Приключения студентов (Том II) - Минцлов Сергей Рудольфович. Страница 9

Волшебный сон кончился, публика стала расходиться, солнце было уже на закате; верх кампанильи был как бы охвачен пожаром. Ни видеть, ни разговаривать с кем либо Яну не хотелось; надо было одному пережить все испытанное и он зашел в первый подвернувшийся погребок, забрался в отдаленный угол и спросил вина. На протяжении руки от него помещалась подвыпившая компания из пяти человек, беседовавших между собой.

До Яна вдруг донеслось имя Габриэль; он насторожился, сделал вид, что отвернулся и стал внимательно вслушиваться.

— Да уж я знаю, что говорю, верьте мне!.. — спотыкаясь языком, твердил один. — Тут неспроста дело!.. — он постучал костяшками кулака по столу. — Тут неспроста! Позвольте узнать, почему с тех пор, как приехала эта француженка, у нашего епископа одни неприятности? А? То черти из тюрьмы всех унесли, нынче опять свинья… это как называется? Ведьма, вот как!.. — он снова стукнул кулаком.

— Да нет, не так!.. — бия себя в грудь кулаком, тоненьким дискантом возражал другой. — Ты вздор городишь! Не ведьма, если сам его святость влюблен в нее. Это раз! А вот что: она невеста синьора Бастиано Палавиччини. Понимаете? — Он поднял вверх палец. — Вот наш и засадил его в тюрьму! А она фюить — и выпустила молодца! По секрету вам открою — пробоина в стене тюрьмы найдена!

Все ахнули.

— Вот так нечистая сила!!. — протянул третий.

У Яна перехватило дыхание. Он отодвинул еще не начатую кружку, встал и удалился из погребка.

Через день город принял обычный вид.

Ян, пасмурный и молчаливый, с узким медным обручем на лбу, не разгибался над работой. Напрасно краснощекая, в черном корсаже и пунцовой юбке Моника несколько раз приближалась к двери в мастерскую и кидала на него взгляды — он не замечал ничего. Перед самым обедом Яну понадобилось выйти в кухню; кроме Моники, никого в ней в эту минуту не было и Ян увидал, что девушка забилась в укрытый от взглядов угол и озабоченно делает ему призывные знаки.

Ян подошел к ней.

— Человек приходил сейчас!.. — быстро зашептала она. — Высокий, белокурый, по-нашему плохо говорит… велел сказать, что Луиджи арестован!

Моника отскочила в сторону и, напевая, принялась развешивать на протянутую веревочку полотенца: из-за двери выглянуло настороженное лицо со сросшимися бровями и сейчас же скрылось.

Ян вернулся в мастерскую и, когда все поднялись по зову хозяйки к обеду, заявил Бонавентури, что есть не хочет и должен уйти по своему делу.

— Беги, беги!.. — благодушно ответил старый мастер и потрепал его по плечу. — В этом вся жизнь — отбегаешь свое время, сядешь дома на лавочке!..

Ян вышел на улицу и торопливо направился к Марку, чтобы узнать, что произошло.

Марк оказался дома; с ним находилась и неразлучная пара — Мартин и Адольф. Первые двое вели разговор; последний лежал на своем тюфяке, положив слоновьи ступни ног на чурбан, заменявший стул, и по обычаю молчал или изредка издавал густой гул, как только что отзвонивший колокол; одобрительный или протестующий характер его зависел от личности собеседника: Мартин в его глазах был непререкаемым оракулом.

Марк познакомил их с Яном. Адольф даже не пошевельнулся и только одним выпуклым глазом обвел новичка.

Марк сообщил, что знал: Луиджи схватили сбиры вчера под вечер близ Флорентийских ворот; очевидцами были трое студентов из той партии певцов, с которой он совершил такой удачный обход монастырей. Куда отвели пленника — студенты не догадались проследить.

— Дернуло же его дурака валять на джостре!.. — наивно заключил Марк свой рассказ.

— Дурака?.. — переспросил Мартин. — Нет, брат, бери выше: это заговор!.. тут деньгами посыпано!..

— Да неужели?… — изумился Марк. — Против епископа?

— Здесь вечные заговоры против кого-нибудь!.. — ответил Мартин. — Итальянцы без этого дня прожить не могут!

— Но ведь епископ поставлен самим императором?.. — возразил Марк.

— В том-то и загвоздка: поговаривают, будто император никакого права не имеет на это. Слухи идут, будто папа говорит, что власть ставить и утверждать не только епископов и кардиналов, но и королей и даже самого императора принадлежит только наместнику Христову — папе. Сил только пока еще мало у него.

— Как же быть с Луиджи? — вмешался Ян и все смолкли и задумались.

Прежде всего, нужно было узнать место заключения товарища, но сделать это являлось почти невозможным. Между тем, необходимо было торопиться — дело грозило пыткой.

Ян вдруг ударил себя по лбу: вспомнил о трактирщике из «Двух львов»; вспомнились слова неаполитанца о нем и Марку; порешили, что Ян сходит в погребок на разведку; про историю с передачей письма Ян не обмолвился ни словом и поспешил к «Двум львам».

Кривой трактирщик как будто поджидал Яна; он моргнул в направлении погреба и Ян направился туда; посетителей в траттории было всего человек пять. Хозяин, не торопясь, налил из большого кувшина кружку красного вина, насыпал в крохотную мисочку очищенных грецких орехов и понес их новому гостю.

Ян стоял в полутьме среди бочек.

— Где синьор Мальвио?.. — шепотом спросил он.

— Пока в городской копилке!

— Что теперь делать?

Трактирщик мотнул головою.

— Надо укараулить, куда переведут, а там увидим!.. — ответил он. — Люди уже стерегут… Начеку будьте!.. куда дать знать?

Ян сообщил, где можно найти его и, не прикоснувшись к вину, другим ходом исчез из погребка.

Хозяин проводил его единственным глазом, потом медленно выпил кружку, закусил щепоткой орехов, вернулся за прилавок и стукнул об него посудой.

Темным вечером того же дня, когда Ян уже запирал окно мастерской, около него появился закутанный по глаза в черный плащ неизвестный.

— Увезен в загородное чистилище!.. — тихо проронил он и исчез в темноте.

Сообщение это встряхнуло Яна. Личными переживаниями заниматься было некогда — нужно было спасать Луиджи. Прежде всего заработала мысль — как и когда отлучиться из мастерской, чтобы дать знать своим. Отпрашиваться у Бонавентури Яну не хотелось — он чувствовал, что старого ювелира провести трудно и решил улизнуть тою же ночью тайком.

Ужин, как нарочно, затянулся дольше обычного — судили и рядили о происшедшем на джостре и о таинственном оруженосце. Мрачный подмастерье загадочно улыбался.

Бонавентури поднялся наконец со стула и все разошлись по постелям.

Ян долго прислушивался к дыханию товарищей, затем свесил с кровати ноги, захватил в руки куртку и башмаки, осторожно добрался до лестницы и стал спускаться в непроглядную тьму; громко, на весь низ, крякнула под его ногой ступенька и Ян замер… — царила ненарушимая тишина. Он выждал несколько минут, добрался до кухни и простерев, как слепой, руки сделал еще пару шагов, нащупал стул, сел и быстро натянул платье и обувь.

В углу у печки стояла ореховая дубинка; Ян вспомнил об этом, нашарил ее, потом прокрался в мастерскую, отодвинул засов и вышел на двор; ручки у двери снаружи не было, и Ян плотно прижал створку и пустился в опасный путь.

Комок сухой глины влетел в комнату Марка и больно треснул по голове крепко спавшего Адольфа. Он сразу сел.

— Что, что?.. — прогудел он спросонок. — Кой черт дерется?..

— Где черт?.. — спросил Марк и тоже получил удар в грудь чем-то твердым.

Он метнулся к окну — оно оставлялось ими на ночь открытым: оттуда летели куски земли.

Не было видно ни зги.

— Кто там?.. — окликнул Марк.

— Я!.. — отозвался голос Яна. — Впустите скорей; сбиры!..

Марк бросился впотьмах вниз по лестнице и вернулся с приятелем.

Проснулся и Мартин.

— Дело дрянь!.. — сказал он, выслушав ночного гостя. — Чистилище — это загородный замок епископа; я там бывал — тюрьма в башне, а кругом широкий ров водяной. Силой не вызволишь!..

— Подкупить нельзя ли кого?.. — спросил Марк… — Сейчас деньги есть у меня.

— И у нас!.. — добавил Мартин. — Только вряд ли хватит их?..