Fleurs d'orange (СИ) - Пузыренко Оксана. Страница 33

Я хотела накидать пару симпатичных вариантов, но поняв, что смешно только мне, а со стороны парня подозрительно тихо, подняла глаза. Брендан скрестил мощные руки на груди, лицо напряжено так, что даже жилы на шее вздулись.

— Эй, я шучу.

Тишина.

— Брендан, это шутка.

Тишина.

— Я все взвесила и тщательно проанализировала: это был юмор, определенно. А теперь улыбнись, пожалуйста, пока я не решила, что ты хочешь меня убить.

— Элеонора. — Наконец выдохнул парень. Я любила, то, как он произносит мое имя. Это было по-особенному, с теми неповторимыми звуками, произносимыми в нашем городке. Весь мой дом был в моем имени, скатывающемуся с губ Брендана. — Ты смешлива, эмоциональна, наивная, эксцентрична, непоседлива и своенравна.

Ого! А вот это я не очень люблю. Вроде не оскорблял этими эпитетами, а сказал так, будто грязью облил. И с чего он вообще это начал?

— Пропустим тот момент, где я доказываю тебе обратное, призывая на помощь всю мощь аргументации. И перейдем к тому, зачем ты мне это говоришь?

— Потому что ты должна понять, что шутки не всегда уместны.

— Я что, задела твое эго, мистер?

— Я здесь не причем. Просто тебе пора подумать о том, чтобы перестать играть в отступника и вернуться к женским забавам. Прошло уже…

— Стоп, стоп, стоп. — Я вскинула обе ладони перед каменным лицом. — Ты что, опять меня выгоняешь? Да иди ты! Я только что уложила тебя на лопатки! Я смогу…

— Да я бы убил тебя, если бы все было по-настоящему.

Разговоры и время с Бренданом — это сплошной бег по кругу. Дежавю за дежавю. Только что ощущение, что все это уже происходило — не врет.

Прямо сейчас мне не хотелось снова влезать в эти дрязги.

— Знаешь что, Бренд… Хотя, ничего! — Я развернулась, одарив его напоследок самым злым из возможных взглядов, и, кипя всей душой, быстрым шагом пошла к выходу.

— Ты сама захочешь уйти! — Крикнул он мне вслед.

Что он имеет в виду? Позже, я об этом узнала.

***

Я не разговаривала с Бренданом за ужином, проведя все время с Реми и другими ребятами. Мой демонстративный игнор веселил окружающих и злил Брендана, чего я, впрочем, и добивалась.

Сегодня я заметила, что многие лица за столом поменялись, кого-то я видела впервые. Интересно, сколько всего повстанцев? Рем рассказывал, что их число растет с каждым годом. Борцы за угнетенных, не солидарные с устоями, революционеры, мечтатели, мстители, просто горячие головы. Все они собираются в стаи, чтобы нарастить мощь и дать отпор. Интересно, к какой группе относится Брендан? Что им движет?

Я украдкой глянула на него, отламывая кусок от черного хлеба. Он сидел во главе стола и хотел усадить меня рядом, но я села дальше, протащив с собой за рукав хихикающего Реми. Этим сразу воспользовалась Катина, усевшись на мое место, она подливала парню напитки и подкладывала еду. Заметив, что она, спеша услужить, кинула ему в тарелку нарезанную кружочками жареную морковь, я довольно усмехнулась.

— Что за дьявольская аура и зловещая ухмылка? — Поинтересовался Рем, театрально поежившись как от холода.

— Катина накидала Брендану морковь. Он ее ненавидит. — Пропела я.

— Катину или морковь? — Умильно поиграл бровями брюнет.

Я захохотала, рискуя подавиться только что отправленной в рот ложкой картофеля. Я все же закашляла, заботливый Рем пару раз стукнул меня по спине и протянул свой стакан. Я благодарно приняла напиток и сделала пару глубоких глотков. Я выпила стакан до дна, прежде чем поняла, что по моему горлу прокатилась волна жара. Я закашлилась снова, на этот раз еще более отчаянно, из глаз полились слезы.

— Черт, Реми, что ты пьешь?

Тот пожал плечами:

— Виски.

Кто в здравом уме дает запить виски?

— Аааай, дай запить, — Прошипела я махая руками перед ртом, будто это могло спасти положение. Кареглазый выхватил у кого-то за столом стакан и, убедившись, что там ягодный компот, протянул мне. Я жадно осушила посудину и потерла вспотевший лоб. Не выдержав, я озвучила свой вопрос: — Кто же дает запивать виски? Как вообще можно пить эту гадость? — Я с отвращением уставилась на стакан, как будто из него могла выползти змея.

— Ты никогда не пила виски?

— Я вообще не пила алкоголь. Только бокал вина один раз. — Надулась я.

— Уже вижу, — Рем прикоснулся ко моей щеке, моментально ставшей пунцовой и горевшей огнем. И одернул ее, сделав вид, что обжегся. — Ащ! Горячо!

Он потряс рукой в воздухе, заботливо на нее подув.

Я толкнула его в плечо и захныкала:

— Горячо ему. Мне кажется, я сейчас вся сгорю!

Брендан

Элс прекрасно чувствовала себя в нашей разношерстной компании, и о чем я переживал? Нет, конечно, я бы не хотел вести ее на нижний уровень, но здесь она была в своей тарелке. К слову о тарелках… Какого хрена в моей делает морковь? Я выцарапал вилкой эту сладкую дрянь. Попытался прислушаться к тому, о чем оживленно болтали Реми и Элли. В один момент они оба бросили взгляд исподтишка в нашу сторону и прыснули. Ведут себя как дети. Ладно рыжая, но Рем то куда?

Элеонора недовольно сморщила носик, по губам я прочитал:

— Катина, Катина. Катина-Скотина. — А затем снова дружный смех от рифмы. Нет, серьезно, дети. Мало мне было одного щенка, теперь еще второго прибило. Шпиц рыжий. Маленький, крикливый и кусачий. Я усмехнулся.

— Ба! — Томас, севший рядом, перекрестился, с суеверным ужасом глядя на меня. — Все это видят?! Или у меня глюки?! Дракон улыбается!

— Точно улыбка, по-моему, больше оскал. — Усмехнулся Серый Уил.

— Не все и сразу, у него мышцы атрофировались за годы мрачного существования. — Нравоучительно заявил с того конца стола Реми, хитро мигая карими глазами. — Потихонь, понемножку, и даже настоящую улыбку Дракона сможем увидеть.

— Ох. Заткнитесь. — Бросил я, кинув взгляд на Элеонор. Та упорно меня не замечала, обмахиваясь ладошкой. Ее лицо было чуть покрасневшим, не заболела ли?

Элс облизнула нижнюю губу и в этот момент наши глаза встретились. Никто из нас не стал отводить взгляда. Но затем она хмыкнула и, вздернув нос, снова отвернулась. Вот же мелкая…

— Ты сегодня придешь? — Это ко мне? Ах, Катина.

— Нет.

Девушка поджала губа и бросила раздраженный взгляд черных глаз на рыжего эльфа. С этим следует что-то сделать. Катина слишком своенравна и спесива.

— Из-за малявки? — Спросила девушка в лоб, понизив голос.

— Катина, когда ты успела стать моей женой? — Так же прямо поинтересовался я.

Девушка разозлённо бросила ложку на стол, а затем нагнулась ко мне и, схватив за руку, яростно прошипела рядом с ухом:

— Тебе кажется, что этот ребенок тебе нужен, но это все бред и несбыточная мечта. Хочешь поиграть в принца? Валяй, тешься. Но эта девчонка тут и недели не протянет, она с тобой недели не протянет. Как долго сможешь показывать ей свое добренькое личико, Брендан? А если покажешь настоящего, то что тогда? Я скажу тебе, что будет, она подтянет свои дорогие юбки и убежит к представителям высшей касты, да хотя бы к тому же аристократу-японцу. Он и то достойная партия. А я всегда буду рядом, и ты это знаешь. Мы одинаковые, мы подходим друг другу. Поэтому останови все это, пока не поздно, Брендан. Не затягивай, не ломай жизнь себе, нам и малявке. Отправь ее отсюда от греха подальше. И мой тебе совет, не надо играть в рыцаря на белом коне, мы оба знаем, что ты — Дракон. От таких как ты принцесс и спасают, Брендан.

Выдав эту тираду, брюнетка резко выпрямилась, встала из-за стола и удалилась из столовой. Катина — настоящая змея, я всегда это знал. Проблема в том, что даже осознавая этот факт, я также знал, что все ее ядовитые слова — правда. И этот яд уже распространился по моему телу.

Я снова посмотрел на Элеонору. Она показывала Питу что-то на его ладони, водя маленьким пальчиком по его огромной руке. Гадала по линиям? Реми заинтересованно выглядывал из-за ее плеча. Смех. Звонкий, как звон колокольчиков. Чистый, как звучание родника. А затем Рем уже тычет у нее перед лицом своей рукой с широко расставленной пятерней, заявляя, что ему необходимо узнать свою судьбу. Эта картина, веселая и счастливая, дала небольшую надежду на то, что Элс могла бы остаться. Могла бы прижиться. Я бы смог ее защищать. Но что бы я сделал, если бы передо мной поставили выбор: защитить Элеонор или действовать в интересах дела? Один раз я уже поставил под удар нас всех, и мы все еще под прицелом. Ситуация сложилась хуже, чем я представлял, Элеонор все еще ищут. Она даже не может выйти в город и не понятно, когда все утихнет. И то, что я сделал это, было нонсенсом. Я никогда не действовал по эмоциям, а теперь… Я могу заявлять что угодно окружающим и самому себе. Но как бы я на самом деле поступил в безвыходной ситуации? Я не знаю ответа.