Последыш (СИ) - "Терния". Страница 34

После завтрака, прошедшего в тяжелом молчании, они поднялись к Нике в комнату. Запах Матая выветрился, так что Ника спокойно впустила обеих. И заметила, что впервые мысленно назвала комнату своей. Впервые окинула стены и мебель таким взглядом, будто это все принадлежит ей. Но, к сожалению, это неправда, все это стоит огромных денег и принадлежит альфе. Как и она сама?

Ника вспомнила утренний поцелуй и реакцию Марии. Что-то не так. Но она разберется, разве не для этого они с сестрой рискнули остаться в стае Росиати?

По сути, день прошел ровно, как вчера. Мария была хмурой и неразговорчивой, но хотя бы не рыдала. Половину дня они провели в комнате, разбирая новые вещи Ники. Большую часть этого времени Мария то и дело поводила носом и всхлипывала, видимо, чувствовала остатки запаха альфы.

Большую часть вещей Ларим распаковала и отправила в стирку, только обувь протерла и сказала, что ей можно пользоваться. И всякие штуки для волос и лица расставила в ванной на столике — их оказалось, как в большом магазине, страшно лишнее движение рукой сделать, чтобы не посыпались на пол.

— Ты во вчерашней одежде, — сообщила она Нике. — Так не пойдет. Каждый день надевай что-нибудь новое.

— Но она чистая, — воспротивилась Ника, указывая на одежду.

— Не то чтобы очень. В любом случае, каждый день надевай другую, свежую. Каждый день принимай душ. Белье, конечно, тоже меняй ежедневно, можно и чаще.

Ника задумалась. Конечно, когда горячей воды полно, стирать проще, но так часто и в таком количестве…

— Да мне стирать придется с утра и до вечера, если я так часто буду одежду менять!

Ларим остановилась, застыла с какой-то кофточкой в руках. Потом вдохнула.

— Боже, я и забыла, что вы как звереныши лесные. Тебе не нужно будет стирать. Матай наймет тебе помощницу по хозяйству, может двух, в общем, стирать будут они. И не вручную, у нас есть стиральные машины.

— Я знаю! — буркнула Ника. Совсем что ли за дурочку ее держит, даже про стиральные машины рассказала.

— Откуда вы, девочки? — снова спросила Ларим. — Вы не знаете, как правильно есть, как правильно одеваться, как общаться с мужчинами. Почти ничего о личной гигиене и об уходе за своим телом. Где вы выросли?

— В деревне! — вызывающе ответила Ника.

Ларим сжала губы и покачала головой, однако отстала. Они продолжили разбор покупок, которых, по мнению Ники, было слишком много.

Ника настояла, чтобы часть вещей Мария взяла себе, пусть даже альфа рассердиться. Ей столько и за сто лет не сносить, даже если каждый день переодеваться, а сестре иначе придется одеваться с барского плеча Ларим. Они и так всю жизнь в обносках.

Мария приняла подарок равнодушно.

После обеда они вышли погулять, осмотреться и познакомиться со стаей. Позади следовали двое охранников, та самая парочка, с которой Ника столкнулась в первое утро на завтраке.

Самцы шли поодаль, делая вид, что просто прогуливаются, и то и дело поглядывали на Марию, лысый даже разок ей подмигнул. Потом, правда, они углядели ее застывший дрожащий взгляд и угомонились, совсем отстали.

Ларим провела сестер по поселку, в котором жили оборотни стаи. Две широкие улицы, чисто, газоны, клумбы, тут было приятно находиться. Встречные оборотни с интересом смотрели на сестер и принюхивались.

Мария становилась все более хмурой и замкнутой. А вот Ника с интересом оглядывалась, пока они гуляли, и все больше понимала, что это деревня совершенно не напоминает жилище их стаи. Дома аккуратные. Хлевов нет, тут не держали в каждом дворе коров, свиней или коз, без которых умрешь с голоду.

Женщины тут не опускали глаз, когда шли по улице и не старались как можно быстрее убраться с дороги самцов. Дети смеялись, мальчишки играли с девчонками и наоборот. На детей никто не кричал, не заставлял бросать игру и идти работать.

И все оборотни смотрели на них с жутким любопытством. Сестра так разнервничалась от чужого внимания, от соседства себе подобных, что пришлось уйти в парк, где народу было на порядок меньше.

Ника села на лавку и задумалась.

Никто не врал, получается? Их никто не тронул. И если оглянуться и представить себе… просто представить себе, что здесь все по-другому?

Это получается какая-то сказка!

Разве бывают такие места, где у оборотней все иначе?

Где живут нимфоманки Олеськи, которые сами кого хочешь изнасилуют?

— Хочу домой.

Марию ничего не волновало, ни сородичи, ни атмосфера, единственное, чего ей хотелось — напялить обратно свои обноски, состричь волосы, вымазаться пылью и спрятаться в доме. Ларим повторила Нике, что ее сестре нужно время, что Ника очень гибкая и быстро сориентируется в стае, а Мария будет долго приходить в себя, потому что сделана из другого теста. И если в ближайшее время изменений не будет, вероятно, придется обратиться к специалисту.

Вечер они провели в доме Ларим.

Сразу после ужина Мария попросилась спать и ушла, даже не пожелав никому спокойной ночи. Видимо, сильно обиделась. Ника осталась сидеть на диване, опустив голову. Она понятия не имела, чем можно помочь Марии.

— Иди домой, девочка. — Ларим спустилась со второго этажа, где гостье выделили комнату. — Займись мужем, твоей сестре нужно побыть одной и принять новое положение дел. А тебе продолжить начатое.

На этот раз в ее голосе звучала усталость, потому Ника не огрызнулась, а молча ушла домой. У крыльца за ней тут же пристроились охранники и не отставали, пока она не захлопнула за собой дверь. А может и потом на улице остались сторожить.

В доме альфы опять было пусто и темно. Ника вошла в свою комнату. Так спокойно… Наверное, так спокойно в последний раз она чувствовала себя в доме Никаноровны. Хотя там оставался страх, что их найдут оборотни во главе с Олимпом, а сейчас его нет. Их уже нашли — и что? И ничего ужасного не произошло. Только аромат альфы, от которого кружится в сумасшедшем вихре голова, и его напористые твердые поцелуи.

Он обещал, правда, через несколько дней, сделать ее тело своим, но почему-то обещания отодвинулись куда-то на второй план, потеряли очертания, резкость. Словно ничего ужасного не может произойти, что бы Матай не болтал.

Ника вспомнились слова Ларим, что они с сестрой толком даже не знают, как за собой ухаживать, поэтому пошла в душ, где вымылась душистым мылом, надела чистые трусики и новую ночную рубашку, тщательно расчесала волосы. Из всех ночных комплектов только две рубашки были такими, которые Ника решилась бы надеть, остальные или полупрозрачные, или слишком открытые.

А перед тем, как улечься спать, Ника оставила включенным ночник на тумбочке, специально направив свет так, чтобы осветить кресло. А потом не смогла уснуть. Она долго ворочалась, потом кое-как улеглась, накрыв голову частично подушкой, вытянув одну руку вверх, а одну ногу согнув в колене. Одеяло при этом сбилось на поясе. Вездесущие Олеськины истории дразнили что-то неизвестное внутри и чем больше Ника вспоминала, тем больше горела кожа и губы. Мягкая ткань рубашки только ухудшала дело, и ощущалась как шершавая раздражающая поверхность. Но не раздеваться же?

Матай, наверное, придет, раз приходил прошлой ночью. И самой первой.

Со временем Ника измучилась вертеться и задремала. И проснулась рывком от стона. Распахнула глаза, вздохнула полной грудью воздух — и запах, насыщенный сладко-соленый, черно-белый аромат альфы.

Матай сидел в кресле и теперь было прекрасно видно, что он делает. Опрокинутая голова, расставленные ноги — его штаны были приспущены, рука крепко обхватила торчащий член, закрывая сверху ладонью, вторая вцепилась в подлокотник. Он еще дрожал, но похоже, это конец, как и вчера, самое интересное Ника пропустила. Из-за его руки было мало что видно, только основание, кожа не розовая, а такая же светлая, как рука. Темные короткие волосы вокруг. Он держал себя крепко и властно, как держат в руке жезл правители, владеющие огромными землями. Как держат символ власти.

Вот он какой. Властный. Уверенный. И ничуть не страшный.