- любовь (ЛП) - Ким Холден. Страница 53

***

Мой живот стал просто огромным. Мама говорит, что скоро родится моя девочка. А еще она считает, что я слишком маленькая, чтобы воспитывать ребенка, поэтому ему найдут другую семью. Это называется удочерение. Мне становится грустно, но мама говорит, что так и должно быть. Я не встречалась с новой семьей, но они, наверное, милые и добрые, потому что купили маме новую машину. Тойоту «Короллу». Она голубая, как мамин любимый цвет и в ней есть кондиционер. Теперь мама всегда улыбается за рулем. Только эта улыбка почему-то не делает меня счастливой.

Глава 62

Ты была моей надеждой

Фейт

Настоящее

И Хоуп начинает рассказывать историю, которую я мечтала услышать двадцать два года.

— Ты родилась жарким июльским днем, в этой палате. Тридцатого июля.

Я прижимаю ко рту ладонь, пытаясь приглушить рыдания. Слезы застилают мне глаза, поэтому я вижу лишь очертания Хоуп. Я тяну ее за руку, вывожу из отделения и лишь потом прошу рассказать мне все, что она помнит.

Хоуп тихо садится в кресло.

Я устраиваюсь рядом.

Она берет мою ладонь в свою и смотрит на наши сцепленные руки.

А потом посвящает меня в события того дня.

— После обеда у меня начал сильно болеть живот. Мама вернулась с работы и, увидев, что простыни на кровати мокрые, отвезла меня в больницу.

— Она оставалась со мной во время родов. Сидела в кресле в противоположном конце комнаты. Мама ни разу не посмотрела на меня, но я знала, что она плачет. — Взгляд Хоуп подернут дымкой, будто она полностью ушла в воспоминания, пытаясь воссоздать каждую деталь моего рождения.

— Когда все закончилось, и доктор сказал, что это девочка, ты начала кричать. Твой плачь был тихим, но в тоже время громким, будто ты была крошечным котенком снаружи и львом внутри. И я улыбнулась, так как поняла, что ты сильная. Я не сказала этого вслух, но мысленно назвала тебя Хоуп, потому что именно это я чувствовала. Я чувствовала надежду.

— Медсестра положила тебя мне на грудь. Ты была крошечной, как куколка. Она улыбнулась мне так, будто была счастлива и огорчена одновременно, и прошептала: «Нам нельзя давать ее тебе в руки, но я думаю, что она заслуживает того, чтобы познакомиться с тобой. Пусть ваше знакомство и продлится лишь минуту».

— По моим щекам начали катиться слезы, и я не могла остановить их. Но мне не было грустно. Ты была такая красивая. Я погладила тебя по мягкой головке и сказала: «Я люблю тебя, Хоуп». Я никогда и никому не говорила этих слов до этого. Потому что никого не любила пока не увидела тебя. А потом я добавила: «Твои новые мама и папа будут хорошо заботиться о тебе. Ты вырастишь умной, милой, доброй и очень хорошенькой. Я рада, что первой познакомилась с тобой и никогда не забуду тебя». — Хоуп пристально смотрит мне в глаза и продолжает: — Я была права, ты стала именно такой.

— Вскоре вернулась медсестра. Я поцеловала тебя в лоб, и она унесла мою девочку. К новым маме и папе. Я не помню имен, но их фамилия была…

— Гроувс, — одновременно произносим мы. И у меня сжимается сердце от боли за себя и Хоуп.

Она кивает.

— Они жили далеко и не могли иметь своего малыша, поэтому забрали тебя. Мама сказала, что я слишком маленькая, чтобы воспитывать ребенка, поэтому я была рада, что ты будешь жить с ними. Они пообещали очень хорошо заботиться о тебе.

Хоуп задумчиво смотрит на меня, а потом с гордостью произносит:

— Ты была такой особенной. Когда я посмотрела на тебя, то сразу забыла обо всем плохом, чтобы было в моей жизни. Ты была моей надеждой.

— А ты когда-нибудь вспоминала меня? — Я задавалась этим вопросом всю жизнь. Представляла себе, что моя мама думает где-то обо мне так же, как и я о ней.

— Мама сказала, что ты теперь не моя и принадлежишь другой семье, поэтому я не могу говорить о тебе ни с кем. Она сказала мне забыть обо всем, но я никогда не переставала думать о тебе. Каждую ночь, перед тем как лечь спать, я молилась за тебя. А каждый год на твой день рождения пела «С днем рождения тебя».

— Сколько тебе было лет, когда я родилась?

— Семнадцать.

Я киваю. Она была молода и не могла позаботиться о ребенке. Не удивительно, что вмешалась ее мать и меня отдали на удочерение.

— А отец? Кто он?

Хоуп ничего не отвечает и пристально смотрит перед собой. Мне начинает казаться, что я не дождусь от нее ответа, но внезапно она произносит:

— Его звали Дэн. Я познакомилась с ним в школе. Он был моим парнем и называл меня хорошенькой.

— А где он сейчас? Ты знаешь? — Честно сказать, мне уже наплевать на это.

Она пожимает плечами.

— Не знаю. Ему пришлось уехать, когда я сказала, что беременна. Он был нужен своей маме. — В ее голосе нет грусти, скорее ностальгия. Как будто она вспоминает того, о ком не думала уже очень долго.

— А как ты узнала, Хоуп? Как ты узнала, что я твой ребенок? Ты видела меня всего лишь несколько минут, и это было двадцать два года назад.

Она крепко сжимает мою ладонь.

— Помнишь, что Шеймус сказал сегодня утром? О том, что дети запечатлеваются в душе? — Она пожимает плечами. — Я знала об этом с того момента, как ты постучалась ко мне в дверь и подарила ананас.

Я недоуменно смотрю на Хоуп.

— Но почему ничего не сказала мне?

—У тебя есть семья. Ты принадлежишь им. Я не знала, можно ли рассказывать. — Она и правда в это верит.

Я обнимаю ее.

— Можно. И они больше не моя семья.

Она отстраняется и удивленно смотрит на меня.

— Нет?

Я качаю головой.

— Они нет. Ты — да.

Хоуп дарит мне одну из своих редких улыбок, и впервые за двадцать два года я чувствую себя полноценным человеком. Поиск завершен. Эта часть моего исследования закончена. Я нашла свою маму. Или она нашла меня.

Мы возвращаемся в комнату ожидания, но там никого нет. Медсестра говорит, что Кая перевели в палату на другом этаже.

Я заглядываю в комнату из коридора и вижу, что все стоят вокруг кровати Кая. Шеймус замечает меня и машет рукой.

Кай спит. Он подключен к каким-то аппаратам и мониторам и получает обезболивающее внутривенно. У меня внутри все сжимается от боли за этого маленького мальчика.

Шеймус успокаивающе гладит меня по спине.

— Он поправится. Ему просто нужно время, — шепчет он мне на ухо. В его голосе нет беспокойства, и я знаю, что так оно и будет.

Но все равно не могу оторвать взгляд от маленького беспомощного тела.

— Слава богу, — тихо произношу я в ответ.

— С Хоуп все в порядке? Вас долго не было, – продолжает шептать Шеймус.

Я поворачиваю голову и в этот момент осознаю, что в моей жизни только что произошло чудо. Я не могу вымолвить ни слова, поэтому просто киваю.

Он обнимает меня и целует в макушку.

— Вот и хорошо.

Я перевожу взгляд на Кая.

— Мы пойдем. А ты позаботься о сыне. Я рада, что его перевели в эту палату, это хороший знак.

Мы с Хоуп и Шеймусом выходим в коридор. Хоуп, не останавливаясь, идет к лифту и ждет меня возле него.

Шеймус пристально смотрит мне в глаза. Как будто хочет сказать тысячу и одну вещь.

— Можно обнять тебя?

Я обхватываю его руками, и наши тела начинают вести молчаливый диалог. Они извиняются. Задают вопросы. Отвечают на них. И дают обещания.

Когда мы отстраняемся друг от друга, я вижу, что Шеймус улыбается. Это усталая улыбка, но она принадлежит мне.

— Скажи, что тоже почувствовала это?

Я киваю. Так оно и было.

Он делает глубокий вдох и, не прекращая улыбаться, выдыхает.

— Вот и хорошо. Черт возьми, я так скучал по тебе.

Мне очень хочется поцеловать его, но сейчас не место и не время.

— А ты не хотела бы…не знаю…может быть, когда Кая выпишут, мы… — Он замолкает, прикрывает глаза рукой и смеется. — Господи, какой ужас. Я так давно не приглашал никого на свидания.

У меня начинает кружиться голова, как и всегда в присутствии Шеймуса.

— Да, конечно, — улыбаясь, отвечаю я.