Комендор (СИ) - Стрельников Владимир Валериевич. Страница 17

Утром я неторопливо перетащил наверх свой багаж, пришлось сделать четыре ходки. Все-таки склон крутоват, а груза много. Впрочем, упакован он хорошо, новый рундук, отличная сумка из синтетики (за такую у нас барыги-фарцовщики и любители фирмы точно удавились бы), две инструментальные сумки-саквояжа или чемодана, на знаю как правильно.

Загрузив все в тачку, я закинул через плечо противогазную сумку. В ней лежат патроны к ракетнице, перочинный нож, запас продуктов на два дня, кус лески и пара крючков. За пояс слева заткнул здоровенный топор, сделанный в Швеции. Шикарная штука, кованый, лезвие точено так, что бриться можно. Рукоять из какого-то темно-красного дерева, кожаный чехол на лезвии. Я его из коробки вытащил, он так на яхте и пролежал нетронутым бог знает сколько времени.

Конечно, тяжеловато, и если бы не широкие мощные подтяжки, то я так грузить свой военно-морской ремень никогда бы не стал. Килограмм ракетница, почти два кило топор — с меня бы штаны сползали. А так, с подтяжками, нормально. Разве робу пришлось в штаны заправить, как будто на вахте.

Кстати, на ноги я себе обмотки сделал. А то штанины цепляются за каждый сучок, тормозят. А так вырезал из какой-то плотной зимней куртки полосы, намотал и закрепил прозрачной изолентой. Удобная штука, кстати, эта широкая тоненькая пленка.

Жаль, конечно, что вся одежда на яхте оказалась мне маленькой. Разве пара трусов оказалась в размер, но они явно не хозяйские были. Хорошие труселя, широченные. Правда, расцветка павлинья и длина чуть ли не до колена. Зато с карманами. Повезло, прямо скажем, иметь сменку белья в походе это здорово. Вот с плащом не повезло, мелковат, пришлось спарывать пуговицы, срезать рукава и зашивать проймы. Теперь это у меня плащ-накидка. Еще подфартило, что этот явно цивильный плащик оказался неброского оливкового цвета.

В общем, затащил я все на горушку, собрал в тачку и уже приготовился спускать, как с моря донесся стрекот мотора, тихий такой. Обернувшись, я увидел, как к берегу от небольшого кораблика летит на большой скорости моторка, оставляя на поверхности широкие пенные усы. А в моторке несколько оружных человек.

— Твою маман… — я схватил бинокль, лежащий в специально сшитой мною сумке поверх груза, и поймал корабль, после чего потратил пару мгновений на фокусировку.

Увиденное мне не понравилось. Корабль не новый. Какой-то сейнер, судя по всему, но на мостике пара крупнокалиберных пулеметов, а на баке длинноствольная пушка, явно с сухопутным прошлым. Флаг неясно чей, какая-то херня на постном масле. На мостике на меня смотрит в мощный, явно военный, визир, мужик, про которого я сейчас могу сказать только то, что на нем фуражка гражданского капитана и вроде как АПС в деревянной кобуре через плечо. Остальные тоже одеты как гражданские, но все с оружием.

Те, кто в лодке, понравились мне еще меньше. Молодые, в бронежилетах, с карабинами и автоматами. Ни одного в советской форме или форме армий стран Варшавского Договора. Все в какой-то мутной гражданке. На транцевой доске сидел жилистый мужик в тельнике и с повязанной красной повязкой башкой. Рожи у парней азартные, злые. Всего в лодке пятеро с мотористом, на меня, практически безоружного, просто чересчур много. И у берега они будут максимум через пять минут.

Оглянувшись на лесок внизу, до которого было метров шестьсот, я сунул бинокль в сумку и, подхватив рукояти тачки, кинулся вниз по пологому травянистому склону. Длинная рукоять топора била по заднице, ракетница колотила по бедру, тачка старалась вывернуться и опрокинуться, а я прямо-таки чуял, как моторка пристала к берегу. Как пара самых молодых парней кинулась наверх, а двое постарше аккуратно осматривают берег. Мою ночлежку в пещере в том числе. Как пожилой моторист подошел к яхточке и внимательно и задумчиво осматривает.

Вбежав в лесок, я рванул как бешеный носорог, распугав приличное стадо то ли коз, то ли косуль. Какого лешего они не слиняли раньше, ведь я гремел тачкой на весь склон.

Не знаю как, я не оглядывался, но точно знаю, что молодые выскочили на склон, запыхано дыша. Увидели след на траве и рванули за мной вниз по склону.

Пробежав по лесу метров сто, костеря тачку с грузом, готовый ее уже бросить и бежать налегке, я увидел здоровенный, сгоревший от удара молнии ствол какого-то древесного исполина. Почему-то я решил, что это был дуб. Дальше шла небольшая травянистая полянка, после чего снова густой подлесок и кусты орешника и то ли дикой сливы, то ли алычи.

В голове родился чокнутый план, совершенно идиотский, но единственно возможный, судя по всему. И я ломанулся через полянку в сторону кустов…

Через пять минут преследователи выскочили на край поляны. Я, замерев, стоял с поднятым топором, втеревшись в ствол мертвого дерева, почти не дыша, представляя себе, что я сросся с обгоревшим дубом, что я есть часть его.

От преследователей разило яростным и азартным весельем, я чувствовал частое биение их сердец, жажду преследования и победы.

И когда первый из них как-то плавно и медленно проскочил мимо меня, я изо всех сил сверху вниз, с разворота, ударил топором по бедру второго, отрубив ему ногу напрочь. И, выхватив из-за пояса ракетницу, выстрелил в глаз притормозившему и оборачивающемуся на звук удара и удивленный вскрик первому. Точно попал, преследователя сбило с ног, а в глазу яростным белым пламенем горела магниевая смесь. Вот только падал он медленно, а второй только разевал рот для крика, глядя на валяющуюся отдельно ногу и хлещущую из артерий кровь.

Время вернулось в нормальное течение, подстреленный наконец упал на землю, а я рванул за ствол винтовки второго, вырывая ее из рук падающего парня. По ушам резанул дикий вопль, на поляне густо пахнуло кровью и дерьмом. А я, на мгновение удивившись магазинке, рванул кверху загнутую рукоять затвора, проверяя наличие патрона в патроннике. Да и вообще надо понять, что это такое и с чем его едят и как из этого стреляют.

Серая тушка патрона была на месте, я загнал затвор назад и, прицелившись, хотел выстрелить в орущего парня, но тот уже затих, видимо потерял сознание от кровопотери. Оглянувшись на первого, я подошел к тихо лежащему, уже с потухшей глазницей, загонщику и поднял его винтовку. Обычная короткая трехлинейка, мы с такими на седьмое ноября по Севастополю разгуливали, изображая революционные патрули. А парень уже того, готов, кстати. Меня едва не вывернуло, от взгляда на страшную черную дыру вместо глаза, а после повторного взгляда на отдельно валяющуюся ногу второго меня все-таки вывернуло. Но, блевать мне особо некогда, и потому на подгибающихся ногах я побежал в сторону опушки, надо занять оборону, там голый склон, хрен они у меня по нему пройдут.

В это время внизу, с той стороны холма, на берегу моря, пожилой моторист склонил голову набок и сказал по-немецки:

— Все. Златан и Вуйко мертвы. Охота закончена. Альберт, свяжись с «Тунцом», пусть аккуратненько идут сюда. Надо бы эту яхточку забрать, она почти целая.

— Но… — заикнулся было один из его помощников.

— Охота закончена, у молодых был шанс, они его не использовали. Лезть за тем, кто только что убил двоих, я не буду. И кроме того, это был некромант, похоже. То есть, он нас чует, где мы и сколько нас. Займите оборону по гребню, но на ту сторону не лезьте и не высовывайтесь, под случайную пулю не подставьтесь. Не хмурься, Альберт, эти болгары нам никто, а тут хороший кораблик. Удачно причалили, удачно. — И моторист похлопал по борту яхточки.

До самого вечера я провалялся под удобным выворотнем на краю леса, кормя налетевших комаров и наблюдая за гребнем, стараясь углядеть, что там, прямо, справа и слева. Все-таки, имея под руками моторку и сейнер, нет нужды ломиться в лоб, на возможную засаду. Вполне можно отойти на пару километров левее или правее и высадить десант там. А еще можно вызвать полицию или национальную гвардию с вертолетами. Гребаные натовцы. Нет, нам много чего рассказывали и показывали, и по ТВ, и политруки, да и ребята знакомые, прошедшие Афган… но что вот такое может случиться со мной, пусть и вроде как в будущем. Долбаный капитализм и его принцип «человек человеку волк». Не поздороваться, не спросить, а сразу устраивать загонную охоту. Неужто американские боевики сняты по жизни? Тогда я могу понять Джона Рэмбо, озвереешь с такой жизни. Сказка, конечно, сказочная, особо про тот же Вьетнам и Афган, но понятно, почему амеры в нее поверили.