Одиннадцатая могила в лунном свете (ЛП) - Джонс Даринда. Страница 21

Плюс эта заявочка, что ад должен замерзнуть… Я-то думала, это всего лишь поговорка.

А еще дядя Боб. Не знаю, какая муха его укусила, но лучше ему поскорее ее прихлопнуть. Ну а Рейес… Что ж, вряд ли мне хватит терпения на мужиков, которые при первой же возможности раздают мне приказы. Мы как будто вернулись в Средневековье. Если бы, конечно, в Средневековье были кофеварки с таймерами, сотовые телефоны и водяные лифчики.

Но самый важный вопросительный знак из тех, что скакали на батуте у меня в голове, касался Дон Брукс — маленькой девочки, которую, очень вероятно, похитили Фостеры. Если все так и было, то где она теперь? И почему Шон подтвердил алиби предков?

Надо срочно подключить к делу мою лучшую подружку из ФБР, но я сомневалась, что она появится на работе до восьми утра. Я глянула на часы с кроликом Багз Банни. Ждать еще два часа.

А значит, у меня целых два часа, чтобы побольше узнать о новом члене нашего клана. Когда Рейес ремонтировал здание, он снес техэтаж с кладовками, после чего стали видны металлические балки, а часть потолка в квартире превратилась в огромное окно.

Однако, кроме балок, было наверху и кое-что более ценное. Маленький мальчик со светлыми волосами. Прямо-таки крошечный. Иными словами, слишком маленький для того, чтобы зависать (в буквальном смысле, потому что на какой бы балке он ни очутился, его ноги постоянно висели в воздухе) под семиметровым потолком. Мальчик торчал наверху с тех пор, как мы вернулись домой, и мне так и не удалось уговорить его спуститься. Впрочем, стоит признать, что вряд ли можно было заслужить его доверие, бросаясь в него мякишами хлеба. Но бросаться чем-то потяжелее было страшно. В конце концов, над головой висели огромные стеклянные плиты.

Я глянула вверх, где мальчик опять карабкался по балке. Если он не сидел, болтая ногами, то всегда пытался забраться повыше, соскальзывал вниз и начинал все сначала. Снова и снова.

Каждый раз, когда он соскальзывал, мое сердце оказывалось в горле. Вряд ли ему больше двух лет. Он совсем еще малыш, который лазает по балкам и скатывается по ним вниз на высоте семи метров посреди нашей гостиной.

Однако на этот раз я подготовилась — притащила из подвала лестницу. Такую, которая раскладывается и удлиняется, и которую нужно приставить к какой-нибудь поверхности.

Прикончив первую чашку, послужившую аперитивом, я выволокла лестницу из буфетной, куда засунула ее как раз на такой случай. Лестница была металлической и всю дорогу грохотала, хотя я изо всех сил старалась не шуметь. Добравшись до стены, я съежилась и стала ждать, не нарисуется ли хозяин дома, чтобы узнать, какого черта тут творится. Потом стала раздвигать лестницу, пока она не получилась нужной длины. Дальше все было гораздо сложнее. Я попробовала приставить приспособление к балке, но длины оказалось недостаточно.

Ангел, который до сих пор не обращал на меня ни малейшего внимания, стал коситься в мою сторону с чем-то очень напоминающим любопытство, а я в это время пыталась произвести в уме кое-какие расчеты. Зря. Эта затея никогда ничем хорошим не заканчивается. Тем не менее, я решила, что можно использовать капитана Кирка. Он даст мне парочку недостающих сантиметров, и я все же смогу добраться до мальчика.

Положив лестницу на пол, я чуть не надорвала почку, пока передвигала капитана, потом снова взялась за лестницу и по пути сбила лампу. Я снова съежилась, но каким-то чудесным образом лампа осталась цела. А кто еще мог творить настоящие чудеса, как не небесное создание, занятое слежкой?

Я оглянулась на ангела. Того самого, который рыжий и в черном кожаном килте.

— Твоих рук дело?

Единственным доказательством того, что он меня слышал, была высокомерно изогнувшаяся бровь.

Ну конечно, он ничего такого не делал. Спасать лампу для какой-то там букашки вроде меня — ниже его достоинства.

Чтобы защитить шелковистую обивку, я набросила на капитана покрывало и с горем пополам установила на мягких подушках лестницу. И все равно этого оказалось мало. В конце концов я соорудила на капитане пирамиду из журнального столика и изящного стула, которую для надежности подперла несколькими томами энциклопедии. Получилось! Лестница уперлась в одну из нижних балок, а значит, я наконец могла подняться к мальчику.

Если удача не отвернется, Рейес проспит еще как минимум полчаса, и я успею познакомиться с нашим соседом.

В общем, я стала подниматься по лестнице, как бывалый альпинист, который карабкается вверх по отвесной ледяной скале. На полпути пришлось проигнорировать скрип и тот тревожный факт, что лестница слегка сдвинулась с одной стороны. Еще пара сантиметров — и несколько недель придется есть через соломинку и носить противный шейный фиксатор, который не скрасишь никакими аксессуарами.

К тому моменту, как я добралась до верхушки, руки тряслись, ступни болели из-за тонких перекладин, и страшно хотелось писать. Надо было, блин, заранее сгонять в туалет.

Усевшись верхом на балке, я обняла ее обеими руками и прижалась щекой к прохладной поверхности. Наблюдавший за мной все это время мальчик рассмеялся и побежал ко мне. Побежал! По балке шириной в двадцать пять сантиметров.

Я резко выпрямилась, чтобы успеть его поймать, если вдруг он свалится. Но он внезапно остановился и уставился на меня, пытаясь понять, кто влез в его владения. Улыбка сияла, как солнце, а синие глаза напоминали океан. Передо мной стоял крошечный викинг, который так и лучился жизнью.

Указав на мою грудь, он проговорил:

— Швет.

Хоть он и стоял близко, я все-таки не могла до него достать. А мне очень хотелось как-нибудь спустить его вниз. Пусть даже потом он наверняка залезет наверх по стене, я просто обязана была попытаться уговорить его подойти поближе.

Я широко улыбнулась:

— Как тебя зовут?

Мальчик показал на свою голубую пижаму с яркими разноцветными рыбками и ткнул пальчиком в одну из них:

— Лыбка.

— Рыбка?

Он кивнул и показал на рыбку у себя на груди, потом на колене и на локте.

От восторга, что мы наконец-то общаемся, я рассмеялась, отодрала одну руку от балки и показала на рыбку прямо над сердцем мальчика:

— Вот эта очень красивая. Тебе нравятся рыбки?

Он снова кивнул и опять показал на меня, так легко балансируя на узкой балке, словно гулял по парку. Словно одному из нас не грозило упасть и провести остаток ее дней в гипсе.

— Швет, — повторил мальчик, и до меня наконец дошло.

Свет. Он имел в виду мой свет.

— Ага, мне говорили, что я сияю. — Я рискнула наклониться вперед. — Правда, не так ярко, как твоя улыбка.

Мальчик рассмеялся и с искрящимся в синих глазах любопытством шагнул ближе. Еще чуть-чуть — и я смогу его обнять. Правда, я понятия не имела, как спуститься по лестнице с мальчиком в руках. К тому же, если он не захочет спускаться, то вся моя затея будет сродни похищению, но попробовать стоило.

Тяжело дыша от страха и чуть не свалившись несколько раз, я уселась поровнее, отодрала обе руки от металла и изобразила универсальный жест для объятий. Подняла руки ладонями вверх и стала подзывать мальчика, надеясь, что он все-таки подойдет.

И он подошел. Господи! Но не потихоньку, как я себе представляла, а бросился ко мне на всех парах.

— Погоди! — выдохнула я, но было поздно.

Мальчик уже перешел сквозь меня на другую сторону.

Глава 8

От красочности воспоминаний мальчика я затаила дыхание. В них были текстуры, запахи, эмоции… Он любил цветы, леденцы на палочке и, конечно же, рыбок. А звали его Каррен.

Зачастую, когда меня осыпает образами, чувствами и самыми дорогими воспоминаниями из чьей-либо жизни, все начинается с конца и идет к началу. Мне приходится самостоятельно искать нужный порядок, чтобы составить собственную хронологию событий. Но Каррен сперва показал мне самое важное. И начал с семьи.