Ветер Севера. Риверстейн - Суржевская Марина "Эфф Ир". Страница 21

– Давай не будем бежать впереди кобылы, а поедем в телеге… Куда-нибудь да приедем. Надо найти этого твоего Данилу и поговорить с ним, может, что путное и придумаем. А сейчас идем на чистописание, пока нас не кинулись искать. Кстати, этот рогатый, может, и со мной силенками поделится? Тоже расцвету аки роза!

И мы дружно захихикали.

На урок Ксеня не пошла, свернула в каморку Данины. Я забеспокоилась, что все ей выложила, а ведь хотела не беспокоить! Вон бледная какая, слабая…

Но подруга успокаивающе мне подмигнула:

– Что ж это я по доброй воле обучаться пойду? Да никогда! Лучше еще поболею!

Но я видела, что чувствует себя Ксеня плохо, выздоравливает медленно. Хотя чему я удивляюсь, прошло так мало времени, пара дней всего. Однако от разговора мне стало веселее. Ноша, разделенная на двоих, становится вдвое легче. А если считать и Данилу – моя оказалась поделена на троих. Спрашивать о парне у травницы я побоялась, чтобы она не забеспокоилась, да и чем объяснить свой интерес? И все же почему он не пришел? И смогу ли я сегодня улизнуть в часовню?

Так ничего и не придумав, я отправилась на урок чистописания.

Мистрис Бронегода сегодня была удивительно рассеянной. Похоже, прибытие столичного куратора внесло порядочную сумятицу в размеренную жизнь Риверстейна. Настоятельница принарядилась. Парадный чепец, сиреневое платье, лицо благостное, а сама она вся сладкая и тягучая, словно патока. Даже подозрительно.

Как оказалось, подозрения мои были не беспочвенны. Только мы разложили на столах тетради и обмакнули перья в чернильницы, дверь распахнулась и в ученическую явился лорд Даррелл собственной персоной. К сожалению, только я была против его присутствия на уроке, хотя благоразумно об этом промолчала. Остальные послушницы заметно оживились, выпрямили спинки и кокетливо надули губки. Для них скучнейший урок стал развлечением.

Единственная, кто разделял мое негодование, – мистрис Бронегода. Ей совсем не нравилось вести занятие под пристальным вниманием проверяющего. Однако деваться ей было некуда, и она, поскрипывая недовольно зубами, начала диктовать. Перья заскользили по пергаменту, послушницы записывали, куратор, кажется, скучал. Периодически он прогуливался между рядами, посматривая в наши записи и нервируя этим воспитанниц. Мне уже начало казаться, что он просто развлекается, наблюдая, как при его приближении руки учениц начинают мелко дрожать, а жирные кляксы украшают тетради и поверхность стола.

Сама я твердо решила, что не доставлю ему такого удовольствия. Поэтому когда лорд остановился за моим плечом, нахально через него заглядывая, я не подала виду, что заметила это. Хотя не почувствовать шевелящего волосы дыхания над ухом было весьма сложно, даже при моей извечной рассеянности.

Я сосредоточенно писала, куратор так же сосредоточенно сопел мне в затылок.

Нет, все-таки это невыносимо!

Не выдержав, я резко обернулась, почти уткнувшись носом в его лицо. Зеленые глаза с прищуром скептически меня рассматривали. Я насупилась и уставилась на него. Лорд хмыкнул, разогнулся и, чуть ли не насвистывая, пошел по проходу.

А я мрачно обозревала огромную кляксу, украсившую мои записи.

Мистрис Бронегода, ожидавшая окончания занятия не меньше меня, раздала нам задания для самостоятельной подготовки и с радостным вздохом отпустила. Послушницы потянулись к выходу, бросая на куратора кокетливые взгляды. Он же даже не смотрел в нашу сторону, напряженно застыв возле окна и вглядываясь вдаль.

Однако когда я торопливо собрала тетради и пошла к двери, лорд Даррелл очнулся от созерцания окрестностей и, в два шага догнав меня, преградил мне дорогу.

– Госпожа Белогорская.

Я удивленно воззрилась на него.

Послушниц не принято так называть, большинство из нас не высокого сословия. Та же Ксеня родилась в простой деревенской семье, как и многие девочки здесь. У богатых и состоятельных обычно находились родственники, способные присмотреть за осиротевшим дитятей, а заодно и за оставшимся ему наследством. К нам обращались просто по имени, а после посвящения к имени добавлялось звание «просветительница» или «настоятельница», в зависимости от выбранного пути. Неужели лорд не знает об этом?

– К послушницам не обращаются «госпожа», – брякнула я.

Куратор посмотрел задумчиво.

– Ну что ж, Ветряна… Ведь так вас зовут? Я хотел бы попросить показать мне Риверстейн. Вас это не затруднит? Так сказать, на правах старожила этого прекрасного заведения!

Мне снова показалось, что он насмехается. Но лицо лорда было на редкость серьезным. Тут до меня дошло, о чем он меня просит. Просит, ха! Подобные ему только приказывают, даже если и облекают свои слова в просительную форму.

Я растерялась, не зная, что сказать. К счастью, вмешалась мистрис Бронегода.

– Лорд Даррелл, прошу прошения, но я не думаю, что это…

– Прощаю, мистрис Бронегода, – серьезно ответил ей куратор и отступил, весьма красноречиво пропуская меня вперед. Мне ничего не оставалось, как выйти за дверь в сопровождении лорда, оставив позади озадаченную настоятельницу.

В коридоре я остановилась в нерешительности.

– Какую часть здания вы бы хотели осмотреть, лорд Даррелл? – спросила я, не поднимая глаз.

– Шайдер.

– Что, простите?

– Меня зовут Шайдер.

Я упрямо выпятила подбородок.

– И все же… Так какую часть Риверстейна вам показать, лорд Даррелл?

Лорд улыбнулся. Меня в дрожь бросило. И, к сожалению, от страха.

– На ваше усмотрение, Ветряна. Хотя думаю, мы начнем с западного крыла.

Я пораженно вскинулась.

– Но, лорд Даррелл, западное крыло сейчас заброшено, все жилые помещения, трапезная и ученическая расположены в восточном крыле!

– Вот и замечательно! – неведомо чему обрадовался куратор и уверенно пошел в сторону заброшенного крыла, оставляя меня плестись сзади. Непонятно, кто кому показывает приют! Сдается мне, мужчина и без меня прекрасно здесь ориентируется, по крайней мере до левого ответвления прошагал, ни разу не сбившись. А ведь темные коридоры приюта весьма запутанны!

Западный холл встретил нас пылью и кое-где паутиной. Сквозь давно не мытые окошки робко сочился дневной свет, ложась на пол желтыми дрожащими квадратами. Я пару раз чихнула, вытерла нос и боязливо застыла, озираясь. То, что осматривать здесь решительно нечего, было ясно еще в коридоре.

Лорд важно прошелся по холлу, оставляя в пыли четкие отпечатки своих сапог.

– Здесь слегка… неубрано, – извиняющимся тоном сказала я.

– Да, я заметил, – куратор резко повернулся. Я подавила в себе желание отшатнуться. Нервничала я все сильнее. Зачем мы пришли сюда? Странный он, этот лорд.

– Может, нам стоит вернуться? – сказала я. В гулкой пустоте холла мой голос прозвучал так жалобно, что стало стыдно. Ну что я, в самом деле! Не съест же он меня. И уж вряд ли позарится на мою девичью честь. В приюте полно более симпатичных объектов для страсти. К тому же более сговорчивых!

Я густо покраснела от этих мыслей. И покраснела еще больше, когда осознала, что лорд оторвался от созерцания развешенной по углам паутины и теперь очень внимательно рассматривает меня. И что самое противное – я уверена, он догадался по моему пунцовому лицу, о чем я подумала! И губы его дрогнули в насмешке. Ужасно стыдно!

Я закусила губу и вздернула подбородок. Не позволю над собою смеяться! Пусть он хоть трижды лорд и хоть четырежды столичный, а смеяться над собой не позволю!

Словно в ответ на мои мысли сквозняк вихрем пролетел по коридору и с размаха хлопнул дверью холла, взметнув облако пыли.

Я снова чихнула.

Куратор не сводил с меня глаз.

– Очень странно, – неожиданно пробормотал он.

– Что, простите? – со злостью спросила я и серьезно вознамерилась отсюда убраться. Пусть сам тут красотами любуется! Вот сейчас разворачиваюсь и…

– Ветряна, а расскажите о себе.

Такой простой вопрос остановил меня, когда я уже почти отвернулась.