Комендор (СИ) - Стрельников Владимир Валериевич. Страница 15

— Наверное, пора спать. — Я  встал было с ящика, когда легкое зеленовато-болотное свечение около старой яхты привлекло мое внимание. Удивленный, я сделал пару шагов в ту сторону, и навстречу мне рвануло самое настоящее приведение.

— Сгинь, нечисть! Чур меня! — я шарахнулся назад, запнулся о ящик и грохнулся на спину, когда надо мной нависла эта светящаяся хрень. В голове раздался дикий, торжествующий визг, и я каким-то наитием рванул рукой место, где у обычного человека должно быть сердце. Ощущение было, как будто я руку в обжигающий лед засунул и ухватил что-то скользкое и мерзкое.

Визг из торжествующего превратился в перепуганный, а после того, как я рванул эту хрень на себя, он стих.

Зеленый силуэт просто рухнул на землю и растаял, а из моей руки вырвалось что-то небольшое, светящееся ровным золотым светом, и облетев вкруг меня, сначала медленно, а потом все быстрей улетело в поднебесье, к звездам.

Мать твою разэдак, в перехлест через клюз! Что за хрень это была?!

Я сидел на заднице и смотрел на свою дрожащую руку минут десять, пока пришел в себя. Гребаный крейсер, я не знаю, что это такое, меня этому не учили и совершенно не готовили! Меня только что попыталось убить нечто, больше всего похожее на призрака, а я каким-то манером его загасил врукопашную! Я что, ведьмак, что ли, как в том польском фантастическом рассказе?

Зло хохотнув, я поднялся на ноги и обтер руку об штаны. Нет, я явно вляпался в какую-то непонятную историю. Это совершенно определенно. Дирижабли, призраки… я, может, не кэгэбешник и не разведчик, но все ж таки далеко не дурак. Отсутствие признаков цивилизации, старые вещи среди нанесенных волнами, точнее, очень старые, эта посудина, около которой возникло приведение. Кстати, завтра надо бы его осмотреть. А сейчас нужно спать. Если честно, глаза слипаются.

Так что, убедившись, что тлеющие уголья костра никак не доберутся до ящиков или до кучи плавника, я завалился на эту кучу, подсунул под голову свернутый спасжилет, накрылся бушлатом и вскоре крепко спал.

Проснувшись, я несколько секунд пытался понять, что за освещение и в каком посту я нахожусь. Но все вспомнилось, быстро и в подробностях. Покачав головой, я сходил, предварительно внимательно осмотревшись и вслушавшись, за угол, для выполнения утренних физиологических потребностей, так сказать. Кстати, дальше практически весь берег такой же. А примерно километрах в двух-трех, накренившись на левый борт, валяется здоровенная посудина, похоже, какой-то сухогруз. Нужно будет глянуть, но это не к спеху.

Умывшись в море, я скинул робу и тельник, после чего проделал оба комплекса вольных упражнений, отжался десяток раз и сделал полсотни приседаний с выпрыгом. Провел короткий бой с тенью, после чего умылся уже серьезнее, в калужине под родничком. Позавтракал, схрумкав пару сухарей с сахаром и запив водой. Блин, надо бы хоть ежевичного взвара сделать, но не в чем. Разве в самой жестянке?

Ладно, раз надо мной сейчас начальство не висит, то буду выполнять свой воинский долг, но с учетом обстоятельств. То есть торопиться не будем.

В первую очередь я прополоскал рундук и комплект белья, разложив на обратной от моря стороне валунов и прижав камнями, чтобы не сдуло.

Потом сложил в противогазную сумку пассатижи, отвертки и молоток, повесил через плечо моток веревки и отправился осматривать яхту, точнее, то, что от нее осталось. Ну а что, я потом же сам себе все мозги проем за то, что не осмотрел.

Корпус яхты оказался сварен из добротного алюминиевого сплава и потому практически не окислился, как и верхняя палуба. Зато валун, который когда-то рухнул на яхту сверху, проломил палубу и практически раздавил двигательный отсек. Зато не повредил рубку, дверь в которую я открыл практически без проблем, так, пару минут повозился с отвертками и три разу стукнул молотком. Отрезав метровый кус шнура и распустив его на тоненькие веревочки, я привязал броняху за ручку к уцелевшей леерной стойке и, постучав по переборке, спросил:

— Прошу разрешения войти?

Смешно вроде бы, но мне бабушка еще в детстве накрепко объяснила, что в старый заброшенный дом без спроса не входят. Ну а родители, хоть и посмеивались над этими «крестьянскими пережитками», но не возражали. Просто заметили, что не стоит про это рассказывать в школе.

Рубка сохранилась на удивление неплохо. Видимо, остекление из какого-то оргстекла, раз выдержало такой удар и не разлетелось вдребезги, разве покрылось множественными трещинами и помутнело от времени. Но света в рубке все равно хватало.

Собственно, это была не совсем рубка, к каким привык я. Нет, штурвал и серьезная приборная доска были, причем приборы были совершенно незнакомы и непонятны, множество сейчас мертвых экранов.

Но при этом здесь же, в этом же помещении, было несколько вполне себе комфортных, оббитых кожей диванов, причем комфортных даже сейчас. Два стола, которые я просто не мог обозвать на военно-морской манер баками, множество шкафчиков, холодильник и какие-то кухонные приборы.

Правда, вся палуба засыпана хрустящими и звенящими осколками стеклянной и фарфоровой посуды, винных бутылок и каких-то бытовых приборов, множество газет и журналов. Но самое главное — в рубке лежало тело, точнее, ссохшиеся останки мужчины. Причем я не знаю откуда, но точно знал, что именно его приведение или духа, не знаю, как точнее, я упокоил вчера вечером.

— М-да… и чего делать? — В задумчивости я присел на диван и взял с палубы валяющийся под ногами красочный, почти невыцветший журнал. — Испанский, что ли? Или итальянский? «Космополитен». Ох, ничего себе!

На передовице, над красивой полуобнаженной девицей сбоку от названия скромненько была дата выпуска. Февраль две тысячи семнадцатого года. Я попал в будущее! Теперь понятно, почему я ничего не смог понять в приборах. Только что случилось? Неужели атомная война? Если война, то кто победил, наши или НАТО? Блин, и оружия никакого, кроме молотка и отверток! Может, стоит внимательнее осмотреть эту яхту? В американских фильмах на таких яхточках целые арсеналы бывают, нужно проверить.

Но похоже, я выбрал лимит того, от чего мог охренеть, и просто принялся собирать раскиданные журналы и газеты. К сожалению, ничего похожего на карты я не нашел. Впрочем, в шкафчике под панелью рядом со штурвалом и пультом управления нашлась лоция на английском, большой бинокль и панель с анероидом и гирокомпасом. Насколько я понял, эта панель могла ставиться прямо над местом находки, там и специальные выемки были и гнезда для крепления болтами с головками-барашками. Там же нашлись документы на яхту и сигнальный пистолет-ракетница с десятком больших бумажных патронов.

— Ну, хоть что-то. — Я вытащил из кожаной кобуры тяжелый стальной пистолет-переломку. — «Геко». Полегче, чем СПШ, вроде как. Интересно, патроны не протухли? Хотя, если они, как наши, на черном порохе, то только отсырения боятся. Попробовать, что ли?

Недолго думая, я вложил в ствол патрон с белой ракетой, взвел курок и выстрелил в сторону моря.

Грохнуло, руку подкинуло отдачей, в сторону воды улетел белый огненный шар, а рубка наполнилась дымом, как возле батарей на Бородинском поле в «Войне и мире».

— Работает. — Я довольно улыбнулся, перезарядил пистолет и вложил его в кобуру. После чего с удовольствием нацепил ее на пояс. Хоть какое-то оружие, хоть что-то. А то словно голый здесь торчу. Вообще на корабле я такого не замечал, но ведь дело в том, что я там был не один. Да и сам крейсер был просто битком напичкан вооружениями, да еще он находился в составе флота, а еще другие флоты и Советская Армия, да и Советский Союз за спиной маячил нехилым таким медведем с балалайкой и ядерной бомбой. А сейчас я один у черта на куличках, так сказать. Хероватенькие ощущения, прямо скажем.

Чем дольше я лазил по этой посудине, тем больше она мне нравилась, и тем больше я завидовал покойному буржую-хозяину. Это ж не кораблик, а просто сказка! Даже если ее сейчас спустить на воду, то, несмотря на размозженый моторный отсек эту посудинку хрен утопишь. Очень умно и хорошо сделана, замечательный кораблик.