Огромный бриллиант (ЛП) - Блэйкли Лорен. Страница 9

Или насколько мне это понравилось.

Черт возьми, почему же мне так сильно понравилось?

Конечно, тебе понравилось, идиот. Ты гетеросексуальный мужчина. Тебя целует красотка. Ты был бы глупцом, если бы тебе это не понравилось. Конец истории. Это ничего не значит. Прекрати анализировать.

Тем более, она только что выключила воду в душе. Вдруг она забыла полотенце. Вдруг она приоткроет дверь и попросит меня принести его.

Я бью себя по лбу. Соберись, Холидей.

Поставив рамку обратно на полку, я глубоко вдыхаю и расправляю плечи. Дверь скрипит и открывается. Она выходит из ванной, одетая только в белое пушистое полотенце, обернутое выше ее груди.

— Ты, наверное, удивился, что я попросила тебя подождать меня в спальне, а не в гостиной, — произносит она лишающим иллюзий тоном. Не представляю, как она может говорить спокойно, словно мы совершаем бизнес-сделку, в то время как капелька воды скатывается вниз по ее голым ногам. Но я сильный мужчина. Я могу с этим справиться. Моя лучшая подруга ни капельки не соблазняет меня. Мой член, однако, говорит обратное. Предатель.

— Эта мысль приходила мне в голову, — говорю я, прислоняясь к комоду как ни в чем не бывало.

— Потому что, раз уж ты мой жених, то должен чувствовать себя комфортно, наблюдая мое обнаженное тело, — говорит она с уверенным кивком.

Черт, она собирается сделать это. Она собирается сбросить полотенце. Она собирается устроить нам практику в сексе. Я самый удачливый человек на земле.

Подождите. Нет, я не могу переспать со своей лучшей подругой. Я абсолютно точно не могу трахнуть Шарлотту. Даже если она швырнет на пол полотенце и попросит меня.

Я скрещиваю пальцы за спиной, связывая свои похотливые ручонки.

— Хорошо, так ты собираешься обнажиться? — говорю я и делаю все возможное, чтобы подражать ее холодному тону, который обычно выводит меня из себя.

— Нет. Только представить меня голой, — исправляет она.

Я смотрю на нее поучающим взглядом.

— Для меня это одно и то же: что мысль, что реальность.

— Ладно, ладно. Это не особо отличается, и да, это часть подготовки.

— Это часть экзамена?

Она проходит мимо, задевая меня рукой, а потом открывает верхний ящик комода.

— Да. Это больше похоже на курс практического обучения в лаборатории.

— И все это потому, что ты с чего-то взяла, что мы будем ходить голыми перед мистером Офферманом и не должны облажаться? Это не реалити-шоу о фальшивой помолвке, где мы должны будем показать определенные навыки и пройти полосу препятствий. Ты ведь это знаешь, правда?

Она кивает и роется в ящике.

— Я знаю. Но это больше похоже на Игры Новобрачных.

— И в этой версии мы узнаем о том, привык ли я к мысли о тебе голой, и не только к мысли?

Ее дыхание перехватывает, когда я произношу это — и не только к мысли.

Не знаю, как воспринимать этот маленький вздох… словно она только что представила меня голым.

Она поворачивается ко мне и держит две пары трусиков, по одной в каждой руке.

— Ответь быстро. Тебе нравится, когда твоя избранница носит черные кружевные стринги? — она трясет клочком шелковистой ткани, которая выглядит так сексуально, что мое лицо начинает гореть, будто его опаляет пламя. Откуда у Шарлотты вообще подобное белье? — Или ты за белые бикини? — она машет белой вещицей, и все, что я вижу — это крошечный треугольный клочок ткани с ажурными дырочками.

Забудьте про пламя. Прямо сейчас я в гребаном аду, зная, что она носит и это тоже. Белые трусики, которые открывают почти все.

Господи, помилуй.

Если бы женщина, с которой я встречаюсь, надела подобные трусики, то их давно бы на ней уже не было. Я стянул бы их с нее зубами. Ничего не могу поделать, но просмотр ее белья разогревает мою кровь до уровня кипения ртути.

Шарлотта склоняет голову и стреляет в меня выжидающим взглядом.

— Так в чем ты предпочитаешь видеть свою избранницу?

Я все еще не ответил ей. Просто пытаюсь организовать отток крови от других частей тела назад в мозг.

— Ни в чем, — говорю я, намереваясь сказать это в шутливом тоне, но в горле пересохло и першит, поэтому слова выходят с суровым рычанием.

Она совершенно невозмутимо приподнимает бровь.

— Ни в чем? В самом деле? Тогда хорошо, — говорит она, поворачивается, возвращает трусики в ящик, берет лифчик и закрывает комод с легким щелчком. — Это все упрощает. Я скоро вернусь.

Она игриво прикасается к моему плечу указательным пальцем, быстро открывает шкаф, хватает что-то с вешалки и возвращается в ванную. Когда она закрывает дверь, я падаю на кровать, тяжело дыша, и опускаю ладонь на свой лоб. Офигеть, что вообще это был за тест? Это было самое сложное испытание на прочность, которое я когда-либо проходил.

Но у меня нет времени, чтобы разбираться в этом, потому что двадцать секунд спустя она открывает дверь ванной и спрашивает:

— Ну как тебе?

На ней клюквенно-красная юбка до колен — она подобна вспышке огня, когда Шарлотта кружится — и черная шелковая приталенная блузка.

— Это подходит для похода за обручальным кольцом?

Я указываю на область ниже ее живота.

— Ты на самом деле не надела трусики?

Ее глаза искрятся озорством.

— Мой жених сказал, что он предпочитает меня… — она подходит ближе, опускает руку мне на плечо и шепчет на ухо, — без ничего.

И вот теперь, дамы и господа, мой член официально отдает честь моей лучшей подруге, Командору Искусительнице. Она подбегает обратно к шкафу, достает пару черных туфель на каблуках и надевает их на свои ножки.

Убейте меня прямо сейчас.

Ее ноги выглядят безумно сексуально, и тот факт, что сокровище между ее бедер обнажено, практически сводит меня с ума. Я зарываюсь пальцами в свои волосы и ерошу их, словно экскаватор.

— Хорошо, ты выиграла первое испытание на прочность, — я подхожу к ее тумбочке, открываю верхний ящик, беру бикини и размахиваю им, как белым флагом, — я сдаюсь.

Она хмурит брови.

— Этого достаточно, чтобы сдаться? Я думала, ты хочешь и нуждаешься во мне в качестве твоей избранницы?

— Нуждаюсь. Еще как нуждаюсь. Но ты не можешь выйти без нижнего белья. Ты не можешь разгуливать по всему Нью-Йорку без ничего под этой юбкой. Надевай, — говорю я, передавая их ей.

Она расплывается в улыбке, уголки ее губ дергаются вверх-вниз. Я клянусь, что в ее глазах написано: «Я тебя предупреждала».

Я скрещиваю руки на груди.

— Хорошо, Чеширский Кот. Какую канарейку ты съела?

Она берет трусики в руки, хватает меня за руку и тащит в ванную. А там указывает на зеркало. На нем записка, написанная красной помадой. «Спенсер заставит меня надеть белое бикини».

И я взрываюсь — глубоким громким смехом, идущим от самого моего сердца. Я указываю на нее пальцем.

— И ты говоришь, что плохая лгунья.

Ее челюсть отвисает прямо до пола, а потом она прижимает руку к груди.

— Я не лгала. Это правда, написанная красной помадой две минуты назад, и я была права. Признай это.

— Ты играла со мной.

— Нет. Я доказывала себе, что смогу достойно сыграть роль твоей избранницы, — говорит она со злой усмешкой, толкая меня бедром. В ее взгляде коктейль из гордости и удовольствия.

— Я хотела увидеть, так ли хорошо мы знаем друг друга, — она делает паузу, прежде чем говорит, понизив голос, — а также насколько близко.

А потом надевает трусики.

При мне.

В этих туфлях на каблуках.

Одна лодыжка, затем другая; трусики скользят по ее соблазнительным гладким ногам. Я слежу за всем этим процессом. Я не смог бы отвести взгляд, даже если бы попытался. И тут я понимаю, что мне придется ходить с гребаным стояком всю следующую неделю. Это ведь нормально, да?

Какой вменяемый мужчина сможет находиться в непосредственной близости от великолепной женщины, надевающей пару прозрачных…

Мой мозг прекращает обработку слов. Я сухо сглатываю.