Тёмная потерна (СИ) - "Луми Йоханнес". Страница 7

Вообще, из всего того, что сообщил мне майор Виноградов, лишь теория множественной вселенной мне была как-то знакома, хотя подобной эзотерикой я никогда не увлекался. Впрочем, о том, что такое этот самый «вариант реальности» тоже ходили лишь теории, ни одна из которых не была официальной. В общем, это было некое место, куда проваливались люди. Понятие «проваливались» тоже было условным, с равным успехом можно было сказать «переместились», или даже совсем по утилитарному — «оказались». Про причины и механизм перемещения расспрашивать гэбиста было бессмысленно — с этим мне сразу посоветовали дождаться общения с некими «научниками». Они, якобы, объяснят больше.

Место это, очевидно, один из вариантов планеты Земля, Россия, вернее СССР времён окончания Второй мировой войны. Точка бифуркации*, если можно так выразиться, пришлась на 8 июня 1948 года, когда всё местное население разом взяло да и исчезло [*Точка бифуркации — применительно к данной теме — момент разделения времени на несколько потоков]. Куда? Это тоже вопрос не по адресу. Некоторое время Земля как бы пустовала, а потом сюда начали попадать люди. Из разных мест и, что очень важно, из разных вариантов этих мест. То есть, где-то существует вариант мира, в котором президентом США избрали индейца. Или такой, где Второй мировой войны не случилось вовсе. Или… В общем, по вариантам и многообразию, это тоже к научникам. Задачей майора Виноградова было кратко ввести меня в курс дела, а все вопросы следовало подготовить для завтрашнего рандеву с представителями официальных структур, занимающихся приёмом «провалившихся». Кстати, официально здесь они называются «переместившиеся». Мне, по мнению майора Виноградова, повезло оказаться на территории некой Вышинской народной республики со столицей в городе Вышинский. Память выдернула нужный файл, и меня неприятно поразило, что имя главного сталинского прокурора увековечено в названии города.

— А, э-э, как он раньше назывался? — спросил я.

— Бесполезно, — отмахнулся НКВДшник и, видя моё недоумение, пояснил. — Ты же параллели ищешь, так?

Я лишь кивнул головой.

— Ну и не парься, с твоей версией мира тут вообще может быть мало общего. Знаешь, вроде так всё то же самое, а как начнёшь в детали вникать… Ты у нас (мы незаметно перешли на «ты», вернее это особист позволил себе подобную вольность) из Ленинграда, да? Ну, вот видишь? — улыбнулся он. — А в моём мире никаких Санкт-Петербургов, так и оставался Ленинград до 2013 года, пока я не выпал в осадок сюда. И было это аж пять лет назад! Не сходится алгебра? И не парься, просто прими. Как данность. Мне, конечно, повезло больше, чем тебе, я в тире служебном был, свет погас, хренак и я уже тут, прямо в городе вылез. Даже со стволом. Про пистолет Зарубина слышал?

Я честно отрицательно помотал головой.

— Во-от! А я так с ним и провалился, я там в милиции служил, старлеем был, а тут, видишь, — майор скосил глаз на погон и я понял, что звезду он получил совсем недавно.

— Хорошая машинка, тут таких нет, — продолжил он рекламировать неведомый пистолет неизвестного конструктора, — я его в музей отдал. А у тебя, я так понял, при себе вообще ничего, да?

Я развёл руками.

— Был телефон, но, видать, выронил, когда «перемещался», — я выделил это слово движением пальцев в кавычки.

— Да, тут только то, чего ты касался в момент перехода сюда попадает. Хотя бывают и странные исключения, говорят, кто-то вместе с товаром на складе переместился. Но, чаще всего, именно вот так. Зато повезло, что не схавали сразу. Тварь помнишь, что напала на тебя?

— Да, так, — уклончиво ответил я.

Псину я действительно помнил смутно, вернее, не так. Помнил-то я её хорошо, а вот описать или нарисовать… В тот момент я относил это на «реальность кошмара» когда детали порой трудно различимы.

— Это порождение Тьмы под названием «бандерлог». С подробной классификацией тебя научники познакомят, но можешь вот, почитать на досуге.

Он покопался на столе и извлёк из-под завала тонкую книжицу, отпечатанную на плохой бумаге, в которой виднелись вкрапления в виде мелких щепок. «Представители мутафауны, характерной для Вышинского края и прилегающих областей» — значилось на обложке. Я мельком пролистнул брошюру — сплошь чёрно-белые картинки неких существ, окутанных саваном, типа чёрной кисеи. Хрень какая-то. Но тут мне вспомнилась одна странность в тех «собачках». Разглядел я их плохо, это так, но ещё в грузовике я успел отметить, что псы, по какой-то причине не издают ни звука. Кроме душераздирающего визга, тоже, между прочим, не характерного для этих представителей фауны. А вот если они относятся к мутафауне, тогда да, этим можно объяснить и отсутствие лая или, хотя бы, рычания. И всё равно хрень.

— Вот, это наша главная головная боль, — пояснил Виноградов, — кроме бандитов, адаптантов и всяких деструктивных элементов. И, разумеется, самой Тьмы. Не видел ещё? А, ну да, откуда, — вспомнил он, что я только угодил в этот «отстойник».

— В общем, видимо богу было угодно, чтобы мы тут не сильно расслаблялись, и он решил создать небольшой филиал ада прямо тут, у нас под боком. А то слишком жирно получается — целый мир подарили и никаких проблем, что ли?

По интонации гэбиста было не совсем понятно, он ёрничает по поводу бога или просто, к слову пришлось.

— Вы действительно считаете, что тут не обошлось без божественного вмешательства? — спросил я.

— Ну, все же мы под Богом ходим, — серьёзно сказал он и посмотрел мне прямо в глаз. — Вы сами-то как, верующий?

Снова на «вы»? Это как, некий знак? Вообще, свои религиозные воззрения я определял как умеренный дзен-буддизм с элементами поклонения Каме* и Ометочтли* [*Кама — бог любви в индуизме, *Ометочтли — бог пьянства у индейцев].

Но как это воспримет православный майор НКВД?

— Нет, — честно солгал я. — Даже не крещён.

Это уже было правдой.

— Вот и я… не был, — добавил он после паузы. — В общем, мой вам совет, вы верующих, особенно православных, не очень задевайте. В смысле, у нас тут светское государство, церковь отделена и всё такое. Но… Три «Пэ» на которых пришёл к власти господин Орлов, это «Порядок, Патриотизм и Православие». Имейте это ввиду. Всегда.

Так, начинается! Люди везде одинаковы, или это мы, «расеяне» везде одинаковы? Какая бы ни была жопа, нужно создать ещё большую?

— Так, а…э-э… Как тут, вообще? — мысли пошли в разброд и шатания и я даже не смог сформулировать чётко, что мне хотелось бы узнать в первую очередь.

Майор Виноградов понял вопрос по своему.

— Жить можно, — выпустил он две струи дыма через нос и тут же потёр его тыльной стороной ладони, — человек такое существо, что к любому приспособится. Тяжело, конечно, скрывать не буду. Ну ты, я гляжу, мужик крепкий, — он опять заглянул в моё личное дело и радостно воскликнул, — о погранвойска!

— Зелёный? — спросил я в ответ, что у нас, пограничников, служит своего рода паролем.

— Пограничник, ага, два года срочной, Тихоокеанский округ, китайская граница, — подтвердил майор, и мы пожали друг другу руки.

— А я сначала Мары, КСАПО (Краснознамённый Среднеазиатский пограничный округ), потом Афган, заграничная застава, потом Забайкалье, тоже Китай, почти зёмы.

— У вас Краснознамённые округа были? — спросил особист после того, как я расшифровал ему аббревиатуру.

— Ага, а у вас?

— У нас орденов Ленина и Революции, выговаривать долго, так что опускали обычно, — объяснил Виноградов различия.

— Афган, говоришь? — уточнил он, с удивлением взглянув на кончик папиросы, словно его лёгкие, внезапно, получили порцию благородного табачного дыма, а не смеси самосада и соломы, которой он травился. — А у нас и не было ничего такого. Зато в Африке начудили — Родезия, Конго. И в Северном Вьетнаме америкашкам дали просраться. Но… Южный они отстояли.

— О как! — ещё не потерял способность удивляться я. — А у нас Вьетнам победил. Не без нас, конечно, зато Корея разделилась.