Грешник (ЛП) - Стивотер Мэгги. Страница 46

— Какое славное воссоединение, — сказал я им обоим и оставшимся глазеть тусовщикам. Я отпустил безвольную руку своего отца. — Ошеломляющая пунктуальность. Я, вообще-то, только что записал здесь шедевр. Думаю, вы оба согласитесь, что, услышав его на крышесносящей громкости, не останется ничего, кроме как двигать своими бедрами.

Я сделал небольшое танцевальное движение, чтобы продемонстрировать. Мой взгляд оторвался от Джереми — я не мог вынести то, что видел в его глазах — и продолжил блуждать.

— Я этого не ожидала, — сказала моя мать, издав смех-кашель.

Отец коснулся своего адамового яблока. Он был доктором Сен-Клером, в два раза пунктуальнее и в пять раз образованнее своего блудного сына, профессорская версия меня.

— Я думал, это будет ужин в каком-то милом месте…

Моим идеальным ужином было сидеть на капоте машины и есть хот-дог. Он же подразумевал сетевой стейк-хауз.

Я не мог это вынести.

— А вместо этого, — сказал я, — вы обнаружили себя на Лонг-Бич на одной из самых выдающихся вечеринок ночи.

Я потянулся за рукой Магдален и вложил ее в ладонь моего отца. Затем я слегла подтолкнул свою мать к Магдален с другой стороны. Я поместил ее руку в ладонь Магдален. Наполовину присев я, драматично и театрально, указал вглубь склада. Мои пальцы были широко раскрыты, создавая картинку.

— А сейчас, — пропел я, — видите эту страну чудес? В которой вы должны повеселиться? Это жизнь! Это Калифорния! Так живет другая половина! Идите! Идите! Камеры! Снимайте их предвкушение!

Мои родители уставились на склад в поисках блестящего будущего, которое я пообещал.

А затем, пока они стояли там, взяв за руки Магдален, я сел в мустанг. Он все еще был заведен. У них едва ли было время, чтобы повернуть головы.

Я вырвался с парковки, хлопнув при этом дверью. Все позади меня осталось в клубящейся пыли. Все это ушло: ночь, звезды и песня, в которую я вдохнул жизнь.

Глава 34

 КОУЛ •

Я вел машину.

Часть меня хотела продолжать ехать. Другая часть меня хотела остановиться.

Я не знал, что было хуже.

В конце концов, я больше не мог сфокусироваться на дороге, так что просто вернулся в квартиру. Я немного переживал, что там окажутся камеры, но на подъездной дорожке было темно, как и во дворе.

Я взбежал по лестнице к своей квартире и открыл дверь. Мои пальцы начали замерзать. Все во мне дрожало.

Я без особых усилий возобновил в памяти лица моих родителей. Они наверняка считали, что я ненавидел их.

Я не ненавидел их. Я просто не хотел больше никогда их видеть. Это было не одним и тем же.

Мой телефон зажужжал, оповещая, что пришло сообщение. Стоя в небольшой темной гостиной, я просмотрел его.

Джереми: ?

Я хотел, чтобы это было сообщение от Изабел, но это было не оно.

Я должен был сказать ей правду. Я убежал от своего прошлого и где оно настигло меня?

Там же, где я начал.

Доверять тебе?

Я не знал, как сделать это с моими родителями и без Изабел.

Я не знал, зачем делать это с моими родителями и без Изабел.

Я чувствовал внимание скрытых камер на себе, так что пошел в ванную и закрыл за собой дверь. Я сжал руки в кулаки. Потом я расслабил их и защелкнул замок. Кто-то вынул разобранные скрытые камеры из раковины. Было трудно вспомнить, чтобы меня это волновало.

Со мной было что-то не так.

Человеческий организм не хочет нам навредить. Мы запрограммированы на то, чтобы чувствовать себя плохо при виде крови. Боль — тщательно организованный химический процес, который удерживает наше тело живым. Исследования показали, что люди с врожденной анальгезией — неспособностью чувствовать боль — откусывают кончики своих языков, царапают свои глаза и ломают кости. Мы — чудо обследований и балансов, которые помогают нам продолжить существование.

Человеческий организм не хочет нам навредить.

Со мной было что-то не так, потому что иногда мне было плевать. Со мной было что-то не так, потому что иногда я хотел этого.

Мы боимся смерти; мы боимся пустоты; мы изловчаемся, чтобы сберечь свой пульс.

Я был пустотой.

Чего ты боишься? Ничего.

Ты этого не сделаешь ты этого не сделаешь ты этого не сделаешь

Но мой взгляд уже метался по ванной в поисках выхода.

Доверять тебе?

Вероятно, мне не хотелось жить. Вот почему я плелся по этому пути. Биология сформировала меня, затем взглянула и поинтересовалась, о чем она, черт возьми думала, и выкинула в бак с отходами.

В случае чрезвычайной ситуации потянуть за шнур.

Я согнулся у стены, дыша в свои ладони. Однажды Виктор сказал мне, что он никогда не задумывался о самоубийстве ни на секунду даже в свои самые темные времена. «У нас всего одна жизнь», — сказал он.

Даже когда я был счастлив, я чувствовал, будто всегда искал край жизни. Ее швы.

Я идеально подходил для того, чтобы умереть.

Я посмотрел на шнур от жалюзи в ванной.

Это чересчур этого слишком много для того что произошло тебе нужно прекратить

Я подумал о радости от записи трека немного ранее в этот же день.

Я попытался возобновить ее в себе, но это была задача повышенной сложности. Каждый химический переключатель во мне кричал «прочь, прочь, прочь», так что счастье было невозможным.

Я обхватил уши руками, имитируя наушники, и проиграл у себя в голове созданную мною песню — что-то, что еще не существовало сегодняшним утром.

Лица моих родителей.

Я поднялся на ноги.

Мне нужно было… не чувствовать. Хотя бы несколько минут.

В любом случае, это было все, что я собирался получить.

Волк.

Чистый, несокрушимый, совершенный. Я был всем этим, и вот к чему это привело.

Я вернулся в спальню, чтобы взять вещи, необходимые для запуска превращения. Не просто превращения, а дикого, воющего перевоплощения, которое сломает меня. Не все мои волчьи эксперименты привели к хорошему концу. Сейчас я не хотел хорошего конца. Крошечная логическая часть меня подумала, что тщательный процесс помог бы. Напомнил бы мне о причинах оставаться человеком. Дал шанс успокоиться. Напомнил о других способах, которыми я научился подавлять это чувство в себе.

Но, казалось, это только усиливало его. Даже несмотря на то, что я двигался медленно и методично, время толкало и швыряло меня — и прошлое, и будущее. В конечном счете, я без особых усилий вызвал в себе воспоминания о том, как делал это или что-то вроде того бесчисленное количество раз.

Волк.

Мой мозг вернулся обратно к Сэму в Миннесоту, который так ненавидел волка. Я мог услышать его голос, когда он говорил мне, что я стираю всю свою сущность, делая это. Я терял все хорошее в себе. С какой ненавистью я отбрасывал все это прочь. Виктор умер в волчьем обличье, борясь за человечность, а я отказывался от нее просто так.

Я говорил себе это снова и снова.

Но это было бесполезно. Я уже знал, чем это закончится.

Хоть в ванной был только я один, казалось, будто кто-то или что-то еще было здесь со мной. Темная сущность, клубящаяся в углу, парящая у потолка. Насыщающая темноту внутри меня или же питающаяся ею. Все мы — пользователи и средства.

Я отрыл воду в душе и присел на край унитаза, в одной руке шприц, в другой — телефон. Я набрал номер Изабел. Я не знал, что сказал бы, если бы она ответила.

Я знал, что она все равно не ответит.

Доверять тебе?

Звонок перевелся на голосовую почту. Несколько минут я наблюдал, как галлоны воды из душа стекают в сток. Я подумал о том, что снаружи была пустыня. А затем воткнул в себя иглу.

Боль напомнила мне, что это работало.

Я уткнулся затылком в стену и ждал, пока это меня изменит или убьет, и, честно говоря, мне было плевать, что именно произойдет. Нет, не плевать. Я надеялся, что случится и то, и другое.