Где правда, там и ложь (ЛП) - Гир Керстин. Страница 37

– Ох, извини, если я тебя этим оскорбил. Я просто вспомнил, как быстро ты тогда утешилась. То есть у нас была небольшая размолвка, а ты тут же поехала в отель к моему отцу и переспала с ним.

– Всё было не так. Там сыграло роль несколько совпадений, а потом… – Я замолчала, потирая виски.

– А я, болван, думал, что разбил тебе сердце, и на следующий день хотел о тебе позаботиться.

– Понятно, что тебе больше нравится твоя версия событий, – сказала я. – Карл всегда утверждал, что у каждого своя правда.

– Ц-ц-ц, – сказал Лео. – Эту мысль он гарантированно где-то украл. – Он посмотрел в окно и тем самым напомнил мне герра Крапенкопфа, которого я встретила в трамвае. (Его настоящее имя я опять забыла).

Я осторожно дотянулась пальцами до рук Лео, лежащих на столе. Лео вздрогнул, но позволил, чтобы я до него дотронулась.

– Я не хотела делать тебе больно, – прошептала я. – Я тогда повела себя трусливо и по-детски. А самое ужасное, что из-за меня ты стал ещё хуже относиться к Карлу. – Опять эти глупые слёзы. Я сдерживала их с большим трудом.

Лео молчал.

– Мне так жаль. Очень жаль, – сказала я.

Сейчас уже, думала я, и для него наступил подходящий момент сказать, что ему тоже жаль.

Но Лео покачал головой и сказал:

– Уже поздно жалеть.

Я убрала от него свои руки и сплела пальцы. Только не плакать.

– Но я на тебя не злюсь или что-то такое, – продолжал Лео. – Мне просто жаль тебя.

Я таращилась на пену своего нетронутого капучино, чтобы дать себе время справиться со слезами. Затем я встала и надела пальто.

– То есть я скажу моему адвокату, чтобы он вместе с твоим тес… адвокатом так поделили наследство, чтобы тебе досталась вилла в Роденкирхене. И, разумеется, рояль. – Мне надо срочно убежать отсюда, куда-нибудь туда, где я могла бы без помех выплакаться.

– Ты не выпила свой кофе.

– Ты тем не менее заплатишь за него? Из жалости?

Это было последнее, что я сказала, затем я повернулась и побежала к выходу. Когда я добралась до двери, по моим щекам текли слёзы.

«Когда фортуна подмигнёт -

Она лишь шутит с нами:

Коль день безоблачный придёт,

То вечер — с комарами!».

Вильгельм Буш

Как это верно. В этом вся суть.

Последующие месяцы, которые в будущем наверняка можно будет описать несколькими словами, на самом деле тянулись чрезвычайно медленно, день за днём. Встреча с Лео показала, что не всё можно уладить ко всеобщему удовлетворению. Есть вещи, которые уже не поправить – даже принеся самые искренние извинения. Есть возможности, которые исчезают и не возвращаются. Карл умер и больше не может сблизиться со своими детьми, это я поняла. Как и то, что тут есть и моя доля вины.

Я тайком попыталась отказаться от таблеток, вначале на пробу. Как оказалось, ни ухудшения, ни улучшения за этим не последовало, но стало легче с моими головными болями. Тем не менее я регулярно посещала фрау Картхаус-Кюртен, поскольку я уже к ней привыкла и к тому же должна была как-то проводить время. В феврале она, очевидно, посетила очередной семинар выходного дня, потому что она бессовестно использовала меня в качестве подопытного кролика для своей новой, революционной терапии «Каждый день маленькая радость».

Для этого она положила передо мной на стол пачку розовых карточек и ободряюще сказала:

– Сейчас мы запишем сюда кучу всевозможных мелочей, которые могут вас подбодрить. И всякий раз, когда вам станет хуже, вы должны будете взять одну из карточек и сделать то, что там написано. Понимаете?

– В принципе да, – ответила я.

– Ну, тогда начнём. – Она взяла верхнюю карточку, достала карандаш и выжидающе посмотрела на меня. – Капучино с большим количеством молока, корицей и сахаром! Так? Это принесёт радость!

– Э-э-э… да, – ответила я.

Фрау Картхаус-Кюртен записала своим затейливым почерком: «Капучино». Затем она снова улыбнулась мне.

– Что ещё? Прогулка! Тепло укутавшись, топать по снегу, пока не покраснеют щёки и кровь не насытится кислородом! Да, это прекрасно!

Я выглянула в окно, где мир снова погрузился в снег. Эта зима никогда не кончится.

Фрау Картхаус-Кюртен уже задумалась над следующей карточкой.

– Погладить собачку! Не правда ли? Ничто так не успокаивает.

Я подумала про номер 243, чучело фокстерьера, с которым я иногда вела долгие вечерние разговоры, и согласно кивнула. Но моя психотерапевт, казалось, совершенно обо мне забыла.

– Горячая ванна с лавандовым маслом, – радостно сказала она. – Или, ещё лучше, с розовым ароматом! – Она всё больше воодушевлялась. Высунув кончик языка, она с жаром подписывала карточки одну за другой. – Купить новое нижнее бельё, не глядя на цены. Короткий отдых на море. Пробежаться босиком по пляжу. Сходить на новый фильм с Умой Турман и порадоваться, что ты похожа на неё. Сделать пилинг из соли, мёда и оливкового масла на всё тело и затем принять холодный душ. Заставить Виолу наконец назвать адрес массажного салона и записаться туда. Сходить на выставку Хоппера, пока она не закрылась. Предаться примиряющему сексу. Выпить бокал красного вина у камелька, и чтобы тебе при этом массировали ступни. С хорошей подругой – не Тиной! – пойти покупать туфли. Сделать попкорн с ребёнком. Получить кофе в постель… – ах, как это здорово, верно? Даже планирование всех этих прекрасных вещей делает нас счастливыми, не так ли?

– Да, – ответила я, снова спрашивая себя, почему страховка безропотно покрывает вот это, но отказывается оплачивать профессиональную чистку зубов, которую я себе позволяю раз в год.

Когда наше время истекло, фрау Картхаус-Кюртен почти торжественно вручила мне пачку карточек.

– Пожалуйста! Многие часы ничем не замутнённого счастья!

– Э-э-э, разве вы не хотели оставить их себе? – спросила я, но фрау Картхаус-Кюртен ответила:

– Нет, себе я сделаю другие, а это ваши. К следующему разу вы должны выполнить по крайней мере десять из этих заданий.

Когда я показала карточки аптекарю, он сразу же выразил готовность поучаствовать. По-дурацки хихикая, он просматривал записи фрау Картхаус-Кюртен.

– Ну вот, мы пойдём в кино и порадуемся, что ты похожа на Уму Турман. Или вот – ещё лучше. Мы пойдём с ребёнком – упс, каким ребёнком? – в зоопарк и посмотрим на слонят. А после этого мы уберём в гараже. Йес! Или нет – при такой погоде мы лучше останемся дома со стаканом вина у камелька и помассируем друг другу ступни. А потом у нас будет хороший примиряющий секс.

– У тебя есть камелёк?

– Нет, к сожалению. Но есть отличное красное вино. И для примиряющего секса мы должны сначала хорошенько поссориться.

Прежде всего ты не должен быть голубым, подумала я с некоторым сожалением. Мне начинало не хватать секса – я не говорила об этом фрау Картхаус-Кюртен (она была всего лишь моим терапевтом), но сказала Мими.

– Конечно, тебе его не хватает, – ответила Мими. – Секс – одна из основных потребностей человека. Лично я буду в нём нуждаться даже тогда, когда мне стукнет сто лет. Правда, я слышала, что о сексе можно забыть на то время, пока у тебя маленький ребёнок. И секс не так вдохновляет, когда ты боишься, что тебя вырвет на партнёра.

Бедная Мими постоянно старалась, чтобы её не тошнило, и, конечно, её состояние не могли не заметить её подруги по магазину.

– Это всего лишь желудочно-кишечная инфекция, – сказала Мими и, поглядев на Трудиного ребёнка, добавила: – Не заразная.

– Ерунда! – возразила Труди. – Ты беременна! Твои груди увеличились вдвое!

Я сидела на красном диване и, подавив улыбку, примеряла туфли из новой весенней коллекции Сантини.

– Это бюстгальтер с поролоном, – ответила Мими.

– Да ладно, Мими, мы знаем! – сказала Констанца. – Я видела, как ты покупала в аптеке десять тестов на беременность. И я вижу, как ты, выходя из туалета, всякий раз улыбаешься.