Оружейник (СИ) - Пекальчук Владимир Мирославович. Страница 15

В замке навстречу эскадрону вышел пожилой человек в кольчуге, сильно походивший на солдата, принадлежность к крупным шишкам выдавали только аристократические черты лица да перстень с красным камнем на пальце. Владелец замка, скорее всего. После короткого разговора с рыцарем-командиром он отдал несколько распоряжений, эскадрон начал спешиваться, появились слуги и стали распрягать коней.

Самого Данилу вместе с двумя десятками рыцарей проводили в довольно тесную для такого количества людей комнату, вскоре слуги принесли пищу: мясо на тарелках, хлеб, нарезанные сырые и вареные овощи и фрукты, некоторые из них Данила видел впервые, а также молоко и вино. Стол накрывать не стали, все равно на нем едва уместилась еда, двадцать человек не усадить. Из столовых принадлежностей — только бокалы, стопка тарелок, ножи и вилки. Вилки, к удивлению инженера, были изогнутыми, хотя в Европе они оставались прямыми вплоть до восемнадцатого века. Еще большее удивление вызвали салфетки из бумаги: Данила полагал, что в средневековье их быть просто не могло. Не то, чтоб он был историком, просто сцена из одного романа, в которой рыцарь-дворянин вытирает жирные руки о собственную бороду, очень запомнилась.

Пока служанки расставляли еду на столе, еще четверо слуг принесли два пустых ведра и несколько кувшинов с водой, и Данила осознал, насколько здешнее средневековье не похоже на земное. Рыцари подходили к слугам и мыли руки, подставляя их под струю воды из кувшина.

Данила тоже помыл руки, мысленно радуясь, что его шансы сдохнуть от дизентерии или другой «антисанитарной» болезни меньше, чем он думал, и вместе со всеми набросился на еду, вначале подсмотрев, какие тут застольные манеры. Оказалось, что даже кусок хлеба тут руками брать не принято, при этом командир попытался показать гостю из другого мира, как правильно пользоваться столовыми принадлежностями. Данила саркастично хмыкнул и изящно крутанул в пальцах вилку, демонстрируя, что держит ее не первый раз в жизни.

Жареная свинина пошла на ура, затем смели и все остальное. Вино пить инженер не стал, ограничившись молоком, которым запивал краюху несладкого, не особо свежего, но вполне приличного белого хлеба. При этом он отметил, что хлеб все же держат руками, а некоторые сотрапезники предпочитают есть руками даже мясо и снимают его с вилки, однако правило «из общей тарелки еда берется только вилкой» соблюдалось неукоснительно. Данила мимоходом подумал, что этот обычай, скорее всего, имеет строго утилитарное назначение. Получается, тут знают о микроорганизмах. Чем дальше, тем интереснее, хотя подобное знание во времена средних веков не более удивительно, чем та же электроэнергия.

После ужина Данила, краснея, жестами показал, что ему необходимо совершить действия, закономерно следующие за приемом пищи. Эта пантомима, вопреки ожиданию, не вызвала никаких ухмылок. Позвали слуг, и те отвели гостей к сортирам, явно господским: на подставке у двери горит светильник с благовониями, отхожие места разделены ширмами. Аккуратно нарезанным листам туалетной бумаги инженер уже не удивился, хотя на всякий случай во время трапезы припас пару салфеток. В конце концов, бумагу в гигиенических целях на Земле стали использовать еще за несколько столетий до рождества Христова, правда, только в Китае, в Европе для этого служили сено и солома. Но здешняя культура, во многом схожая с земным средневековьем, также очень сильно отличается по многим пунктам, это Данила уже принял как данность.

Потом слуги убрали стол и лишнюю мебель и притащили матрасы, одеяла и простыни. Инженер не был уверен насчет того, сколько человек до него пользовалось постельным бельем, но надеялся, что хотя бы вшей не подхватит. Будь его воля — предпочел бы вообще не раздеваться, но вся одежда после нескольких дней в концлагере, пробежки по лесам и купания в озере пришла в негодность и подванивала неслабо. Данила по этому поводу испытывал также и психологический дискомфорт, от остальных пахнет, в основном, лошадьми и немного — потом, а вот от него…

Оказалось, подобная идея пришла в голову и кому-то еще, потому что вскоре появился слуга, благообразный старичок вроде дворецкого, и принес охапку одежды, знаками показывая, чтобы Данила отдал ему свое рванье. Инженер поблагодарил его полупоклоном, вызвавшим некоторое замешательство, и с огромным наслаждением натянул на себя чистую рубаху на завязках, набедренную повязку, тоже на завязках, штаны, чулки, опять же с завязками, и что-то вроде камзола. Не сказать, что одежда ну очень удобна, еще и великовата оказалась, но это фигня. Чего еще хотелось — это помыться, но с этим, насколько он понял, придется потерпеть.

Еще одним мелким неудобством был запах всего постельного белья, одеял, матрасов. Слабый, чуть резковатый, похожий на запах свежескошенной травы или еще чего-то в этом же роде. Назвать его приятным было бы сложно, неприятным — тоже. Данила, впрочем, от этого пострадал мало, так как очень быстро заснул, несмотря ни на запах, ни на то, что спать пришлось на полу, ни на два десятка глоток, из которых храпела как минимум каждая третья.

Выспаться толком, правда, не удалось, так как отряд поднялся еще затемно: командир явно спешил. Впрочем, даже короткий сон очень сильно помог, к тому же, ночью не донимали ни клопы, чего Данила очень опасался, ни даже комары. Возможно, странный растительный запах как раз призван бороться с этой напастью.

Им принесли поесть, затем рыцари стали готовиться к отправке. Инженер успел повстречать в узком коридоре замка эльфа, одетого в добротный камзол совершенно обычного покроя и с несколькими свитками под мышкой, к которому слуги обращались очень почтительно. Ранг или должность его для Данилы остались загадкой, не хозяин замка, но и не слуга. Возможно, писарь, счетовод или маг. Получается, эльфы, пусть и малочисленные, все же живут среди людей. Эту догадку подтвердил один из часовых замка: во время выезда Данила заметил у ворот лучника вполне человеческой наружности, но с несколько удлиненными заостренными ушами. Видимо, полукровка.

За замком простиралась земля, на которой командир не опасался встретить врага, инженер понял это, поскольку общий темп скачки несколько снизился, а по сторонам и вперед были отправлены лишь небольшие группы боевого охранения, все остальная кавалерия держалась одной колонной.

Скачка, тем не менее, была утомительной, к полудню Данила окончательно натер себе все то, что по каким-то причинам не успел натереть накануне, но стойко терпел все лишения. Отряд все это время держал путь значительно правее той горы, на которую Даниле указал усач, и потому теперь горный хребет высился слева. Позже эскадрон миновал достаточно крупный, по средневековым меркам, город, не заезжая в него, а ближе к вечеру на горизонте прямо по курсу появились стены довольно большого и хорошо укрепленного города, построенного у горного склона. Видимо, цель путешествия.

Так оно и оказалось. Перекидной мост с грохотом опустился перед ними, ворота открылись, и Данила с первого взгляда изнутри догадался, что это, вероятно, столица или как минимум один из ключевых городов.

Дома живо напомнили ему виденный на фотографии трансильванский дом, в котором в детстве проживал небезызвестный господарь Валахии, Влад Дракула. Три этажа, первый «полуторный», почти без окон, второй и третий обычные, относительно малая площадь окон по отношению к площади стен. Попадались также дома в два и четыре этажа, иногда с балконами, чаще без. Развалюхи и откровенно бедняцкие дома почти не попадаются, по крайней мере, в кварталах, по которым ехал Данила. Горожане — люди как люди, деловито снуют туда-сюда, что-то носят, возят тачки, иногда навстречу попадаются телеги, поспешно, насколько это может сделать гужевой транспорт, уступающие дорогу кавалерийскому эскадрону. В общем, средневековый город, и довольно благоустроенный, на первый взгляд. На одной площади даже фонтан стоит.

Рядовые всадники почти сразу отвалили куда-то, должно быть, в казармы, а группа рыцарей, конвоирующая инженера, все целеустремленно двигалась к центру города, и вскоре Данила увидел перед собой не что иное, как самый настоящий дворец, выстроенный из белого мрамора, или, по крайней мере, облицованный им. Крыша ярко-красная, окна — высокие стрельчатые. Этажей целых пять, из них три нижних — полуторные, два верхних — антресольные, но тоже высокие. Украшали дворец несколько высоких башен и шпилей, поднимающихся на добрых тридцать метров, а то и выше.