Рейд во спасение - Орловский Гай. Страница 11

– Как ты?

– Все в порядке, – ответила она тем беспечным голосом, что так нравится мужчинам, все предпочитают женщин без проблем и заморочек, – а ты?

– Еду по Варшавке, – ответил он. – Если найдешь время и желание – можешь располагать мною.

Она сказала счастливо:

– У меня для тебя всегда есть время и всегда есть желание. Поезжай прямо, через два квартала сверни налево. Я выйду к перекрестку.

Он все сделал, как она велела, а когда увидел, как она далеко впереди подходит к бровке тротуара, ощутил, как в трепетном ликовании застучало сердце, а в груди разлилось сладостное тепло.

Выскочить и распахнуть перед ней дверь не успел, как видел в старых фильмах, она сама быстро открыла дверцу и села рядом, чистенькая и веселая, взглянула смеющимися глазами.

– Привет! Вижу по тебе, победа за победой?

– Это потому, – объяснил он неуклюже, – что тебя увидел.

– Ты меня сразу победил, – сообщила она хитрым голосом, – как только тогда взглянул серьезными и такими строгими глазами, как у ребенка…

Она выудила из сумочки крохотный смартфон, торопливо поводила кончиком пальца по экрану и спрятала снова. Михаил смотрел прямо перед собой на бегущую под колеса дорогу, пешеходы при виде автомобиля обязательно должны перебежать, как куры, на другую сторону дороги, а когда подъехали к ее дому, оставил автомашину на стоянке перед домом, а Синильда ухватила его под руку и счастливо потащила в подъезд.

Когда она торопливо отворила дверь своей квартиры, он с порога озадаченно потянул носом.

– Чем у тебя так вкусно пахнет?

Она весело расхохоталась.

– Не духами, не бойся. Настоящей домашней выпечкой. Я люблю готовить! Это так увлекательно, когда знакомишься с кухнями разных народов, новыми рецептами… Ванная комната – вторая дверь по коридору, а оттуда сразу на кухню!

Михаил покорно отправился в туалетную комнату, уже запомнил, что мыть руки мужчинам вовсе необязательно, а вот опорожнить мочевой пузырь не мешает, пусть ничего потом не отвлекает, посмотрел там на себя в большое идеально чистое зеркало. Вполне хорош по стандартам земной красоты: сильное, волевое лицо, крупное и мужественное, прямой взгляд, правильные черты…

Со стороны кухни ароматные запахи пролезают даже в щель под дверью, а когда он вышел на кухню, Синильда уже открыла дверцу духовки и вытаскивает оттуда нечто сложное, пахнущее жареным мясом и разными специями.

Он охнул, она взглянула на него смеющимися глазами.

– Готов?

– Еще как, – ответил он. – Хотя только что и не думал… Знаешь, даже не знал, что я такой жрун!.. Когда ты успела?

Она отмахнулась.

– Я человек занятой, у меня все автоматизировано. Когда ехали, я велела кухне приготовить кое-что из того, что я сама придумала. Садись. Тарелка устроит или дать побольше?

– Устроит, устроит, – заверил он.

– Если не устроит, – сказала она весело, – просто повторим. Держи!..

Она перегрузила ему на блюдо блестящую коричневую тушку упитанной птицы, явно домашней, выглядит слишком нежной. Михаил ощутил, как от смачного запаха дернулся в ожидании желудок.

– Никогда так много не ел, – сказал он с неловкостью, – как в… последнее время.

– А где еще отъедаться и отсыпаться, – спросила она, – как не дома?.. В экспедициях не до кулинарных изысков. Погоди, возьми еще и вот эти ломтики…

Он ел и чувствовал, как остатки напряжения уходят, но вместе с сытостью пришло ощущение грузности своего человеческого тела, огромного и мускулистого, наполненного теплой кровью, что разносит кислород даже в самые дальние уголки тела.

Она взглянула с женским пониманием, голос прозвучал ласково и с глубоким сочувствием:

– Устал… Пойдем, отдохнешь.

Он пробормотал с неловкостью:

– Наверное, не помешало бы…

И хотя мужчина при женщине выказывать слабость не должен, но он, повинуясь странному чувству, дал уложить себя не на диван, как ожидал, а на широкое прекрасное ложе.

Синильда легла рядом и, приподнявшись на локте, смотрела с глубоким сочувствием.

– Ты не просто устал… на тебе тяжелый груз решений…

– Каких? – спросил он.

Она грустно улыбнулась.

– Откуда знать мне? А вот ты что-то решаешь очень важное, чувствую. И тебя это очень сильно беспокоит. Но, наверное, зря. Ты очень правильный человек… И какое бы решение ни принял, оно будет верным. Потому что ты такой.

– Спасибо, – пробормотал он.

Она наклонилась к нему, он ощутил на щеке прикосновение ее нежных теплых губ.

– Это тебе спасибо…

– За что?

Она загадочно и несколько печально улыбнулась.

– Есть за что… Но сейчас отдохни, пусть на твоем лбу разгладятся эти морщинки. Битвы еще не все отгремели, мой герой. Ты должен набраться сил.

Глава 8

Когда он вышел из чуланчика, Азазель на диване расположился в позе ковбоя, забросив ноги на низкий журнальный столик, хотя непонятно, почему столик так называется и что такое вообще журналы.

Услышав, как Михаил вошел в гостиную, оживился, приветственно помахал рукой.

– Садись, рассказывай, как прошел твой первый сексуальный опыт… Ох, я имею в виду, как прокатился в обновленном виде? Ничего не трет?.. Воротничок не давит?

– И брюки не жмут, – ответил Михаил недовольно.

Он прошел мимо на кухню, слышал, как Азазель поднялся и двинулся, потягиваясь и похрустывая суставами, следом.

– Это которые штаны? – уточнил он. – Прекрасно!.. Главное, чтобы Кезим в тебе не просыпался. Машину не разбил?

– Нет.

– А не поцарапал?..

– Нет.

– Почему? – спросил он встревоженно. – Что случилось?.. Ладно-ладно, садись, перекусим. Я специально тебя дожидался. Хотя, конечно, поел, как без этого, но то просто еда, а сейчас у нас ритуальная.

Михаил пробормотал:

– Да вроде бы никакой кезимности. А что, разве сам, без Кезима, не могу… рассердиться?

Он опустился за стол, а духовка-гриль моментально мигнула огоньками, там вспыхнул свет, высвечивая сладостную картинку медленно поворачивающейся на вертеле тушки крупной птицы.

Азазель сел напротив, рассматривая его строго и оценивающе.

– Рассердиться, – повторил он, – разгневаться, разъяриться… Это все разное, Мишка. Даже по физиологии. В гневе морда становится красная, как круто сваренный рак, а в ярости бледнеешь, как смерть, так что давай рассказывай, на кого гневался?.. Я смотрел с балкона, нигде ничего не горит, дома не повалились, молнии в высотные дома не бьют…

Михаил буркнул недовольно:

– Я был тише мышки. Все нормально. Ты не хитри, о чем-то умалчиваешь! Понимаю, почему перенес нас в безлюдное место близ Сигора, а не прямо к месту. Но так же можно и куда-то в ад? Разве что через портал?..

Азазель тяжело вздохнул, а в голосе прозвучала тоскливая безнадега, словно разговаривает с последним идиотом:

– Михаил…

– Что не так?

Азазель вздохнул снова, Михаил увидел в его черных глазах упрек.

– Еще не понял, что для этого нужно знать ад очень хорошо? А если там, где в мое последнее посещение была выжженная земля, сейчас вполне себе город?..

– Что, даже так?

– Представь себе, – заверил Азазель. – Ад постоянно застраивается и расширяется. Демоны, повторяю, многому научились у людей. Хотя, конечно, отстают на тысячу лет. Где-то, правда, уже только на пятьсот.

Прозвучал милый голосок Сири:

– Властелин вселенной, мой повелитель!.. Еще десять секунд, и гусь начнет пережариваться!

– Выключай, – велел Азазель. – Могла бы и сама, так нужно обязательно влезть в разговор белых сагибов?

Огни в духовке погасли, но Сири напомнила ехидно:

– Остальное ручками-ручками! Про манипуляторы я уже столько наслушалась…

– Сегодня закажу, – пообещал Азазель.

Михаил понаблюдал, как он, откинув дверцу, вытаскивает в облаке ароматного пара блистающую соком тушку гуся.

– Но есть же места, – спросил он осторожно, – куда точно никто не полезет? Как те безжизненные скалы у Сигора? И вообще не виляй насчет того, что в ад нельзя через портал! А как Аграт оттуда пролезала прямо к тебе в квартиру?