Борт 556 (СИ) - Киселев Андрей Александрович. Страница 16
Дэниел с испуганными глазами протянул мне руки и выдернул на палубу с опущенной в воду лестницы. Прямо с баллонами я упал на спину под их тяжестью и, выплюнув мундштук дыхательного шланга, я снял маску. И расхохотался громко, как ненормальный, расстегивая на своей груди замок гидрокостюма. Я смотрел в напуганные, и теперь растерянные глаза Дэниела и хохотал, чудом спасшись от смерти.
Тут ко мне подскочила и Джейн вся перепуганная. В своем, том опять коротеньком домашнем халатике, она вылетела из каютного трюма, теряя по дороге свои мягкие домашние тапочки. Она упала на колени прямо ко мне. И легла на грудь, и я обнял ее.
Джейн запричитала - Живой! Живой!
И приподнялась оперевшись по сторонам руками. Над моей грудью, выгнувшись в гибкой спине, как дикая кошка. И посмотрела на меня полными любви в слезах черными красивыми глазами. Кроме любви и слез в глазах Джейн ничего больше не было. Она сделала это совершенно, не смотря на своего брата Дэниела. Хотя того этакое поведение своей сестренки Джейн уже не удивляло.
Но, я был по-настоящему ошарашен.
- Девочка, моя. Да, куда ж я от тебя, теперь денусь - сказал, я ей, немного успокоившись - Разве я тебя, теперь оставлю. Вы мне оба стали как родные.
Она не на шутку напугалась, когда из воды выскочил первым, как ужаленный ее брат Дэниел. Сбросив баллоны и ласты с маской, прямо в гидрокостюме. Он бросился вниз в трюм к каютам.
Он, крикнул - Акулы! Владимир! - и кинулся на кухню, как мне, он потом рассказывал. Там, чуть дальше, за углом главной каюты в конце коридора, где был на круизной яхте душ и технические комнаты. Слева, и, оттолкнув свою сестренку Джейн в сторону, чем не слабо ее перепугал. Схватил первую попавшуюся кастрюлю с варенным мясным консервированным супом, который варила, да не доварила Джейн, и вылил далеко по носу Арабеллы.
- Так вот, куда ломанулись рифовые акулы - проговорил я - Ты накормил их супом Джейн! - я разразился приступом дикого смеха с новой силой - Что было хоть за блюдо Джейн? - я, не унимаясь сквозь смех, спросил ее.
Джейн, встав с лежащего меня на свои колени, с заплаканными черными красивыми, но уже злобными глазами, посмотрела на своего, теперь, тоже смеющегося до коликов в животе брата. И на смеющегося дергающегося от смеха в судорогах меня. Как на сошедших с ума двух идиотов.
Она, смущенная нашим идиотским над ней смехом, вспыхнув бешенством, ударила меня в грудь обеими руками, сжав свои загорелые маленькие прелестные девичьи пальчики в кулачки. С дикой яростью разгоряченной несправедливой обиды латиноамериканки Джейн крикнула - Дурак! Ты, напугал меня, дурак!
Больно потом шлепнула мне по щеке ладонью своей руки и соскочила на ноги. Она, оттолкнув к бортовым леерным перилам ограждения с дороги Дэниела, крикнула ему в лицо - Ты, тоже дурак!
Потом, добежав босиком к палубной иллюминаторной надстройке до спуска в трюм к лестнице, подбирая по пути свои потерянные тапочки. Еще раз, резко повернувшись в слезах, выкрикнула - Какие вы все мужики дураки!
И убежала, рыдая, вниз в свою каюту.
Недоверие, и какие-либо по отношению ко мне с ее стороны сомнения были окончательно сняты. Я все понял, Джейн любила меня до полной одури. И это тому было ярким подтверждением.
- "Бедняжка ты моя Джейн! Ты, переживала за меня, за нас обоих!" - перестав дико смеяться, подумал я, снимая с себя баллоны акваланга. Я стащил с себя гидрокостюм и отдал его Дэниелу.
- Надо ее утихомирить - сказал Дэниел, тоже успокоившись от дикого неконтролируемого смеха - Она, моя сестра, девица с норовом. Надо сделать
так, чтобы суп был вылит не за зря. Долго будет дуться.
- Я, уже знаю - ответил я ему. И пошел, вниз яхты к каюте Джейн.
Моя обворожительная Джейн
Я был практически целиком голым, босиком и в одних только плавках спускаясь к каюте Джейн.
Там было тихо. Я постучался в дверь ее каюты. Дверь была не заперта. И открылась. Я вошел осторожно внутрь, переступив через маленький порог ее девичьей каюты. Уставленной встроенной, как и все каюты на яхте шкафами со сдвижными дверками из красного дерева или пластика. У кровати в углу ее каюты у самой стены борта и переборки стоял прикроватный столик. На нем, как и везде стоял ночник светильник, графин с водой, фрукты, бокал с красным вином и ее Джейн кассетный магнитофон.
И я сразу же увидел Джейн.
Она соскочила со своей постели и, повернувшись ко мне спиной, встала к оконному открытому иллюминатору лицом. Сложив свои красивые руки, кулачками сжав, на тяжело дышащей от любовного возбуждения жаром пышущей загорелой до черноты нежной груди, задрожала всем своим девичьим под халатиком телом. Она так долго держала планку неприступности и рокового женского соблазна, проверяя меня как мужчину, что сама, попалась на эту же свою уловку и сорвалась.
Женщины!
Джейн, еще с первого взгляда положила на меня глаз. Это было видно не вооруженным глазом. Еще там, тогда на верхней палубе первый раз, когда при сильной качке, поймал я ее за локоток, было все ясно. Это ее слово - Не более, после слова - Спасибо, лишь намек на дальнейшие в скором будущем близкие отношения.
- "Джейн! Джейн! Ты созрела как женщина - думал самоуверенно уже я - "И тебе уже нужен мужчина. Такой как я. И ты выбрала меня, почти сразу, как только мы познакомились".
Этот испуг и нервный срыв сказал о многом. И это понял и я, и ее братишка Дэниел.
- Я не разрешала входить! - нервно произнесла громко Джейн - Уходи!
Я стоял, заступив за порог каюты, и смотрел на мою любимую Джейн.
- Посмотри на меня, Джейн - тихо произнес я.
- Уходи, прошу тебя, Владимир! - она громко снова повторила, а я знал, что не надо отступать, как тогда на палубе. Сейчас самое время.
- Джейн - повторил я - Я пришел к тебе, моя милая Джейн.
- Не стой, уходи - она уже тише произнесла - Прошу тебя, Владимир.
Уходи. Не мучай меня.
- Прости меня, Джейн - тихо и как можно только ласково произнес я - Я не хотел тебя, хоть как-то обидеть, любовь моя.
- Но, все, же обидел - произнесла с глубоким сексуальным вздохом Джейн.
Я тогда, подошел к ней и обнял ее. Она, было, дернулась в моих объятьях пытаясь вырваться. Но, потом притихла, обмякнув и, прижавшись, снова к моей груди узкой девичьей спиной, запрокинув мне на мою обнаженную мужскую грудь затылком голову. И прильнув, снова своею девичьей щекой к моей небритой щеке, заплакала.
- Зачем, только я согласилась с Дэниелом подобрать тебя. Зачем! - голос Джейн дрожал как натянутая струна - Что ты сделал со мной! Ты! Ты влюбил меня в себя! - произнесла Джейн - Я как дура влюбилась. Как безмозглая девчонка, школьница, влюбилась в тебя! И не вижу другой уже без тебя жизни Владимир! С того момента как увидела тебя!
Я впился губами в ее черную от загара под воротничком халатика девичью молодую шею. Под забранными в пучок чернявыми, как смоль вьющимися волосами. Она громко и надрывно как безумная застонала, и обняла меня за шею руками. Скрестив и сцепив свои девичьи на тех руках пальчики.
- Джейн - произнес, снова тихо и ласково я, и подхватил ее на свои руки - Джейн. Любимая и обворожительная моя Джейн. Вот, мы уже и на, ты.
И положил ее на постель. Спиной и лицом к себе. Я упал, буквально на нее, распахнув ее домашний тот короткий халатик, руками развязав широкий пояс и обнажая шикарную полную девичью, трепыхающуюся в белом шелковом лифчике грудь.
Она не сопротивлялась, а только приподняла очаровательную ягодицами попку и позволила мне снять с себя шелковые узкие ее купальника те из белого шелка плавки, оголяя под вздрагивающим пупком от волнения округлым загоревшим до черноты животиком в черных волосах лобок и очерченное темной линией по контуру жаждущую любви девичью промежность. Согнув в коленях и широко в стороны, расставив свои полные овалами бедер и ляжек красивые по постели загоревшие ноги, Джейн раскрыла ее передо мной, разрешая мне взять себя. Она излучала из себя целый букет и аромат женских любовных запахов.