Глазами Странника (СИ) - Элдер Алеф. Страница 11

Горным козлом Вараил перемещался по деревянной сцене, сооруженной его инициативой. Тренировочным мечом он поражал выбрасываемых пружинами из щелей в полу плоских деревянных манекенов, управляемых двумя людьми, стоящими у краев сцены и имеющими в арсенале по пять рычажков каждый. Площадка была рассчитана лишь на одного человека, к большому сожалению простых солдат, ведь их черед упражняться на сцене мог и не наступить, в то время как старшие офицеры и сам принц посещали ее регулярно. Увидев Азару, Вараил отвлекся и не заметил выскочившего сбоку манекена.

- Убит, - произнес человек у рычажков. Когда принц удивленно обернулся, чтобы посмотреть, кто набрался храбрости объявить о его смерти, мужчина поднял взгляд к небу, притворившись, что рассматривает птиц. Вараил поискал взглядом Азару, но девушка уже ушла.

Несколько часов она провела в полной темноте, запершись в своих покоях, но, когда вышла, по лицу ее нельзя было прочитать, какую чашу она только что испила. Нужно было идти к королеве, слушать ее и подчиняться... но Азаре хотелось побыть одной. Она прокралась в комнату Эльмуда и заперлась изнутри. Книга заклинаний оказалась там, где маг ее оставил. Между обложкой и первой страницей был вшит новый, еще не обтрепавшийся от перепрочтения лист, исписанный мелким почерком. Надпись сверху гласила:

«Азара, используй этот лист-пояснение для изучения книги. В самой книге ты найдешь мои заметки в виде сносок. Заклинания вписаны в таблицу в порядке усложнения. В графах указаны их характеристики, само применение. Последняя колонка отображает школу заклинания: Аланара, Раваза, Двомурьи, Имурьи, Семурьи. Заклинания других школ, как ты знаешь, я не использую. Для беглого просмотра я подчеркнул некоторые заклинания прямой линией, что значит - заклинание длительное, не применяется в бою, под другими проведена волнистая линия, означающая - заклинания весьма опасны, используй их только в случаях крайней необходимости».

За чтением книги Азара провела остаток дня. В другое время этот процесс доставил бы ей огромное удовольствие, но сейчас она просматривала заклинания бездумно, механически переворачивала страницы и тут же забывала прочитанное. Когда она, наконец, вернулась в свою комнату, ее ожидали Рейярина и Вараил. Они сидели на стульях и о чем-то негромко беседовали, но при ее появлении сразу смолкли. Королева и без помощи магии прекрасно прочитала ее мысли.

- Что тебе удалось узнать? - все же спросила она, когда девушка опустилась на кровать.

- Эльмуд ум...ум-м. - Так странно было запнуться на простом слове из четырех букв. Еще утром она могла бы спокойно говорить о смерти, но сейчас язык отказывался признавать, что ее учитель и друг достиг неотвратимого этапа жизни.

-Ты не могла ошибиться? - продолжала королева.

Азара покачала головой. Рейярина пересела и обняла ее. Вараил оставался неподвижен. Ему хотелось проявить участие, разделить горе друга, но он стеснялся присутствия матери и потому обнимал Азару только грустным понимающим взглядом.

- Если захочешь идти к магам, я не стану тебя держать, - не без труда заставила себя сказать Рейярина.

- Мы пойдем вместе, - твердо произнес Вараил. Королева нахмурила брови, но прочитав мысли Азары, произнесла только:

- Хорошо.

Глава седьмая. Пустошь Зверя

Слабое пламя свечи очерчивало мягкие силуэты начищенного до блеска стального доспеха, зубчатых эполетов, изображающих Алакрей, и красного плаща с вышитым белым донжоном. Глефор склонился над картой местности. Тысячи лет назад, когда бессмертные сущности внешних миров сражались за обладание Яраилом, в этом самом месте ядъяра Рогхадор был опален неугасаемым огнем канафъяра Зорг-Анголхизиса. Мучимый непреходящей болью, Рогхадор метался по земле, выжигая поля и леса. Но ядъяра сумел подчинить себе боль и сделать огонь союзником. Сегодня пустошь Зверя - это необитаемая равнина, на которой с тех приснопамятных времен не взросла ни одна травинка. Здесь расположился основной лагерь войска Глефора.

Армию составляло три рассвета - воинских единиц из четырех тысяч восьмисот шестидесяти человек как пеших, так и конных, которые в свою очередь делились на двадцать семь светил или пятьдесят четыре искры. Почти пятнадцать тысяч воинов беспечно вдыхали ночь, уверенные в новом солнце и в завтрашнем дне. Тальинды зажаты у гор Каргрим армией Глефора с юго-запада и войском серебряного всадника Мирадеона из Сребимира с северо-востока. Завтра должна состояться решающая битва, которая загонит тальиндов под землю, откуда они и вылезли. А чтобы обрушить гору и завалить подземный проход в армии Глефора было два десятка магов. Так они и действовали ранее: солдаты истребляли либо загоняли тальиндов обратно в норы, маги запечатывали проходы. За три года армия мусотов прошагала весь континент, выискала и обрушила десятки туннелей. Дважды им казалось, что враг разбит окончательно, но вскоре обнаруживались и новые ранее незамеченные тропы. Разведчики докладывали о десяти тысячах тальиндах, затаившихся в тени гор. Каждый из них не превосходил силой опытного солдата Глефора, а уж против объединенного войска тальинды не будут иметь шансов победить.

Так близка победа и так близко возвращение домой. Три года не видел он матери и брата. Об Ульфине он вспомнил в последнюю очередь. Никакой любви, брак по расчету. Когда по всему Сиридею стали появляться тальинды, мусотам потребовалась твердая рука, за которую они ухватятся. Женившись на наместнице Лесгароса, вполовину его старше и вдесятеро сварливей, Глефор вернул наследственное право вести народ, которое его отец так усердно топил в трактирах. Скоро, очень скоро он вернется домой, заберет у матери бремя правления, которое и так залежалось в ее корзине, отдаст брату должность главнокомандующего и убедит жениться на Азаре.

Так размышлял Глефор в ночи, тишине которой подпевали цикады. Они вторили его мыслям, умиротворяли, убаюкивали. Король погружался в нежную дрему. Перед ним покачивался огонь, застилал глаза, обволакивал душу. «Идем со мной, - шептал он. - Позволь мне обнять тебя, успокоить. Ни о чем не переживай. Все лишь пепел, все пустое. Есть только я. Со мной тебе будет хорошо...»

Огонь плясал с ним и вокруг него, весело смеялся, согревал и оберегал. А затем внезапно погас. Глефор открыл глаза. Темнота. Свеча погасла, палатка напиталась запахом дыма и... холодом. Намедни было так тепло, что люди в лагере укрывались, единственно остерегаясь вездесущих насекомых. Сейчас же Глефору представлялось, что он босой стоит на холодном каменном полу. Тело под доспехом ежилось, волосы шевелились, легкие глотали ледяную темноту.

Протрубил рог.

Глефор выскочил наружу. Люди спешно выбегали из палаток, одевались, быстро, но без суеты. Лагерь моментально ожил. Подъехал всадник и, не спешиваясь, доложил без всякой прелюдии:

- Тальинды выступают.

В период войны Глефор приказал опускать его титул, дабы не тратить секунды на пустословие. Солдаты привыкли к этому не сразу, но стали относиться к королю как к лучшему другу и не могли высокопарно величать того, кто делил с ними все тяготы полевой жизни, смеялся их историям и прикрывал спины в боях. Поначалу его называли безрассудным, говоря, что не до́лжно королю рисковать жизнью наравне с простым воином. Глефор показал себя настоящим мастером боя, он врезался клином в ряды неприятеля, направо и налево сминая тальиндов огромным шестопером. Он воодушевлял людей и словом, и делом, и хотя приказал считать себя ныне не королем, но полководцем, мужи за его спиной улыбались в бороды. «Великий», - шептали они.

Возле королевской палатки, привязанный между двух вбитых в землю столбов висел гонг. Глефор подобрал лежащую здесь же колотушку, и низкий мерный звук разнесся по лагерю. Король вошел в самый крупный шатер, и вскоре тот наполнился военными советниками. Это были трое рассветников, старших командиров армии Глефора, возглавляющих рассветы, предводитель разведчиков, а также первый маг Глефора. Все люди бывалые идущие за королем с начала войны.