Перекресток Теней (СИ) - Гельман Юрий. Страница 49

В моей жизни появилось счастье, и я в душе ликовала. Счастье ведь не приходит с опозданием, или не вовремя, или по ошибке - счастье приходит тогда, когда человек становится его достоин, когда соединяются в один узел все причины и следствия, все условия и необходимости. Счастье приходит, чтобы окрылить человека, чтобы поднять его на иную, недосягаемую прежде высоту. Это та более высокая ступень, с которой открываются не только новые горизонты, но и новые возможности. А вместе с ними - новые испытания... Да, иначе не бывает, и я это хорошо знаю и чувствую... и готовлюсь. Что-то будет, что-то обязательно случится впереди. Каждая любовь имеет свое значение и предназначение. И нам с тобой они тоже даны не случайно - это очевидно. За каждую следующую ступень приходится платить новой ценой. И придется, Андрей. И я согласна! А ты?"

***

"А я - нет... Я уже плачУ за счастье - и слишком дорогой ценой... За счастье творить, за счастье поднимать голову выше среднего уровня, определенного, установленного для всех мирозданием. И эта цена чересчур высока, просто чрезмерна. Однако не я сам ее назначил, мне только нести эту ношу - пожизненно и по возможности с достоинством. Ты, конечно, не понимаешь, о чем я говорю. А я пока не стану ничего объяснять - прости...

Мне во Сне тоже дана любовь - особенная, неяркая, такая, какую не сразу заметишь, потому что она не кричит повсюду о себе, не привлекает внимания, она - таится, она опасается чужих взглядов и мнений, она прячется от всех, кто способен хоть как-то ее задеть, оскорбить своим касанием. Любви в моем Сне уже много лет, но она прошла испытание временем, и не стала от этого меньше, не притупилась, не сменила свою начальную пронзительную ноту. Она просто стала тише, она стала негромкой, как легкий шелест травы, ее может услышать лишь тот человек, которому она адресована... И я знаю, что Она меня слышит...

Наверное, так устроено потому, что у меня в реальной жизни происходят определенные испытания чувств. И та любовь, с которой мне приходится жить во Сне, - она как эхо, как отголосок моей реальной, двадцать первого века любви, не нашей с тобой, а - любви к жене, именно эта любовь сейчас и проходит испытания... И это мне урок, и это мне - память: пронеси через годы, через все трудности жизни, через все преграды, нагроможденные судьбой - и тебе зачтется... И я несу...

Возможно, мне в этом плане труднее, чем тебе, возможно, ты и дана мне в этой жизни для того, чтобы можно было сравнить, чтобы можно было с кем-то об этом поговорить, посоветоваться, поделиться. Возможно, что нас с тобой где-то там, на небесах, соединили, познакомили для того, чтобы мы вместе исполнили некое предназначение, чтобы, выполнив его, каждому дать шанс подняться на новую ступень, на новый уровень - то, о чем ты говорила. Видимо, там посчитали, что именно мы с тобой этого заслуживаем и этого достойны... На данном этапе своей жизни...

И сейчас, как я понимаю, следует ждать какого-то поворота, какого-то шага, который изменит все прежние построения. Давай будем к этому готовы".

***

"А я готова... Я давно готова ко всему. Я готова больше, чем ты думаешь. Я готова пройти через всё, что заложено в сюжете - ради того только, чтобы ты, Андрей, был счастлив, чтобы ты преодолел те испытания, о которых говоришь, ничего не объясняя...

Знаешь, мне иногда кажется, что у меня будто похитили судьбу и навязали другую... Так всё идет - непривычно, нетривиально. Я ведь кто была по сути - училка, одиночка, серая мышка... даром что очки еще не ношу, а то бы совсем... Я ведь что раньше знала: Пушкин, Некрасов, Чехов, Толстой... еще с десяток имен... И каждый год - одно и то же, одно и то же. Шаг влево, шаг вправо - расстрел на месте...

Зато теперь... теперь я знаю изнутри начало четырнадцатого столетия, теперь история Ордена тамплиеров, во всяком случае, его закат - известна мне не из учебников. Теперь я точно знаю, во что одевались французы средневековья, как разговаривали, что ели. Теперь я знаю, как выглядел Париж! Господи, увидеть Париж - и умереть! Помнишь, был такой фильм лет двадцать назад? Там, конечно, совсем иная история, но фраза-то прижилась! У нас с тобой другой Париж - убогий, вонючий, грязный - но я именно там! И это все равно - Париж! И это остров Ситэ и Нотр-Дам!

И я готова! Я готова проживать эту свою вторую жизнь, потому что твердо знаю: это кому-нибудь нужно...

А здесь... Недавно мне приснился сон. Удивительно, что он пришел ко мне - совсем другой, будто лирическое отступление... Такой маленький сюжет из старых времён - ты был моим отцом, а я - девочкой лет восьми. Мы - нищие, в какой-то старой одежде, бредём по дороге, пыльно, но не жарко - где-то в средней полосе. У нас сумки холщовые на одной широкой лямке - через плечо. Входим в какой-то городок, тротуары в две доски, видимо, спасающие горожан от грязи в дождь. Какая-то корчма, завалинка, мы садимся. Нам туда нельзя. Ждём подаяния, корочки хлеба. Нам трудно, дом наш сгорел, вся семья погибла, жить негде и не на что. Мы пробираемся на юг, чтобы пережить зиму. Бредём уже давно - и нигде нет пристанища. Ощущение непроходящей усталости заставляет закрываться мои глаза, и я засыпаю тут же, положив голову тебе на колени, потому что спать хочется больше, чем есть... К чему это всё? Просто так устаю, что пришла со школы и легла на час. В третьей четверти - много работы. Вот и приснилось... Но я справлюсь - со всем, что только будет..."

ГЛАВА 13

1

"Любезный мой брат!

Годы разлуки давно укрепили меня в мысли о том, что обида, нанесенная тебе мною, не стОит настоящей братской дружбы и должна быть в скорейшем времени забыта. Да, я был виноват перед тобой, но сегодня, через многие годы разрыва, готов предоставить тебе полную сатисфакцию, если, конечно, ты склонен мне верить и согласишься дважды войти в одну реку. Однако те высокие чувства, которые ты некогда испытывал, которые не понимал наш отец и которые однажды я оскорбил, позволяют мне все же надеяться, что встреча с известной особой снова всколыхнет твою душу и возбудит в ней новый прилив прекрасного состояния, именуемого любовью. Я искренне верю, что это еще возможно!

Кроме того, любезный мой брат, есть еще одно дело, не требующее отлагательств, в котором мне жизненно необходима именно твоя помощь, ибо никому другому я доверять не могу. Речь идет о Ковчеге Завета, который после гибели Великого магистра усиленно ищет король Филипп. Мне пока не известно местонахождение Ковчега, но я очень надеюсь  с твоей помощью отыскать его и не позволить этой величайшей реликвии оказаться в руках столь жестокого и алчного человека. Свою миссию после разгрома нашего Ордена я вижу в том, чтобы сохранить в недосягаемости для врагов самую дорогую святыню современного мира.

Если ты по-прежнему чувствуешь братскую привязанность ко мне (а я утверждаю, что моя - к тебе - и вовсе никогда не иссякала!), то прошу откликнуться на мое приглашение и как можно скорее прибыть в Париж. Мой человек, передавший это письмо, проводит тебя. Он получил указание служить тебе беспрекословно, как служит мне.

Остаюсь с любовью и надеждой вскоре увидеться с тобой, любезный мой брат. Твой Венсан.

P.S. Она очень ждет тебя..."

Над Лондоном вторые сутки висел дождь. Он сеялся на город мелкой, пронзительной, совсем не весенней сыпью, покрывая улицы и крыши домов мокрым холодным глянцем, воруя у пристального взгляда острые углы и детали.

Северин де Брие задумчиво и неторопливо сложил письмо вчетверо, засунул в карман штанов и подошел к окну. Улица Флит и церковь Святого Дунстана расплывались в бесформенные силуэты.

Граф долго и неподвижно стоял, вглядываясь в серую даль. Казалось, он совсем позабыл о человеке, доставившем письмо и теперь ожидавшем в гостиной. Тот терпеливо переминался с ноги на ногу, боясь издать лишний звук. Мелкие капли воды на его промокшем плаще соединялись в более крупные и то и дело стремительно скатывались на пол, образуя серповидную лужицу вокруг коренастой фигуры.