Шестая сторона света (СИ) - Лагно Максим Александрович. Страница 24

Блестящий белый электромобиль с тонированными стёклами резко обогнул трамвай и, скрипя шинами, остановился точно напротив меня. Стекло опустилось. Водитель убавил громкость техно-музыки и посмотрел на меня.

Бандитского вида кавказец с зубочисткой в губах. Половину лица покрывала чёрная борода.

Пассажирская дверь открылась и вышла Джессика:

— Привет, Лех.

Она поцеловала меня в щёку, накрыв моё лицо сетью пушистых мягких волос. Кавказец вернул звук на оглушающий уровень. Электромобиль резво стартанул, женщина в лосинах и дядя в пальто испуганно обернулись.

— Продюсер? — спросил я.

— Как ты угадал?

— Шестое чувство.

Джессика огляделась:

— Что будем делать? Поведёшь меня в магазин «Картье»? У тебя денег не хватит. Эх, Лех. Я-то думала…

— Дай руку и пошли.

— Куда?

— В велопрокат.

Пока я выбирал нам велосипеды и проверял их работоспособность, Джессика радовалась:

— Так вот зачем ты писал в телеграмме одеться попроще! Класс, я на велике с детства не каталась. Не упаду?

— Боишься?

— Не забывай, всё это, — она провела ладонями по своему телу, — мой рабочий инструмент.

Прокатчик велосипедов, паренёк школьного возраста, пытливо осматривал Джессику. Силился вспомнить, откуда её знает?

Я расплатился и выкатил оба велосипеда на улицу. Паренёк зачем-то пошёл за нами. Есть в Джессике, в её рабочем инструменте, что-то такое, что привлекает всех подряд. Профессиональная деформация, как ношение плеера у обходчиков.

Паренёк с завистью смотрел, как я подсаживал Джессику, прикасаясь к её талии. Помогал слезть, регулировал высоту седла и снова подсаживал:

— Так нормально? Крутани педали, нужно, чтоб нога полностью вытягивалась.

Джессика поёрзала на сидушке, на которой вдобавок лежала моя ладонь.

Джессика сделал круг:

— А почему так тяжело педали крутить?

— Стой, покажу, как скорости переключать.

Разбираясь с управлением, мы сделали круг по площадке у велопроката. Женщина в чёрных лосинах и мужчина в пальто, что вышли из трамвая, стояли у входа в прокат. Разговаривали, позабыв, кто куда шёл. Мужчина будто оттаивал. Снял шляпу, расстегнул пуговицы пальто. Вот она — сила любви.

— Куда едем, вагоновожатый? — крикнула Джессика.

— В район Шестой Стены, держись за мной.

2

Территория любого двора на Земле, будь это мегаполис, типа Киева или Бостона, или наш номерной Абрикосовый Сад, не имеющий официального названия — это всегда примерно ровный шестиугольник. Поэтому высоколобые умники любят сокрушаться, что скоро человечество привыкнет думать, что у нас не четыре стороны света, а шесть.

Я и Джессика быстро проехали жилые районы, миновали теплицы и развалины плодоконсервного завода, где когда-то делали джем из абрикосов «размером с кулак».

Скоро Шестая Стена, казавшаяся ранее узкой полоской на горизонте, возвышалась прямо перед нами. Асфальтированные дороги закончились, мы тряслись по утоптанным тропинкам. Я подсказывал Джессике, когда переключать скорость. Пощёлкав рычагами на руле, она неизменно восхищалась:

— У-и-и-и, едем в гору, а педальки так легко крутятся!

Впрочем, скоро она устала и вспотела. Оттопырив нижнюю губу, сдувала нависшую на лицо прядь волос, совсем как в одной из порноматин, где она двигалась в коленно-локтевой позиции.

Изредка делали привалы, пили воду из фляжек. Смотрели на Двор, всё более и более открывающийся под нами.

Отдышавшись, Джессика поцеловала меня:

— С детства не была на придворной природе! Столько воспоминаний. Помню, стояла с родителями на вершине стены, не помню какой. Ух, поскорее бы добраться. Там такой вид.

— Да, это тебе не ночной клуб или секс-вечеринка у бассейна.

— Много ты знаешь о секс-вечеринках, — засмеялась она. — Особенно у бассейна. Это весело.

Время от времени нам встречались туристы. Кто на велосипедах, кто пешком, кто на мопеде. Маршрут, по которому я вёл Джессику, был популярным, но не самым доступным. Большинство жителей Двора предпочитало подниматься по канатной дороге на смотровую площадку Второй Стены, где размещались кафешки, шашлычные и прочие удобства.

Тропинка в холмах привела к пандусу. Десяток крутых и длинных пролётов вёли на вершину Шестой Стены.

— Никогда по таким штукам не поднималась на стену, даже не знала, что существуют.

— Это вспомогательные рампы для доставки грузов, — пояснил я, — в случае ремонта стены. По ним классно гонять на велике. Отдохнула? Рванули!

Мы рванули. Вихрем промчались несколько пролётов, прежде чем Джессика, запыхавшись, остановилась. Положила велосипед на покатую поверхность и подошла к краю рампы, неогороженному перилами:

— Высоко.

— Да не очень-то, метров тридцать.

— Всё равно страшно.

— Да, нам лучше держаться внутренней стороны, ближе к стене, и не гонять. Я сам давно тут не был, позабыл, что байк и рампа — опасное сочетание.

Джессика обняла меня, по дружески, без того, чтоб я ощутил немедленное возбуждение:

— Знаешь, из-за работы я воспринимаю людей как абстрактные наборы желаний и фантазий, которые всё равно ограничены числом возможных позиций.

— Ого, как сформулировала.

— Ну, я же не дура, у меня высшее образование. А ты мне дал именно то, что я хотела.

— Что именно?

— Свидание простой девушки с простым парнем, о котором она не знает всё из сравнительного опыта секса с сотней других мужчин.

— Но ты же всё равно всё знаешь.

— Поэтому и спасибо, что напомнил.

— Кстати, говоря о…

— Я поняла раньше, чем ты подумал, — улыбнулась Джессика.

Она опустилась на колени и расстегнула пуговицу моих штанов.

3

После секса не хотелось крутить педали. Мы вели велосипеды рядом с собой, преодолевая последний подъём рампы. Ещё несколько шагов и вышли на ровную дорогу Шестой Стены.

Кроме нас на Стене было ещё трое. Они стояли поодаль, окружив мангал. Ветер доносил до нас запах горящих дров, смех и крики.

— Какая красота, Лех! — вскричала Джессика, роняя велосипед.

Жмурясь от закатного солнца, мы встали у перил Стены.

Слева раскинулась придворная природа с прямоугольниками полей пшеницы и крышами загородных домиков. За ними желтела земля расчищаемая под строительство тайл-спутника. Одну сторону шестиугольника уже выровняли и начали копать котлован под стену. Значит, всё-таки решено расширять наш Двор в этом направлении, вспомнил я разговор с Алтынай.

Поля и леса таяли в синеватой дымке, одновременно светясь, пронизываемые лучами солнца. По дороге к строительству ехала вереница самосвалов, их окна поблёскивали, отражая свет, как звёздочки.

Справа — родной Юго-Запад 254 или Абрикосовый Сад. Часть его уже накрыла вечерняя тень, часть светилась оранжевыми стенами домов, сверканием окон и проблесками стёкол трамваев.

Шестиугольное кольцо многоэтажных трущоб отсюда казалось менее грязным. За ним шла полоса парков, отгораживающих промышленную зону с дымящимися трубами заводов и ТЭЦ. Видно было колесо обозрения в парке Культуры и Отдыха.

Из центра Двора выпирала башня Коммунального Бюро. Как ось велосипедного колеса, от которой отходили спицы улиц. На его платформе сейчас кто-то или находился в Почтительном Ожидании или уже получил просьбу Судитрона.

— Двор так красив отсюда, — сказала Джессика. — Сразу видно, что не тот мелкий двор, что раньше.

— Раз нам пристраивают спутник, значит получим официальное название, скоро будем на всех картах значится как «Абрикосовый Сад»

— Давно пора, — согласилась Джессика, — населения больше миллиона, а называемся порядковым номером, как деревенский дворик.

Мы стояли у перил, я обнимал Джессику сзади, иногда целуя в шею или в волосы.

В самый романтический пик переживания спокойствия и тишины, к перилам со стороны Джессики подошёл тощий высокий пацан моего возраста в спортивном костюме и кепке. Лёг грудью на перила, харкнул вниз. Проследив за полётом слюны, отпил из бутылки пива и резко повернулся, заглядывая в лицо Джессики.