Орхидея на лезвии катаны (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame". Страница 33

Ласковая, не сжигающая все на своем пути лава радости, надежды, предвкушения, разрушившая твои барьеры и освободившая те самые чувства, которые, я до последнего верил, никуда не уходили, - это то, что я был готов ощутить, вобрать в себя, распробовать на кончике языка с первым проникновением своими волевыми касаниями в глубину твоей сущности! Мне нужно было так мало, только прикоснуться к эпицентру твоей нежности, в которую я не прекращал верить ни на миг, сделать глоток из источника твоих никуда не исчезнувших чувств, которые неминуемо должны были сегодня проснуться и отозваться в тебе пульсацией торжественного возрождения. Если бы я нащупал хотя бы след от твоего смятения и восхитительного ожидания… Юля, ты не знаешь, как я был близок к тому, чтобы мой зверь испустил свой последний вздох, убитый в моем сознании! Он замер в ожидании момента, когда я открою замки неприступной клетки и дам ему разрешение на прыжок Он уже пережил так много минут убивающей неопределенности, пока я с надеждой погибающего в пустыне искал в твоем сознании тот самый отклик, который меня остановит…

Я был готов даже обмануть себя снова, когда не нашел в тебе ничего, кроме, пожалуй, волнения и неловкости с примесью страха. Прошло ничтожно мало времени, и ты еще не пришла в себя, сознание поставило блок, который скоро слетит, только дай ему время. Когда ты вышла на трибуну и я увидел твои слезы, притих даже зверь, опешив от такого поворота событий. Прошло то время, когда я получал удовольствие от твоей боли, сейчас мне хотелось только одного – просто сорваться с места почетного гостя в первом ряду, преодолеть ступеньки в два шага, спрятать тебя от необходимости оставаться беззащитной и напуганной на глазах у городской элиты, еще лучше, увезти куда-нибудь, где ты окончательно сможешь успокоиться и подтвердить мои долгожданные ожидания одной лишь улыбкой своих искусанных губ. Я не знаю, что меня удержало и как я дождался того момента, когда мы окажемся рядом и я смогу к тебе прикоснуться.

Может, именно поэтому я не поцеловал тебе руку еще перед началом выступления. Прикосновение губ к разветвлению подкожных вен не только самый четкий сенсор, самый правдивый детектор и сверхчувствительный радар считывания физиологических реакций, но и прямой транзит в глубины сознания. Мне всегда было достаточно прикоснуться к тебе, чтобы понять, что именно ты чувствуешь.

Боль. Отчаяние без дна с крушением прежнего мира. Твои расширенные зрачки, в которых полыхал огнем один только образ, и это был не я. Твои слезы по нему могли сжечь, растворить кислотой любого, кто бы усомнился в их искренности.

Мое сердце оборвалось и перестало биться в тот момент от этого ужасающего открытия. Ты действительно любила его. Так отчаянно и искренне, словно не было никогда тебя и меня, словно моя смерть никогда ничего для тебя не значила, и то, что я сумел выжить, стало лишь досадным недоразумением. Да тебя не просто плавило, тебя выгибало в глубине души от этого чувства, той сумасшедшей обратки, в которой в свое время было отказано даже мне! Ты смотрела мне в глаза и вздрагивала от отвращения, потому как все твои мысли были о нем.

Чего я ожидал? Он был отцом твоей дочери. Он вроде как спас тебя из лап кровожадного дракона. И вряд ли поделился с тобой всеми подробностями такого чудесного якобы спасения. А если бы даже сделал это, ты бы стала любить его сильнее именно за оправдание статуса альфы. Мне было так просто говорить себе, что у вас не может быть ничего общего, напрочь забыв о том факте, что Александра обожали все без исключения женщины. Да окажись ты трижды стойкой неприступной амазонкой, у него хватило бы интеллекта и обаяния обойти эти препятствия. И мне ли было не знать, что тематические отношения – высшая ступень духовного воссоединения? Семь лет. Даже если бы тебя заставили вступить в этот союз (о, с какой бы легкостью я в это поверил!), я прекрасно знаю, чем бы это с огромной вероятностью закончилось. Знаю на собственном примере…

Меня едва не впечатало в бликующее размытой абстракцией стекло оконного проема. Холодный виски вернул самообладание, и я мысленно дернул за поводок разбушевавшегося зверя. Сиди смирно, имей терпение, я не зря воспитывал тебя идеальным хищником, который никогда не промахивается! Подобная спешка недопустима, ты где видел тигра, который сгоряча погнался за антилопой и размозжил себе лоб о ствол баобаба, не рассчитав траектории прыжка? Умей сидеть в засаде и изучать каждый шаг своей жертвы! То, что я выпустил тебя из клетки в тот самый момент, когда понял природу слез нашей девочки и справился с этим потрясением, не дает тебе права срываться без подготовки!

На дне стакана остались тающие кубики льда. Я аккуратно поставил его рядом с первым в одну линию, присел на корточки, сложив руки на подоконнике, и посмотрел сквозь асимметричные грани бокалов богемского стекла на размытый дождем абрис подсвеченного синим шпиля Госпрома. Созерцание городского пейзажа всегда успокаивало и добавляло холодного самообладания.

- Илья Кравицкий будет ровно в назначенное время в ресторане. Заранее просил извинения, если задержится в дороге в силу погодных условий.

- Отлично, Алексей. Вероятность, что он не кинется к матери или вдове, стопроцентная?

- Я предупредил о режиме конфиденциальности ввиду вашей безопасности. Он неглупый парень.

- С этим покончили. Теперь – завтрашний праздник в честь открытия интерактивного зала в «Игроленде». Кравицкая не передумала насчет своего визита?

- Нет. Более того, выбила вип-пригласительный для некой Екатерины Колягиной с сыном. Это королева индустрии товаров для… короче, у нее сеть секс-шопов, они соседи по коттеджному поселку. Насчет точного времени своего визита ответить не смогла.

- Дети, они вносят свои коррективы, - понимающе заметил я. – Свободен. Оставь бумаги для ознакомления. Все финансовые вопросы решим с тобой завтра.

Он ретировался почти незаметно, но я уже потерял к нему всякий интерес. Быстрый набор телефонного номера. Опять Данилка будет видеть десятый сон, когда я наконец-то вернусь домой. Зато завтра мы целый день проведем вдвоем.

- Ирина Васильевна, добрый вечер. Передайте, будьте любезны, трубку моему сыну.

Шум борьбы. Наверняка в няню опять полетела подушка – что-то посущественнее я ему напрочь запретил швырять в прислугу.

- Папа! – нет долгих прелюдий в стиле «я скучал». – Скажи ей! Она спать меня гонит!

- Данил, я устал тебе повторять – твою няню зовут Ирина Васильевна! Никаких «она» и уж тем более «Беллатриса Лестрейндж» я слышать не желаю! Мы с тобой договаривались – ты слушаешься ее во всем. Ты же хочешь завтра провести день в «Игроленде»?

- Да! А мы пойдем в тир? Там будет снайперская винтовка Драгунова? А пистолет, как у дяди из «Форсажа»? – голос сына сбивается от азартного предвкушения, и я чувствую, как в солнечном сплетении разливается умиротворенное тепло с непреодолимым желанием бросить все дела и сорваться домой, чтобы урвать у сна драгоценные минуты и немного побыть с ним наедине. Он видит меня так редко в последнее время, но даже не заикается о том, что хочет вернуться к Ульяне, которую будет видеть еще реже. Время, которое я провожу с ним, на вес золота, но я готов работать на износ, чтобы переделать все дела как можно скорее ради редких выходных, чтобы отдать ему все свое время и тепло. Сын не должен расти без поддержки отца, достаточно пофигистского отношения Ульяны.

- Пойдем! И в тир, и на картинг, ты обогнал меня в прошлый раз, и я не намерен с этим мириться! – шутливая серьезность в голосе. – Никакой пощады тебе, Феттель! Но сейчас будущему гонщику и стрелку надо ложиться спать, чтобы завтра наступило быстрее!

- Ну хорошо! – нехотя соглашается Данил. – Но она… Ирина Васильевна, не права! Мы на «УЕФА» скинулись, и я выиграл, так же нечестно!

- Видишь ли, девочки слабее нас. Мы должны иногда им поддаваться и не обижать. Ты же мужчина! Справишься?

- Ну попробую… - после секундной заминки соглашается сын. – Я думал, ты придешь и мы поиграем в АТО! Я опять тебя весь день не видел…