Лебединая песня. Любовь покоится в крови - Криспин Эдмунд. Страница 31

— О боже, — простонал Адам, — если б я только знал…

— Но вы не знали, — утешил его Фен, — и нечего об этом печалиться. Давайте лучше посмотрим, что произошло, когда кабина лифта опустилась. Инспектор, тяните, пожалуйста, свой конец.

Веревка, привязанная к лодыжкам скелета, натянулась, увлекая ноги с табурета в сторону слухового окна. Скелет повис, подвешенный за шею, с ногами выше головы, в нескольких дюймах от слухового окна. Раздался треск, шейный позвонок не выдержал напряжения.

— Вот, пожалуй, и все, — пробормотал профессор Фен. — Уважаемый Мадж, закрепите где-нибудь свой конец и развяжите узел на лодыжках.

— Сейчас, — отозвался Мадж.

Присутствующие увидели его руку, просунутую в слуховое окно. Она нащупала узел и развязала. Скелет качнулся как маятник, и рука исчезла с веревкой.

Фен повернулся к Элизабет:

— Вот почему Стейплтон запаниковал при вашем замечании о нарушении закона гравитации. У повешенного некоторое время ноги были выше головы. — Он глянул наверх: — А теперь табурет, Мадж.

Веревка дернулась, «разбойничья обвязка» ослабла, и табурет упал набок.

— Сегодня повезло, — сказал Фен. — С первого раза у меня такое не всегда получается.

Эта веревка также исчезла в слуховом окне. И остался лишь скелет, висящий в петле на крюке.

Фен улыбнулся:

— Видите, как он все хитро задумал. И не подкопаешься. Сторож, проводив его, вернулся через три минуты. И Стейплтону помогло то, что сторож имел привычку бодрствовать до полуночи с открытой дверью, опасаясь дышать вредными газами, выделяемыми электрическими приборами. Все это обеспечило ему бесспорное алиби. Удалив с крыши все свои приспособления, убийца спустился вниз и вышел из театра, пока доктор Шанд и сторож Фербелоу возились с повешенным Шортхаусом. Но все же Стейплтон умирал от мышьяка, которым снабдил его именно этот самый Шортхаус, которого он убил.

Все долго молчали. Было слышно, как Мадж громко топает, спускаясь по железной лестнице с крыши.

— Дорогой, — прошептала Элизабет Адаму, — я была несносной. Но теперь все позади. Мы больше никогда не будем ссориться. Я так тебя люблю.

А Пикок повернулся к Джоан:

— Дорогая, Леви дал мне постоянный ангажемент. Давай скорее поженимся.

И в комнате, где всего неделю назад почти в то же самое время Эдвин Шортхаус ушел в мир иной, две пары обнялись и поцеловались.

Остальные сделали вид, что занимаются своими Делами.

Маэстро подошел к Фену:

— Превосходно, мой друг. Я слушал вас, затаив дыхание, и теперь окончательно убедился, что вы не агент Метрополитен-оперы. Но у меня к вам одна просьба — пожалуйста, продайте мне ваш чудесный маленький спортивный автомобиль.

На следующий день любой посетитель бара отеля «Булава и скипетр» перед ланчем мог заметить троих за столом в углу. Молодая женщина, невысокая красивая шатенка с серьезным лицом, держала в одной руке раскрытый блокнот, а в другой — карандаш. Из двух мужчин тот, что помоложе, сидел с благодушным видом, потягивая пиво из большой кружки. А высокий, худощавый, чисто выбритый, с темными всклокоченными волосами, сжимал в руке бокал с виски.

Затем он повернулся к женщине:

— Итак, на чем мы тогда остановились?..

Любовь покоится в крови

* * *

Посвящается клубу «Карр»

Глава 1

Lasciva puella [30]

Директор школы вздохнул. Вздох получился удрученным и даже жалким, но сдержаться ему не удалось. Он извинился.

— Жара… — Директор вяло махнул рукой в сторону окна, за которым под ярким солнцем раскинулась просторная лужайка. — Все из-за жары.

Это объяснение вполне могло сойти за правду. В самом деле, день выдался знойным, почти тропическим, и в темном кабинете с высокими потолками, где тяжелые шторы были наполовину опущены, чтобы избежать выгорания дерева и тканей, стояла тягостная духота. Но голос директора прозвучал неубедительно, и его посетительница поняла, что это отговорка.

— Простите, что отнимаю у вас время, — затараторила она. — Разумеется, вы должны быть очень заняты подготовкой к актовому дню. К сожалению, у меня нет выбора. Родители настоятельно требуют провести расследование.

Директор мрачно кивнул. Это был невысокий Щуплый мужчина лет пятидесяти, чисто выбритый, с острым носом, гладко прилизанными черными волосами и обманчивым выражением рассеянности и добродушия на лице.

— Ну да, родители, — пробормотал он. — Разумеется. Вечно их пустые тревоги, на которые приходится тратить столько времени…

— В данном случае, — возразила посетительница, не желая уходить от темы разговора, — кое-что действительно произошло.

Директор уныло взглянул на нее из-за стола. Безудержная энергия мисс Пэрри действовала на него угнетающе. Его немного пугали все эти самоуверенные, прямолинейные и неутомимые женщины средних лет, с одинаковым успехом проявлявшие себя в организации благотворительных ярмарок, посещении бедных и больных, разбивке приусадебных садов или обучении прислуги. По каким-то причинам, в которые он не вдавался, мисс Пэрри сошла с этой орбиты, но вокруг нее продолжала царить атмосфера кипучей деятельности; и директор не сомневался, что ее высокая должность в Кэстривенфордской школе для девочек скорее укрепила, чем развеяла этот дух. Он стал набивать свою трубку.

— Неужели? — уклончиво произнес он.

— Информация, доктор Стэнфорд. Мне нужна информация.

— Вот как? — Директор вытащил из трубки табачный стебелек и снова кивнул, на сей раз твердо и уверенно. — Позволите, я закурю?

— Я и сама не откажусь.

Мисс Пэрри вежливо, но решительно отклонила предложенные ей сигареты и достала из сумочки портсигар.

— Предпочитаю американские сорта, — объяснила она. — В них меньше химии.

Директор чиркнул спичкой и поднес огонь к сигарете.

— Наверное, будет лучше, — заметил он, — если для начала вы изложите мне все обстоятельства дела.

Мисс Пэрри выпустила длинную струю дыма с таким видом, будто это был сильный яд, от которого она хотела скорее избавиться.

— Полагаю, вы догадываетесь, — сказала она, — речь пойдет о постановке пьесы.

Услышав ее слова, директор решил, что, возможно, все не так плохо, как он думал. На протяжении многих лет Кэстривенфордская школа для девочек и Кэстривенфордская школа для мальчиков совместно разыгрывали пьесу для актового дня. Эта старая традиция создавала для обоих учреждений множество проблем, смягчавшихся отчасти тем, что все они были хорошо известны и легко предсказуемы. Главным образом проблема сводилась к тому, что ученики и ученицы норовили украдкой обниматься за кулисами, и для подобных случаев у руководства были предусмотрены соответствующие меры, отработанные почти до автоматизма.

Директор немного повеселел:

— Значит, эта девочка играет в пьесе? В последнее время я почти не следил за постановкой. Кажется, будут давать «Генриха V»?

— Да. Не самый лучший выбор, как считают мои девочки. Мало женских ролей.

— Уверен, мальчики расстроены не меньше.

Мисс Пэрри рассмеялась, но тут же замолчала, словно давая понять, что никакие шутки — как бы они ни были полезны для беседы, — не должны отвлекать их от серьезной темы.

— В общем, сплошное разочарование, — отозвалась она. — Девочка, о которой я говорю, играет роль Екатерины. Ее зовут Брэнда Бойс.

Директор сдвинул брови и поднес вторую спичку к своей трубке.

— Бойсы? Кажется, они из местных? Пару лет назад к нам поступил мальчик с такой фамилией. Насколько я помню он из светской семьи.

— Скорее всего, это ее брат. Слово «светский» характеризует их семью. Богатые родители, вечеринки с коктейлями…

— Да, я их помню. — Директор аккуратно положил использованную спичку в серебряную пепельницу в форме слона. — Приятные люди… Впрочем, это не имеет отношения к делу.