Любовь как преступление. Книга 2 (СИ) - Караюз Алина. Страница 11

— Что за два пути? — я начала понемногу соображать. — Первый это лишиться магии, а второй?

— Вытравить из тебя тот огненный дух, что делает тебя ширам.

— Как… вытравить? — я испугалась.

— Если твой будущий супруг во время ритуала даст вкусить своей крови, то его магия выжжет огненного червя, который точит твою душу.

Я ахнула, прикрывая рот. Мои глаза сузились от негодования. Это же он мою Ниару, мою огненную половинку назвал червем!

— Неужели я вам настолько противна? — прошептала я еле слышно.

Один уголок его идеальных губ нервно дернулся вниз.

— Нет, — досадливо произнес он, потирая лоб с таким видом, будто у него внезапно разболелась голова. — Даханни по определению не может быть противна. Не думай, что я желаю тебе зла, ведь ты самое ценное, что только есть у всего Асторгрейна. Никакими богатствами невозможно оценить твое существование. Но я хочу, чтобы ты знала все. Мне не нужно недопонимание. Вы с Эйденом никогда не будете вместе. Зачем зря страдать? И я не хочу, чтобы ты лишилась своих сил, мне хватило твоей матери. Не хочу обрекать свою дочь на такое существование. Поэтому вижу только один выход. Ты знаешь, какой.

Мне стало очень жарко. По рукам пробежались золотые искры, сливаясь вместе, наполняясь ярким пурпуром. Кожу словно объяло пламя, окутало всю меня золотисто-пурпурным коконом. Мне показалось, что вокруг меня все горит.

Я не видела, как распахнулись двери, как ворвался отряд юмати, оттолкнув с дороги эрзуна, как Рейла что-то кричала мне, пытаясь успокоить…

Я стояла посреди каюты и расширенными от ужаса глазами смотрела, как полыхает кожаное кресло, на котором я только что сидела. Это был не магический огонь, а самый настоящий: обжигающий, ненасытный, который с таким знакомым потрескиванием уничтожал обшивку.

Кто-то пролетел мимо меня, выливая на многострадальное кресло ведро воды — и меня словно окатило ледяной волной. Огонь недовольно зашипел, не желая сдавать позиции, он был как живой.

Матросы с криком и руганью заливали пламя, не давая ему перекинуться на другую мебель и пол. Меня кто-то схватил за руку, дернул, куда-то потащил. Я очнулась лишь на палубе, когда в лицо ударил порыв прохладного ветра. Резко вырвала свои пальцы из ладони юмати тащившей меня, как на буксире. Замерла, ловя ртом горьковатый морской воздух, пытаясь отдышаться.

— Что… — прохрипела чуть слышно, — что это было?

— Магия шайенов, — хмуро ответила Рейла. — Надеюсь, до Асторгрейна мы доберемся раньше, чем ты здесь все сожжешь!

Эту ночь я провела как в бреду, беспокойно вертясь на мокрых от пота простынях. В открытые балконные двери врывались влажный морской воздух и шум волн. Они естественно и незаметно вплелись в мой сон, навевая странные образы.

Мне снилось, будто меня кто-то зовет в густом тумане, но я не могла выдавить ни звука, чтобы ответить. Тело казалось ватным, со всех сторон колыхалось странное марево, вязкое, как кисель. И в этом мареве я чувствовала лишь один ориентир — бесплотный голос, зовущий меня из темноты.

Мне хотелось крикнуть: "Я здесь!" — но с губ срывался только хрип. Что-то держало меня, как в железных тисках и не отпускало… Я стонала и билась во сне, разметавшись по кровати, а потом почувствовала, как мое тело омывает мягкой, теплой волной, и все напряжение постепенно спадает, исчезая вместе с туманом.

Утром я проснулась усталой и разбитой, будто целую ночь не сомкнула глаз. Сон исчез без следа, не оставив воспоминаний, смутно помнился лишь неведомый голос и желание услышать его опять.

— Ты сегодня плохо выглядишь, — недовольно покачала головой Рейла. — Я принесу тебе завтрак в каюту.

— Не стоит, — остановила я, — помоги мне одеться. Не хочу, чтобы кто-то начал волноваться.

После вчерашних откровений мне не хватало только тотального контроля. Навязчивое внимание родственников подавляло даже больше, чем прежнее одиночество.

— Рейла, — задумчиво проговорила я, после того, как оделась, — вчера эрзун рассказал мне очень странные вещи. Это правда, что в Амидарейне полукровок убивают?

— Да.

— И детей?

— В основном, — она отвела взгляд, — им никто не дает вырости.

Я нервно мусолила крошечные пуговки на узких рукавах.

— А правда, что даханни-полукровок оставляют в живых и лишают магии?

Рейла кивнула, все так же не глядя на меня.

— Эрзун сказал, что у меня только два выхода: либо лишиться магии, либо — своей шайенской сущности. Знаешь, я тут подумала… без магии, наверное, лучше. Меньше проблем, — я криво усмехнулась.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — Рейла упорно делала вид, что разглядывает какое-то пятнышко на эфесе своей сабли, — это все равно, что остаться без слуха или зрения. Ты поняла бы меня, если бы уже владела своими силами.

— Но и лишиться части своей души я тоже не могу! — вспылила я. — Об этом не может быть и речи… И мне никто не позволит быть с Эйденом, — я рухнула на кровать, пряча лицо в ладони.

Но слез уже не было. В глубине души разгоралась злость.

Два дня морского путешествия я провела в раздумьях о своей дальнейшей судьбе. Выходила из каюты только к столу, от навязчивого внимания родственников пряталась за несуществующей головной болью и морской болезнью. Мне не слишком-то поверили, но слегка поотстали, сообразив, что чрезмерная забота для меня хуже откровенного пренебрежения: ко второму я давно привыкла и практически не замечала, а вот первое меня очень нервировало.

Я пряталась у себя на балкончике, любовалась белыми бурунами, вырывавшимися из-под киля, и понемногу штудировала Кодекс. Ласковый бриз трепал мои волосы, игриво бросал в лицо холодные брызги. Очень часто попадались чайки, носившиеся над водой, и парящие в небе альбатросы — это означало, что рядом земля. Пару раз я даже различила на горизонте легкую дымку, укрывающую берега.

Ближе к вечеру выбиралась на палубу, чтобы присоединиться к братьям. С ними было легко и свободно, пока они не вспоминали, что я ценное имущество, которое нужно беречь и защищать. Очень трудно оставаться спокойной, когда к тебе относятся, как к хрустальной вазе, и при каждом удобном случае об этом напоминают.

Молодые даханны развлекались, забрасывая удочки прямо с палубы. Наловив достаточно рыбы, уже на закате рубили ее на куски и бросали назад в воду, привлекая акул. Морские хищники следовали за кораблем, как эскорт за королевским экипажем. Когда я спросила, зачем они это делают, Эймос, смеясь, ответил:

— Это наша особая тактика морского боя. Все даханны прикармливают акул. Если будет стычка, эти милые рыбки избавят нас от проблем с пловцами.

— С кем? — не поняла я.

— Некоторые рейны нанимают чистокровных нидангов для подводных провокаций. Ты знала, что ниданги в морской воде обращаются в гигантских змей?

— Н-нет, — в голове мелькнули смутные воспоминания, — кажется, ниданги произошли от морских змеев?

— Они и есть морские змеи, — он презрительно хмыкнул. — Обращаются в воде и нападают прямо из глубины. Они способны перевернуть корабль кверху килем.

— Как?

— Молча. Раскачивают его. А могут оплести и сдавить так, что корпус лопнет, как гнилой орех. У самых молодых длинна достигает десяти футов. У тех, что отметили столетие — от тридцати и больше. Ты представляешь, тридцать футов сплошных мускулов! Даханны против них бессильны, драхи плохо плавают, а вот акулы самое то.

На третий день, в полдень, к нам присоединились дельфины. Они следовали за кораблем, издавая громкие крики и клекот, а мои братья, смеясь, бросали им мелкую рыбу и разрубленных на куски кальмаров.

Я смеялась вместе со всеми. Словно вновь стала той беспечной девчонкой, что бегала босиком по морскому побережью, задрав юбки выше колен, собирала крабов и ловила моллюсков голыми руками.

Перегнувшись через фальшборт, я горящими глазами следила за разворачивающимся у кормы действом. Афалины выпрыгивали из воды, на лету ловя вкусные кусочки, и с шумным всплеском уходили в глубину.