Дракон на границе - Диксон Гордон Руперт. Страница 4

– Могу себе представить, сэр Геррак! – воскликнул Брайен, как обычно не в силах сдержать свое сочувствие. – Сколько же у вас сыновей?

– Пятеро, – ответил Геррак. – Двое старше Жиля и двое младше. Самому молодому всего шестнадцать. Еще у меня есть дочь; сегодня она гостит у соседей, но завтра вернется.

– И это превосходно, сэр Геррак, – сказал Дэффид своим мягким голосом, – у человека должны быть и сыновья, и дочери, чтобы его жизнь имела смысл.

– Я согласен с вами, мастер Дэффид. – прогрохотал Геррак. По-видимому, ему удалось отогнать печальные мысли. – Но, – продолжал он, – нужно подумать и о настоящем, а прежде всего о сегодняшнем дне. Интересно будет послушать, как Жиль сражался во Франции. Сам он никогда о себе не рассказывает. – И он с любовью взглянул на Жиля, который теперь уж точно покраснел, хотя слабый свет факелов не позволял увидеть этого. Геррак встал из-за стола.

– Жиль, когда твои добрые друзья выпьют, не проводишь ли ты их в самую верхнюю комнату и не позаботишься, чтобы все их желания были удовлетворены?

Это прозвучало не как вопрос, а скорее как приказ. Жиль моментально вскочил:

– Отец, я позабочусь о них самым лучшим образом.

– Вижу, – прогремел Геррак и покинул большой зал, направляясь в душную и шумную кухню, а может быть, в какие-то верхние покои башни, откуда, верно, и явился, услышав о прибытии гостей.

Минут через двадцать, когда кувшины с вином опустели, Жиль отвел своих друзей в самую верхнюю комнату башни. Судя по всему, обычно ее занимал сам Геррак. Жиль сообщил, что прежде, когда была жива его мать, здесь находилась спальня родителей. В углу по-прежнему стояла деревянная рама для вышивания; на ней был натянут кусок ткани с незаконченной работой. Похоже, Геррак специально освободил эту комнату для гостей.

– Ну хоть на месяц-то вы останетесь, правда? – возбужденно тараторил Жиль, показывая им комнату. Он обращался ко всем, но взгляд его сосредоточился на Джиме. – Здесь будет отличная охота, как только немного потеплеет, и рыбалка, если она вас интересует, – такой больше нигде не найдете. И еще я показал бы вам тысячу вещей. Останетесь?

У Джима сжалось сердце.

– Извини, Жиль, – проговорил он, – обстоятельства позволяют нам остаться только на неделю; а потом, по крайней мере мне, нужно возвращаться домой.

У него снова сжалось сердце, когда он увидел, каким несчастным вдруг стало лицо Жиля.

– Ты же знаешь, – продолжал Джим, – мы думали, что ты умер или до сих пор плаваешь тюленем в водах Английского канала. Мы собирались только рассказать твоим родным о том, как ты погиб, а потом скромно удалиться. Если бы мы знали, что случилось дальше, то, наверное, все сложилось бы иначе.

– О… о, я понимаю, – пробормотал Жиль, тщетно пытаясь выдавить из себя улыбку. – Конечно, вы не рассчитывали гостить дольше, чем требуют приличия, в семье, потерявшей сына. Я просто не сообразил… Глупо было думать, что вы останетесь дольше. У вас ведь, особенно у тебя, Джеймс, столько дел – и обычных, и магических… Все правильно. Мы просто постараемся как можно лучше провести эту неделю.

Джим чувствовал себя ужасно. Ему было больно видеть разочарованного Жиля.

Но отложить возвращение он не мог – Энджи решила бы, что с ним случилось какое-то несчастье. Он немного помолчал, надеясь, что Брайен наконец откроет рот и как-нибудь поддержит его. Но Брайен молчал.

Для человека вроде Брайена такое дело, как посещение замка де Мер, имело гораздо большее значение, чем женские слезы. Таков был обычай эпохи, а обычаи эпохи, как правило, становятся непреложным законом.

– Извини, Жиль, – повторил Джим.

– Я же сказал, все в порядке, – сказал Жиль. – Ну-ну? – он снова попытался улыбнуться, – не забывай, у нас ведь впереди еще неделя. Вот кровать. Она большая, но втроем вам, наверное, будет тесновато…

– Все в порядке, – перебил Джим. – Я сплю на полу. Ты же знаешь, таковы правила магии.

– О, конечно! – просиял Жиль.

Прежде Джим в таких случаях говорил, что он дал обет никогда не спать ни в какой постели (неизменно населенной вшами и прочей живностью); эта отговорка хорошо действовала в прошлом году, во время путешествия во Францию, однако она уже немного поизносилась. Так что Джим сочинил новую: чтобы обучиться магии, он якобы мог спать только на полу или на земле.

Это тоже действовало превосходно; прошло еще некоторое время, и Джим понял, что здесь охотно простят и примут все, что угодно, если только ваши выкрутасы связаны со словом «магия». Он выбрал место на голом каменном полу и развернул свою подстилку – нечто вроде матраса, – сделанную для него Энджи.

Будучи странствующими рыцарями, они не могли возить с собой много вещей, поэтому приготовления к обеду оказались чрезвычайно быстрыми. Друзья просто сняли доспехи. Да еще Джим, уговорив Жиля принести немного воды, воспользовался привезенным из дома самодельным мылом и вымыл лицо и руки.

Это он также объяснил как необходимый магический ритуал, и Брайен с Дэффидом, конечно, приняли такое объяснение. Однако окончания процедуры они ожидали с явным нетерпением. Джим вытер лицо руками, а руки просто встряхнул, чтобы скорее высохли, и вместе с остальными спустился в зал, где их ждали вновь наполненные кувшины и кубки.

Жиль тут же уселся рядом с ними. Они разговаривали и пили, а братья Жиля тем временем один за другим возвращались домой.

Очевидно, их уже предупредили о том, что за высоким столом сидят гости, которых отец не желал беспокоить, поэтому ни один из братьев не показывался в большом зале. Однако прибытие каждого из них сопровождалось значительным шумом.

Подобно своему отцу и Жилю, все они говорили басом. Но все же их голоса не так грохотали. Было слышно, как они переговариваются друг с другом по всему замку.

Наконец с удивительной нерешительностью и застенчивостью они начали появляться по одному, несомненно в заранее оговоренном порядке, и были представлены трем именитым гостям.

Первым вошел, конечно, старший, Алан. Он, как, впрочем, и остальные братья, унаследовал богатырское сложение отца. Кроме того, у всех были черные тюленьи глаза, большие крючковатые носы (хотя и не столь огромные, как у Жиля) и волосы соломенного цвета. Несмотря на то что все сыновья – даже Алан – оказались немного ниже ростом и уже в плечах, чем сэр Геррак, они все равно были значительно крупнее не только Джима, но и Дэффида. Джим, Брайен и Дэффид словно попали в дом великанов.

Великаны же, особенно более молодые, испытывали благоговейный трепет перед людьми, о которых поют в балладах. Алан, после того как его представили, занял свое место и затем, когда появлялись остальные братья, давал им разрешение сесть. Рядом с Аланом устроился второй сын Геррака, Гектор, за ним Вильям, следующий по старшинству после Жиля, и, наконец, самый молодой шестнадцатилетний Кристофер. Все они старались говорить вполголоса.

Несомненно, в доме Геррака де Мер были строгие порядки.

Однако по мере того, как вино исчезало в просторных глотках, братья становились смелее и вскоре засыпали гостей всевозможными вопросами о рыцарстве, оружии, доспехах, людях, живущих во Франции, драконах и прочих интересных вещах, стараясь только, чтобы эти вопросы звучали достаточно вежливо.

Вдруг все разом умолкли. Оглянувшись, Джим увидел, что в большом зале появился сам сэр Геррак. Он вышел из кухни и направился к столу.

Заняв свое место, он некоторое время хмуро взирал на своих говорливых сыновей; те же с виноватым видом потупили глаза.

– Жиль, – прогрохотал он, – твои братья не побеспокоили твоих гостей?

Глава 3

Джим слегка нахмурился. Показалось ему, или в самом деле Геррак сделал особое ударение на слове «побеспокоили», словно желая подать какой-то знак своим сыновьям?

Джиму легко было уверить себя, что ему просто послышалось. Но он знал, что это не так. Значит, Геррак опасался, как бы его сыновья не произнесли таких слов, которые могли бы «побеспокоить» Джима, Брайена и Дэффида – или только кого-то одного из них?