Глазами Странника (СИ) - Элдер Алеф. Страница 53

Ледяная вода ударила в виски, заполнила рот и нос. От неожиданности Вараил вернулся в каюту. Он почти ничего не разглядел, но с уверенностью мог заявить, что если и находится в корабле, то в корабле затонувшем. Набрав побольше воздуха, он задержал дыхание и выглянул снова.

Каютой оказался небольшой каре-зеленый домик в форме пирамиды, он мерно покачивался на длинных светящихся разными цветами не то лианах, не то щупальцах, спускающихся в темноту. К таким же лианам на всем пространстве вокруг него крепились и другие домики. Каждый из них был уникальным: черным с белыми разводами, красный в желтую крапинку, сине-зеленый... Ближе к поверхности располагались крошечные будочки не больше одного-двух аршинов высотой, но чем ниже, тем крупнее они становились. Большинство домов имели пирамидальную или коническую формы, но находились среди них и закрученные в спирали, словно гигантские раковины моллюсков. Но не только лианы давали свет, многие крыши дополнительно украшали разноцветными морскими водорослями, хорошо заметными в темноте. Двери располагались на разной высоте, в крышах и полах домов, и большинство из них вместо морских губок закрывались лишь костяными пластинками, вероятно, не слишком препятствующими проникновению воды.

Держась за щупальце-лиану, Вараил спустился к соседнему домику и провалился через дверь.

Вогнутый пол уводил вперед. Очевидно, в том состоял архитектурный замысел: гости не могли толпиться на пороге, а сразу вынуждены были спускаться к более плоскому участку. Повинуясь воле неведомого зодчего, Вараил смог осмотреться, лишь достигнув центра.

Просторное помещение полнилось мелочами, поднятыми с поверхности, либо с затонувших судов. Это был своего рода паноптикум, состоящий из привычных для наземного существа вещей от повседневной одежды и посуды, до ременных бляшек, ржавых подков и гнилых кочерыжек. Наименее ценные для музея вещи, имеющиеся в больших количествах, стояли стопками в костяных витринах, как-то монеты и пуговицы, кучами лежали корабельные снасти, к стене прислонились мечи, копья и весла. Почетные места занимали картины, скульптуры и другие редкие вещи. Особняком стояли скелеты человека и лошади.

Через секунду Вараил увидел и смотрителя музея. Верхней частью тела существо походило на крепкого мужчину лет пятидесяти с голубой кожей и длинными волнистыми черными волосами. Но, даже увидев существо лишь по пояс, с его заостренным лицом, бездонными темными глазами, перепончатыми пальцами, плавниками, идущими вдоль лучевых и локтевых костей, его нельзя было назвать человеком. Нижняя же часть тела водного жителя полностью отдалась во власть родной стихии и переходила в длинный рыбий хвост цвета кожи его обладателя. Подворачиваясь кольцом, хвост позволял тритону стоять вертикально; в таком положении он лишь немногим уступал ростом Вараилу.

Тритон не выглядел удивленным, он что-то произнес, но собеседнику слова показались покашливанием. Тогда смотритель указал на чужака, затем обвел шею пальцем. Восприняв жест как угрозу, Вараил сделал два шага назад. Тритон покачал головой.

- Кт-т, - и увлек гостя за собой к выходу.

Снаружи он снова повторил жест и указал на дом, в котором человек очнулся. На этот раз Вараил все понял, он кивнул и жестом попросил тритона подождать здесь. Вскоре он вернулся с завязанным на шее синим щупальцем. Тритон приложил руку к груди, затем поднял к подбородку и открыл рот. Вараил набрал в рот воды. Тяжелая вода наполнила горло, но в легкие опустился лишь воздух. Сделав выдох, он обменялся водой с морем. Тритон удовлетворенно кивнул, затем снова увлек юношу за собой.

Они миновали множество домиков, оставаясь примерно на одной глубине. По пути Вараил заметил трех тритонов, но непривыкшие к наблюдениям в воде глаза не смогли разглядеть их подробно.

Тритон-провожатый отворил костяную дверь и пропустил Вараил вперед. Комнату наполняла вода, дверь, по-видимому, нужна была для уменьшения колебаний в комнате, что обеспечивало сохранность содержимого помещения. А посмотреть здесь было на что: большие и маленькие ракушки, разноцветные камешки, кости подводных обитателей, створки моллюсков, чешуйки, глаза, плавники, клешни, панцири, водоросли и многие-многие другие дары моря, подвешенные к потолку или лежащие на костяных и хитиновых подставках, увлекали глаз. В центре дома на большом камне сидела обнаженная женщина с черной копной на голове. У нее было красивое, неотличимое от человеческого лицо, но искрасна-черные безумные глаза. При виде женщины Вараил смутился, но не столько ее обнаженности, он вообще почти ничего в темноте помещения не видел, как широкому раздвоенному хвосту, ошибочно приняв его за уродство.

Увидев необычного посетителя, хозяйка разыскала каменную коробочку и проворным движением выудила из нее три маленькие ракушки. Одну она вставила себе в ухо, две другие протянула гостям.

- Теперь понимаешь нас? - спросила она, когда ракушка оказалась в ухе Вараила. Юноша кивнул, затем, спохватившись, ответил вербально.

- Почему у вас два хвоста? - неожиданно для самого себя спросил он в первую очередь.

- Потому что я мелузина, - удивилась женщина. И видя, что собеседник не понял, добавила: - Никогда не слышал о мелузинах?

- Нет, - признался Вараил.

- О тритонах, стало быть, слыхал, но о мелузинах - нет?

- Да, - ее тон смутил юношу.

- Понятно. Но, может, тебя интересует и что-то помимо моего хвоста? Иначе вопросы задавать начнем мы.

- Ты и так задала много ненужных вопросов, - вмешался тритон. - Позволь представиться, - он повернулся к Вараилу. - Я Сурфиз, смотритель музея надводных диковинок, а эта сварливая дева - Дифари, наша знахарь.

- Я Вараил, - он помедлил. - Принц Тронгароса и наследник Мусота.

- Принц, - прожевала Дифари, - это как царевич? Ты женился на царевне Солгароса, угадала?

- Нет, - Вараил не сразу понял ее мысль. - Солгарос давно не столица королевства.

- Он разрушен?

- Нет.

- Вы подняли мятеж? Я слышала, наземники так делают.

- Тоже нет.

- Тогда почему один город вдруг отобрал власть у другого?

- Гм, - Вараил растерялся. - Так бывает. Одни города стареют, ветшают, жизнь в них замедляется, тогда как другие только расцветают и деятельным горячим духом оказываются близки новым поколениям.

- А вот наш город стар как сами горы и он нетороплив, это верно. Но его мы бы не променяли и на десяток быстротечных юнцов.

- И мы приветствуем вас, принц Вараил в это старом Кадусартане, - вежливо произнес Сурфиз и легко поклонился.

- Ваш город очень красив, - честно признал он.

- Еще бы! - отозвалась мелузина. - Это самый красивый и самый древний город во всем Яраиле. Оттого я даже сестер оставила. Ничего, и без меня корабли потопят.

- Но как я здесь оказался?

- Вас нашел наш мастер-плетельщик, - объяснил Сурфиз. - Он часто поднимается к надводному миру, чтоб почерпнуть вдохновения. Сама судьба бросила вас ему в руки, еще немного и вы бы погибли. На такой случай Рифиз всегда с собой носит щупальце синего спрута. Правда, вы первый на моей памяти, кому он пригодился.

- Со мной была девушка, что с ней?

- Больше Рифиз никого не приносил. Может и была девушка, да только... - он не закончил.

- Мне нужно поговорить с ним.

- Я проведу.

Дифари взяла с человека обещание вернуться и рассказать все в подробностях, после чего вытащила из уха ракушку, еще одну достала из короба и вручила ему. Вараил уже собирался уходить, когда передумал.

- Я плохо вижу под водой. Вы можете мне в этом помочь? - он запоздало вернул ракушку в ухо и повторил вопрос.

- Могу наложить на тебя заклинание, но ты же не будешь постоянно возвращаться ко мне по истечении его длительности. Так что вот, - знахарка достала мешочек из рыбьего пузыря. - Желчь глубоководного светлячка. Мажь глаза ею так часто, как потребуется.

Вараил поблагодарил мелузину, размазал желчь по глазам и поспешил к выходу.

Теперь город предстал его взору во всей красе. Отчетливо словно под утренним солнцем Вараил увидел разноцветные причудливые жилища, яркие водоросли, покачивающиеся лианы и плавающих по городу тритонов. Впрочем, жителей было совсем мало, и Вараил верно предположил, что их дом простирается за пределы костяных хижин. Прежде чем ношение одежды стало традицией и основой приличия, первые люди одевались, чтобы не замерзнуть, уберечься от ожогов и умалить грубость шкуры земли. Подобных внешних угроз тритоны не знали, оттого и не научились стыдиться наготы.