Серые будни богов (СИ) - Гельфер Дмитрий. Страница 40

— Ага! — Крапива смерила юношу взглядом, и разве что не обнюхала. — Трезвый шоль? Точно не за брагой?

— Нет, мне бы…

— Заходь, — Старуха проковыляла вглубь избы. — Терпеть не могу эту пьянь! А они знашь чо удумали? Раз бабка Крапива на браге настой делаит, то и им болезным продаст… Ага, во дурни.

Хозяйка, продолжая бубнить про пьянь и рвань, среди которой приходиться жить, вернулась к помешиванию какого-то варева на очаге. Ленгмар же, с интересом оглядывал жилище старухи. Стулья-инвалиды, перетянутые бечевой, чтоб не разваливались. Закопченная стена вокруг очага. Стол на кривых ногах и шкаф с какими-то кувшинчиками и горшками. А главное, всюду, куда падал взгляд — пучки, охапки и веники непонятных трав и корений. Сушеные и едва срезанные. Аромат коллекции перебивал даже запах мастерских, безраздельно властвующий за пределами хижины.

— Так чо там у тебя за нужда говоришь?

— Невеста у меня… Вернее я только планирую на ней жениться… Понимаете? И тут такое дело…

— Да ладно мяться, ага. Чай не мать я ейная, чтоб распинался так. Обрюхатил болезную?

— Вроде того, — Ленгмар порадовался сообразительности Крапивы, но выдержал паузу, смущенно теребя край плаща. Чтоб не выходить из роли. — И вот люди посоветовали к вам. Поможете?

— Ага. Ну, дело знакомое, — Старуха облизала деревянную ложку, которой помешивала варево, и стала озираться, присматривая в нагромождении ингредиентов нужные. — Давно узнали?

— Я — только вчера, — Ленгмар тяжело вздохнул, стараясь изобразить глубокое отчаяние. — Понимаете, у нас нет возможности видеться часто…

— Эхе-хе… Ну до чего непутевая молодежь нынче пошла.

На этом высказывании Крапива не остановилась, но дальнейший бубнеж Ленгмар разобрать не мог, да и не горел особым желанием. Лекарка тем временем повесила над огнем котелок с водой и стала выкладывать на стол ингредиенты для зелья. Как она при этом различает сухие веточки и корешки меж собой — одним богам известно. Причем, только старшим. На очередном корешке старуха запнулась, явно сомневаясь.

— Слышь, молодец, — Окликнула она Ленгмара. — А когда в последний раз соитие было?

Вот на этом вопросе баронета проняло. Он был готов играть роль смущенного юноши. Где надо заикаться, где надо краснеть. Но сейчас Ленгмар без всякого притворства сделался пунцовым. Ведь с женщиной ему бывать не приходилось ни разу, и как это происходит, он представлял лишь в общих чертах. А ну, как Крапива раскусит вранье?

— Эт-то важно? — Севшим от волнения голосом выдавил Ленгмар.

— А как же… Ты вона и не ведаешь как давно твоя зазноба на сносях, а мне для зелья знать — обязательно. Иначе может не сработать, ага.

— А-а-а… — Ленгмар почесал в затылке, прикидывая какой срок будет звучать правдоподобно, но вспомнить точно, когда видел того зеленщика в последний раз, никак не удавалось. — Да вроде как с месяц назад.

— А точнее?

Ленгмар виновато развел руками.

— От жеж окаянный, — Знахарка сокрушенно покачала головой и сгребла отобранные травы с кореньями в котел. — А самочувствие ейное как? Бледность излишняя. Може тошнит ее али голова болит ни с того ни с сего?

Ленгмар на мгновение задумался. Этот вопрос проще, Фрулиссу то он почти каждый день видел.

— Не было, вроде.

— Вроде?

— Ну, я не замечал.

— Ох-хо-хо, вот напасть, — Крапива покачала головой и стала процеживать отвар через отрез ткани. — Как что не так — «Бабка Крапива, не то намешала». Ага… А что плоду не месяц и мошт вовсе рожать пора через седмицу — так то стало быть мелочи!

Ленгмар следил за тем, как Крапива отмеряет очищенный отвар в крошечный глиняный горшочек и крепко перевязывает горловину куском кожи. Хотелось спорить и оправдываться, что все сказанное — верно и не напутал он так уж сильно со сроком, но Ленгмар себя сдерживал. Старуха свое дело делает и ладно, начнешь болтать и лишнее выдашь.

— Держи, жаних, — Крапива поставила горшочек на стол и вытерла руки о передник. — Двадцать монет с тебя.

Ленгмар послушно полез в кошель. Чего уж там. Боялся, что запросит больше.

Пересчитывала монеты Крапива тщательно, чуть не каждую пробуя на зуб. Ленгмар в нетерпении переминался рядом, уже во всех красках представляя через какие трущобы ему предстоит добираться обратно.

Когда вожделенный горшочек оказался в его руках, Ленгмар уже готов был бежать не попрощавшись.

— Эгей, пострел, ну куды так торописся? — Окрик настиг Ленгмара уже почти в дверях. — Ты токмо зелье сразу невесте снеси, не жди следующей встречи.

— А что так?

— Ну, дык… Не сработает же, — Крапива сплюнула с досады и покачала головой. — И для кого старая распиналась? Ежели срок больше, так и травы надоть крепче.

— Так может сразу надо было?..

— Ты на ей жениться собрался, али в могилу свести?

Ленгмар чуть не ляпнул, что могила даже лучше, но вовремя себя одернул. Даже зубами скрипнул. Дурень, дурень! Помни — зелье для твоей невесты, а не этой паскуды Фрулиссы.

— Нет, до такого доводить я бы не хотел.

— Отож!

А ведь знахарка как в воду глядела: стоило обзавестись зельем, как у Фрулиссы проявились все те признаки, о которых говорила Крапива.

Баронесса стала бледной, морщила нос от запаха любого блюда на совместных обедах и ни к чему не притрагивалась. Бывало даже, что и вовсе пропускала прием пищи со словами «что-то мне нездоровиться, поем в своей комнате». Только Ленгмар то видел, что с кухни ей носят фрейлины. По большей части просто кувшины с чистой водой.

И как прикажете незаметно подлить ей зелье? Три дня были потрачены на безрезультатные попытки пробраться незамеченным в комнату баронессы. Куда там… Эта стайка противных пигалиц, именующих себя фрейлинами, окружили госпожу «заботой и вниманием» ни на мгновение не оставляя одну.

Сказать, что Ленгмара охватило отчаяние — это сильно покривить душой. Он рвал на себе волосы, грыз рукава камзола, дубасил ногами каменные стены после каждого «провала». Вернее фатального ничего так и не произошло. Его ни разу не поймали с поличным и вообще… Просто он ни разу так ни на что и не решился. И собственное бессилие только добавляло масла в огонь.

Оставалась призрачная надежда — за водой то фрейлины все же приходили. Только на кухне толпилось столько народу, что Ленгмар каждый раз не успевал воспользоваться шансом. А попытка в его случае могла быть всего одна.

Уже который день он ошивался в районе кухни и, как только замечал фрейлин баронессы, невзначай «заскакивал чего-нибудь перекусить».

И ведь дождался своего. Случилось натуральное чудо, тут другого слова не подберешь. Одна из фрейлин как обычно пришла за водой, но стоило ей появиться в дверях кухни, как молодая повариха бросилась с причитаниями наперерез.

— Ленточка! Горе то какое! — Повариха крепко обняла ошалевшую от такого напора девушку. — Ленточка, милая, ты только держись.

— Крупа, я тебя не понимаю. Что случилось?

— Как?! Ты не слышала? О, боги, — Крупа воровато оглянулась и закусила губу, не решаясь первой озвучить неприятную новость. — Твой Гвоздик…

— Что с ним?! — Напряглась Лента.

— Они ловили какого-то преступника на ярмарочном поле, а тот устроил пожар и твой Гвоздик с напарником… Они…

Повариха так и не смогла договорить, а лишь сдавленно всхлипнула. Фрейлина покачнулась, лишь в последний момент ухватившись за край стола. И после пары глубоких вдохов, видимо, приняв какое-то решение, бросилась вон из кухни.

— Крупа, отнеси баронессе воды! — Крикнула девушка, уже скрывшись из виду. — Скажи, я вернусь, как только смогу.

А кувшин то оставила! Не иначе боги решили проявить свою благосклонность. Крупа, вроде как кивнула, но вернулась к своему занятию. Кто в итоге понесет кувшин баронессе, Ленгмара не волновало. Главное, что этого не намерены делать немедля. Выждав немного, Ленгмар «позаимствовал» кувшин, зачерпнул воды и, отойдя в сторонку, добавил прозрачной жидкости из своего горшочка. Едва-едва уловимый запах трав почти сразу рассеялся.