Стоит только расхотеть (СИ) - Андреева Ольга Юрьевна. Страница 27

Димка закрыл дверь и побрел вниз по лестнице. В голове была звенящая пустота. В эту минуту он едва ли соображал, что делает. Черкасов не помнил, как спустился вниз и вышел из подъезда. Очнулся он лишь через какое-то время и обнаружил себя сидящим в соседнем дворе на лавочке рядом с детской площадкой. Сколько он там просидел, неизвестно. Да это уже было и неважно. Над головой полыхало Питерское небо. Совсем как тогда, на ночной прогулке, три года назад…

Димка помотал головой, силясь скинуть с себя отупение. В мозгу вдруг отчетливо раздался его собственный голос: «Ну что, Диман, доигрался в мачо? Вика теперь ни за что тебя не простит». После этих слов будто плотина прорвалась: на Черкасова хлынул целый поток боли, злости на себя, стыда, отчаяния… Придурок! Какой же он придурок! Что ему стоило тогда отменить это глупое пари? Ведь ничего, ничего хорошего оно ему не принесло, не говоря уже о Вике… Захотелось поиграть в сердцееда. Репутацию поддержать… Урод! Как же это гадко. Все гадко… И ведь было же чувство, что все это-не глупый спор, что начиналось у него что-то настоящее с такой девчонкой! И сам-же, сам все профукал. Упустил девушку, без которой ему было теперь очень плохо. Вспомнились слова отца «Если бы только можно было ее вернуть, я бы все отдал…» Димка горько усмехнулся. Отдал бы, да некому отдать. Не повернуть время вспять. И самому себе пендаля не отвесить.

А Вика… Как ей было больно слушать всю ту грязь, что он нес Игоряну! Слепой дурак… Черт, ясно же было, как день, что нельзя так о девушке с которой все серьезно. Нет же… Не смог удержаться, поиздевался над приятелем… А получилось, что над собственной любовью…

Димке вдруг захотелось напиться до бесчувствия, чтобы хоть на время заглушить весь тот кромешный ад, что творился внутри. В клуб… Нет. Там топа народу. Не хотелось чтобы перед глазами мельтешили люди. Значит — домой. В одиночестве, как последний алкоголик. Димка собрался уже сесть в машину, как вспомнил, что машина-то осталась на парковке, рядом с офисом отца. Он просто пошел после работы в бар неподалеку. Плохо ему было, видите ли… Вика с ним холодно разговаривала. Не знал, болван, ЧТО такое плохо. А сейчас, вот, узнал. Хотя, ему ли жаловаться? Вике три года назад, наверняка, намного хуже было… Потом появилась сумасшедшая идея пьяного мозга: поехать к ней и все выяснить. Безо всяких недомолвок… Вот и выяснил. Придурок. Он взял такси и поехал к Женьке домой. А увидел Вику, и голову потерял. Лучше бы им и не встречаться было. Совсем. Авось, и прошел бы он по жизни без этой ненужной ей любви. А теперь? Что теперь?

Димка оглянулся по сторонам в поисках адреса, на который он мог бы вызвать такси. «Звездная 20» — значилось на ближайшем доме. Он нарал номер и через пару гудков услышал голос оператора:

— Здравствуйте, Вы позвонили в службу заказа такси. Ваш адрес пожалуйста…

Камилла вернулась с работы в начале десятого. Дверь в квартиру была не закрыта, свет не горел, а посреди гостиной на полу сидела заплаканая Вика в халате и смотрела в стену отсутствующим взглядом. Мила сильно испугалась: воображение рисовало картинки одну страшнее другой. Она подбежала к подруге и начала трясти ее за плечи.

— Вика, Вика! Ты меня слышишь? Что тут у тебя…

— Он приходил — все также глядя в стену, ровным голосом ответила та

— Черкасов? — сразу догадалась Мила — Вот… гад. Он тебе что-то сделал?

— Нет, нет… Он просто приперся сюда пьяный и начал обнимать… целовать… говорил, что никому не отдаст…любимой называл…

— Придурок! Никита Джигурда ему- любимая. А ты что?

— А что я? — подняла глаза Вика. — Я ему рассказала, что все слышала. О пари… Сказала, чтобы больше не приходил.

— И? — округлила Мила глаза

— Ушел…

— Что ж ты тогда меня пугаешь? Сидишь тут впотьмах, зареванная, лохматая дева-мечта Эдварда Каллена? — фыркнула Мила. — Приперся и руки распускал — это, конечно, наглость. Но ничего же больше не было. Или я ошибаюсь? — прищурилась она.

— Нет… но… Понимаешь, Камилл — решилась, наконец Вика. — Самое ужасное, что я-то была совсем непротив, пока про пари не вспомнила. Страшно подумать, что бы случилось, не ляпни Димка мне пошлый комплимент о том, что я как вино… Сразу ящик вискаря вспомнился.

— Вика! — обняла подругу Вельская. — Ну не раскисай. Ведь ты же его прогнала? Прогнала. Он ушел? Ушел… Ты-умничка. Все хорошо… Скоро свадьба с Женькой. Уедете в Хорватию, забудешь ты своего упыря как страшный сон…

— Такими темпами я до нее не доживу, Солнце! Я, ведь, не выдержу, если он продолжит мельтешить рядом со мной…

— Ты его еще любишь? — жалостливо посмотрела на Вику Милка

— Я не знаю… Я Женьку люблю… Люблю. Все было просто и понятно, пока Черкасов не появился. С Женькой мне спокойно, надежно, хорошо… Но с Димкой, я как с ума схожу… Я даже простить его готова была, когда он появился. Если бы не эти его приставания… Я похожа на шизофреника, да? — вымученно улыбнулась Вика

— Нет, подруга, ты похожа на человека, который вконец запутался. — рассмеялась Вельская- только вот, что я тебе скажу. Неизвестно еще, что там у Черкасова за душой. Может играет, а может, и вправду, любит. Время покажет. Если играет, больше ты его рядом с собой не увидишь. Не дурак твой гоблин на белой «Тойоте». Не будет комедию ломать если увидел, что ты все знаешь. А, вот, если любит, то ты, Вичка, попала… Такие от своего не отступаются. Только слабину дай. А тебе слабости показывать нельзя. Женька такого предательства не заслужил. Так что буду я теперь при тебе, как верная дуэнья с тяжелой клюкой. Пусть только Димка к тебе сунется. Я ему живо накостыляю! — сделала Мила воинственную мину

— Тоже мне, дуэнья — развеселилась Вика. Она в очередной раз подумала, что с подругой ей очень повезло.

Димка поднялся к себе, закрыл дверь и, не разуваясь, пошел в гостиную, где у него был бар с выпивкой. Как на грех, кроме шампанского, пары бутылок вина да проклятого «Талмор Дью» у него ничего не оказалось. Димка горько рассмеялся. Ирония судьбы! Вином он никогда не напивался, шампанское и подавно не подходит. Придется, видно, справлять поминки по любви памятным вискарем. Смех перешел в стон. Димка вдруг выхватил бутылку из коробки и со всей силы швырнул ее на пол. Стекло разлетелось вдребезги с глухим звоном. Черкасов стоял и смотрел, как по ламинату бесформенной кляксой растекается темно-янтарная жидкость. За первой последовала вторая, потом третья… Димка опустился в кресло и закрыл лицо руками. Даже напиться не получится… Вика-Вика! Если бы ты только могла простить… Нет, не простит она. Такое трудно простить, если вообще возможно… Идиот! Как же он тогда не догадался? Ведь мог бы увидеть, что ей плохо! Как не сложил два и два? Не могло ее внезапное исчезновение быть вызвано только разговором с отцом…

Димка начал биться головой о спинку кресла. Ну почему? Почему он тогда не пожелал отменить пари? И ведь прав был Игорян, когда ему врезал. Мало врезал! Надо было сильнее, чтобы мозги на место встали… Чтобы понял, урод, как на любимых девушек спорить. А ведь могло быть все иначе… Если бы он тогда не позвонил Игоряну, если бы только хватило ума смолчать, Вика уже, наверное, была его женой. Такая нежная, такая желанная… А так… Чем он лучше отца, которого пол жизни ненавидел? Потерял любимую так глупо! И не вернет. Даже другом никогда ей не станет… Стоп! Черкасов открыл глаза и потер переносицу. Другом. Просто другом. Друг ее будущего мужа, друг семьи, которому большего и не надо… Идея была дурацкой. Бесперспективной практически, но он ухватился за нее, как утопающий за соломинку. Это была его последняя надежда. Но он будет бороться до конца! «Нет, Викуся, я от тебя просто так не отступлюсь…» — он стукнул кулаком по подлокотнику.

Вика боялась, что Черкасов начнет доставать ее звонками и караулить за углом. Но нет. После того вечера он будто в воду канул. Уже два дня от него не было ни слуху, ни духу. Она чувствовала облегчение. Слава Богу, теперь он не будет маячить в ее такой счастливой и спокойной жизни. Она выйдет замуж за Женьку, у них будет двое или трое детей… Однако нарисованная идиллия уже не так радовала. Более того, Вика в глубине души ощущала разочарование от того, что Черкасов снова явно показал, что она никогда не была ему нужна. Когда он вломился к ней пьяный и начал приставать, она сильно испугалась. Не его. Нет. Саму себя. Испугалась, что вновь поверит в его страстную любовь и останется в итоге ни с чем. Вика ругала себя предательницей. Женька ее очень любил, а она? Она его тоже. Только почему же тогда так замирало сердце, когда Черкасов был рядом?