда больше не смей останавливаться!

Всхлипываю от ощущения потери горячего языка, пытаюсь поймать его прощальный росчерк по кромке губ, но тут же напрочь забываю обо всем – его кончик скользит более мягким, невесомым касанием по контуру лица, задевая скулы, задержавшись на подбородке, не теряя контакта с кожей, широким мазком перемещается в выемку шеи. Руки тянутся вверх в немой жажде объятий, но рукава халата зафиксировали их в одном положении – от столь символичной несвободы тело выгибается дугой навстречу ласковым прикосновением язычка, который покинул шейную впадинку, чтобы переместиться, обрисовав ключицы, к твердым камушкам сосков. Запрокидываю голову, уже не замечая, как стягивается цилиндр черного портала вокруг дрожащего от желания тела, а теплые губы накрывают пик пульсирующей вершинки, втягивая пока что легким вакуумным захватом. Я погружаюсь все глубже в воронку искривленного пространства, не понимая, почему еще минуту назад так сильно этого боялась. Бегущие по кругу голубые разряды не бьют электрическим током, они проникают под кожу, заливая теплом и сладостью эндорфинов. Когда на остром пике перевозбужденного соска сжимаются зубки, меня подбрасывает, изгибая позвоночник судорогой сладости.

Фантомная тень накрыла меня своими крыльями прилетевшего на мысленный зов посланника ада и рая одновременно. Мрак цвета кофе деформируется, сужается в лазерные пучки, перемещаясь в омут взгляда такого же цвета. Эти целенаправленные лучи проникают так глубоко, куда не осмеливаюсь даже я в любых своих жарких фантазиях, с одной лишь целью – воскресить в памяти то, что я с таким облегчением и одновременно сожалением похоронила.

«Ты думала, даже через время сумеешь сбежать от меня? Здесь не существует времени! Здесь оно бежит только по моим законам искривленного пространства, здесь даже страх и ненависть легко меняют полярность на удовольствие! Я достану тебя из любой точки вселенной, руками своей одержимости, ее словами, ее нежными поцелуями, которые ты сейчас совсем не воспринимаешь!»…