Гранетанцор (ЛП) - Сандерсон Брэндон. Страница 6
Лачуги теснились рядами, и узкие проходы между ними словно спицами соединяли эту улицу с параллельной. Многие проходы оказались так забиты развешенными одеялами, людьми и импровизированными жилищами, что не было видно, что творится на противоположной стороне.
Как ни странно, все постройки стояли на сваях. Даже самые ветхие сооружения возвышались не меньше чем на четыре фута над землей. Лифт остановилась у входа в один из переулков, руки в карманах, и стала рассматривать улочку пошире. Как она уже заметила, в каждой городской стене располагались лавки и дома. Разноцветная окраска разграничивала владения соседей. Чтобы попасть в любое помещение, нужно было подняться на три-четыре ступеньки, вырезанные в камне.
– Прям как на Чистозере, – отметила она. – Задрали все повыше, будто никто не хочет касаться земли. Якобы потом всяких напастей не оберешься.
– Мудро, – произнес Виндль. – Защита на случай бурь.
– Все равно тут смоет все начисто.
Разумеется, это было не так, иначе город бы давно исчез. Лифт пошла дальше, мимо рядов вырезанных в стене домов и распластавшихся между ними лачуг. Лачуги выглядели заманчиво – теплые, уютные, полные жизни. Она даже заметила мерцающие зеленые пылинки спренов жизни, хотя обычно их можно встретить только там, где много растений. К сожалению, как она убедилась на собственном опыте, чаще всего, каким бы заманчивым ни выглядело место, чужестранке-беспризорнице там не рады.
– Итак, мы здесь, и вы, как ни странно, избежали заключения под стражу. – Виндль забрался на стену на уровне ее головы, оставляя за собой след из лоз. – Что дальше?
– Еда. – Желудок у Лифт урчал.
– Вы ведь только что поели!
– Ага. Голод побери, всю силу потратила, пока убегала от стражников. Теперь я голоднее, чем раньше!
– О Матерь Всемилостивая! – раздраженно воскликнул Виндль. – Почему нельзя было просто подождать в очереди?
– Тогда бы мне вообще никакой еды не досталось.
– Какая разница, если вы пережгли ее в буресвет, а потом прыгнули с обрыва!
– Зато удалось попробовать блинчики!
Они обошли группу ташиккиек с корзинами в руках. Женщины без умолку болтали о лиафорских безделушках ручной работы. Когда Лифт проходила мимо, две женщины непроизвольно прикрыли корзины и крепче сжали ручки.
– Поверить не могу, – запричитал Виндль. – Поверить не могу, что влачу столь жалкое существование! Я был садовником. Уважаемым садовником! А сейчас, куда ни сунься, на нас смотрят как на карманных воришек.
– В карманах у них пусто. – Лифт оглянулась через плечо. – Если на шиквах вообще есть карманы. А вот в корзинах...
– Знаете, а мы ведь раздумывали, не связать ли узами того чудесного башмачника вместо вас. Очень добрый человек, заботился о детях. Я мог бы жить спокойной жизнью, помогать ему делать обувь. Давно бы уже открыл выставку башмаков!
– А как же насчет угрозы с запада? – спросила Лифт. – Может, там и правда война?
– Обувь важна для войны. – Виндль сплюнул на стену пучком побегов – она понятия не имела, что это значит. – Думаете, Сияющие будут сражаться босиком? Мы бы могли делать для них обувь, этот милый старый башмачник и я, прекрасную обувь.
– Скукотища.
Виндль закряхтел.
– Вы собираетесь разить мною людей, верно? Я стану оружием.
– Что за чушь ты несешь, пустоносец?
– Полагаю, я должен помочь вам произнести Слова? В этом моя обязанность? О, как же это печально.
Он часто говорил подобное. Наверное, у пустоносцев мозги набекрень, поэтому она не держала на него зла. Лифт пошарила в кармане, вытащила маленькую книжицу и принялась ее листать.
– Что это? – спросил Виндль.
– Стащила из караулки. Подумала, можно ее продать или еще чего придумать.
– Дайте-ка взглянуть.
Виндль сполз со стены, поднялся по ногам Лифт и, закручиваясь вокруг ее тела, наконец по руке добрался до книги. Довольно щекотно, когда его основная лоза выпускает тоненькие побеги, и те прилипают к коже, чтобы закрепиться.
На странице он выпустил лозы поменьше, полностью обрастив ими книгу и проникнув между страниц.
– Хм-м-м...
Пока он работал, Лифт ждала, прислонившись спиной к стене расселины. Совсем не чувствовалось, что находишься в городе, скорее в... тоннеле, ведущем в город. Да, над головой открытое ясное небо, но улица кажется довольно обособленной. Обычно в городе видны высокие силуэты зданий вдалеке, слышны крики с ближайших улиц.
Улица, забитая под завязку людьми, которых здесь более чем достаточно, все равно казалась обособленной. Рядом по стене полз странноватый маленький кремлец: меньше по размеру, чем большинство собратьев, черного цвета, с тонким панцирем и коричневой ворсистой полоской на спинке, похожей на губку. Кремлецы в Ташикке необычные, и чем дальше на запад, тем необычнее. Ближе к горам некоторые кремлецы даже могли летать.
– Хм-м, госпожа, – произнес Виндль. – Скорее всего, эта книга бесполезная. Просто журнал с записями о времени заступления стражи на дежурство. Например, капитан отмечает, что каждый день ровно в десять по настенным часам ее сменяет капитан ночной стражи. Раз в неделю она посещает Верховную Дирекцию для подробного доклада о происшествиях за неделю. Она дотошная, но сомневаюсь, что кого-то заинтересует покупка ее журнала.
– По-любому кого-нибудь заинтересует. Это же книга!
– Лифт, ценность книги обуславливается ее содержимым.
– Знаю, страницами.
– Я имею в виду, тем, что на страницах.
– Чернилами?
– Я имею в виду тем, о чем могут поведать чернила.
Она почесала затылок.
– Стоило бы вам все-таки слушать наставников по письму в Азире, – пожаловался Виндль.
– Значит... на еду это не обменять? – Ее желудок урчал, привлекая все больше спренов голода.
– Вряд ли.
Дурацкая книга. И люди дурацкие. Побурчав, она швырнула книгу через плечо.
Как назло, та угодила в женщину с корзиной пряжи в руках. Послышался визг.
– Эй, ты!
Лифт вздрогнула. Мужчина в форме стражника указывал на нее пальцем сквозь толпу.
– Ты только что напала на эту женщину? – прокричал стражник.
– Ну прям! – прокричала в ответ Лифт.
Стражник начал пробираться к ней.
– Бежим? – спросил Виндль.
– Бежим.
Лифт нырнула в переулок, отчего стражник заорал еще сильнее и бросился в погоню.
5
Спустя примерно полчаса Лифт лежала на брезенте, натянутом поверх одной из лачуг, и отдувалась после продолжительного забега. Стражник оказался настойчивым.
По забитому лачугами переулку гулял ветер, и под его порывами Лифт беззаботно покачивалась на своей лежанке. Внизу семья – мать, трое сыновей и отец – обсуждала, как на трущобы чудесным и неожиданным образом высыпалась целая повозка зерна.
«Я буду помнить о тех, кого забыли». Она произнесла эту клятву, когда спасла жизнь Гоксу. Правильные слова. Важные слова. Но что за ними стоит? А как же ее мать? Никто ведь ее не помнит.
Слишком много забытых людей. Слишком много для одной девочки.
– Лифт? – Виндль скрутился в маленькую башенку из лоз и трепещущих на ветру листьев. – Почему вы ни разу не побывали на Решийских островах? Ведь вы оттуда родом?
– Матерь спросила о том же.
– Так почему бы не наведаться туда? Вас послушать, вы обошли пол-Рошара, но ни разу не заглянули на свою предполагаемую родину.
Пожав плечами, она перевела взгляд на послеполуденное небо, подставила лицо ветру. По сравнению с душком в расселинах он казался свежим. Город нельзя было назвать зловонным, но запахи наполняли его, словно сбившиеся в загоне животные.
– Знаешь, почему нам пришлось покинуть Азир? – тихо спросила Лифт.
– Мы погнались за тем неболомом, которого вы зовете Мрак.
– Нет. Не в этом дело.
– Разумеется.
– Мы ушли, потому что меня стали узнавать. Если слишком долго жить в одном месте, тебя начинают узнавать. Лавочники запоминают твое имя. Приветливо улыбаются, когда заходишь, и заранее знают, какой товар предложить, – помнят, что тебе нужно.