Грани лучшего мира. Дилогия (СИ) - Ханыгин Антон. Страница 66

   - Но как быть с Комитетом?

   - Они нам не указ. Новым комитам следовало угомонить Бахирона, но они еще большие трусы, чем их король. Если они останутся подданными алокрийской короны, то тогда мы будем воевать и с ними. Пока я хочу дать им шанс, все-таки они заботятся о людях в тяжелые времена. А теперь ступай и выполняй мой приказ, у нас не так много времени.

   Спустя считанные минуты солдаты По-Кара выступили из лагеря на холме, и вскоре город был взят в плотное кольцо. Его жители выходили на улицы и бросали свои дела, недоуменно спрашивая друг у друга, что происходит. Кольцо медленно сужалось, заставляя алокрийцев тесниться на небольшой площади в центре приграничного городка. По главной улице шел Илид По-Сода в сопровождении Миро и нескольких десятков бойцов.

   Диктатор остановился в нескольких шагах от толпы и обратился к горожанам:

   - Между Алокрией и Марией началась война. Каждому алокрийцу предоставлен выбор - сражаться на стороне республики или умереть. Насколько я помню, свой выбор вы уже сделали, не пожелав присоединяться к Марии.

   Илид поднял руку, чтобы отдать приказ своим воинам, но к нему вышел один из жителей приграничного города и, упав на колени, стал молить о пощаде хотя бы для женщин и детей.

   - Для женщин и детей? - спросил По-Сода, наклонившись к крестьянину. - А прислушался бы к твоей мольбе ваш король Бахирон? Я знаю ответ.

   Пустота изливалась из глаз диктатора и пускала тонкие длинные корни в саму сущность несчастного горожанина. На лице Илида не читалось ни одной эмоции, но преклонившего перед ним колени человека придавливало к земле от тяжести пульсирующей боли и печали, что испытывал закованный в латы главнокомандующий республиканской армии.

   - Твоя жена здесь? - спросил диктатор.

   - Нет, - промямлил мужик. - Ее здесь нет.

   - Тогда мы убьем всех этих людей.

   Горожане стали осознавать безнадежность своего положения. Мужчины загнанно озирались, женщины прижимали к себе хнычущих детей. Скоро они умрут, это неизбежно.

   - Я его жена! - из толпы выскочила растрепанная алокрийка. - Прошу вас, не трогайте остальных.

   - Мони, не надо!

   - Мони... Распространенное в Марии имя, - задумчиво произнес Илид, дал знак схватить ее и снова обратился к стоящему на коленях мужчине. - Так звали и мою жену. Может быть, так ты лучше поймешь меня. А теперь смотри и запоминай.

   Он подошел к ней и пинком повалил на землю. Из груди женщины вырвался протяжный стон, но тут же заглох, столкнувшись в горле с холодной сталью меча. Некоторое время она еще хрипела, барахталась в растущей алой луже и пыталась зажать смертельную рану, но кровь сильными толчками выплескивалась сквозь ее тонкие пальцы. Наконец она затихла.

   Словно скованный, вдовец не отрывал взгляд от трупа жены. Илид приблизился почти вплотную к нему и бросающим в дрожь голосом спросил:

   - Теперь ты понимаешь, что я чувствую?

   - Да, - всего одно слово выпало из пересохшего рта алокрийца.

   - Наверное, ты хочешь убить меня и моих солдат?

   - Да.

   - А пожалел бы ты наших жен и детей?

   - Нет.

   - Вот именно... Бахирон сделал со мной то, что я сделал с тобой. Быть на его стороне - значит повиноваться убийце женщин и детей. Ты передашь ему мое послание, - Илид рывком поставил его на ноги и развернул в сторону толпы горожан. - Смотри и запоминай.

   На приграничный город в северо-западной Марии мягко опускался вечер. Как много изменилось всего за один день. Недоумение от сопротивления марийцев марийцам. Осознание, что они на самом деле давно уже считают себя алокрийцами и не видят большой разницы между Илией и Марией. Радость от победы в не начавшейся войне и предвкушение встречи с семьей. Спокойствие созерцания прекрасных видов родной земли. Горе утраты. Всепоглощающий гнев. Начало войны.

   - Начинай, По-Кара.

   Молодой командир немного помялся, но быстро взял себя в руки. Короткая отмашка - и кольцо республиканской армии стало неумолимо сужаться. Мечи оставляли ужасные раны на ничем не защищенных телах горожан, под ноги солдат падали отсеченные руки и головы, лилась кровь, вываливались внутренности. Терпкий запах смерти щекотал ноздри, крики ужаса и плачь наполнили воздух.

   Мало. Они мало страдают, этого недостаточно! Илид смотрел на резню, но не почувствовал даже оттенка той печали, которая охватила его. Топить младенцев в канавах, вешать на крюках, переломать каждую кость в теле, выжигать глаза, сдирать кожу, насиловать, скармливать собакам, заставлять глотать шпоры и избивать до тех пор, пока из их ртов не потечет густая кровь с ошметками внутренностей!

   Диктатор встряхнул головой, прогоняя наваждение. Он действительно ничего не почувствовал, страх и мучения этих людей не могли сравниться с его горем, величину которого он даже не мог ощутить, а только лишь понимал. А значит, в кровавом безумии нет никакого смысла, но эти люди должны заплатить за свою ошибку. Они остались верны Бахирону Муру, человеку, который презрел дружбу, убил жену и дочь своего товарища ради жалкой короны. Наказание - смерть.

   Все закончилось быстро. В центре площади лежала гора трупов, от которой во все стороны текли алые ручейки. Тяжело дышащий вдовец смотрел на кровавый пейзаж, а закат издевательски окрасил все вокруг в багровый цвет, сводя с ума несчастного мужчину.

   - Опиши своему королю это чувство, - прошептал ему на ухо Илид. - Опиши все, что ты увидел и почувствовал. Вот как он поступил со мной. Пусть знает, что его ждет то же самое. Пощады не будет никому, кто останется на его стороне. Иди и неси эту весть.

   Диктатор аккуратно подтолкнул мужчину на запад, и тот медленно побрел вперед, постоянно спотыкаясь и падая. Невидящим взглядом он смотрел на кровавый закат и картины бессмысленной резни его соседей, друзей и жены всплывали в воспаленной памяти. И он шел. Просто шел.

   - Диктатор По-Сода, - голос Миро слегка дрожал. - Простите, но я не уверен в правильности нашего поступка. Разве мирные жители заслуживают такой расправы?

   - Конечно, нет, По-Кара, - ответил Илид.

   - Тогда зачем?.. - изумился молодой командир.

   - Но ведь это не наша вина. Они сами выбрали свой путь. Эти люди несчастны, как и все алокрийцы. Они слепо следуют за преступником на троне. У них есть выбор - присоединиться ко мне или умереть. Пусть докажут свою верность республике, сражаясь в первых рядах против Бахирона Мура, и будут жить вместе с нами в лучшем мире, - По-Сода обвел рукой заваленную мертвецами площадь. - Они сделали свой выбор и перестали быть для нас мирными жителями. Всего лишь враги, которые заслужили свою участь.

   Тяжело вздохнув, Миро По-Кара согласился с диктатором. В конце концов, это гражданская война, в которой победить может лишь тот, кому хватит духа поднять меч на вчерашнего соседа, друга, брата. Если такова цена счастливого будущего республики, то ее надо уплатить сполна.

   Глава 21

   - Да чтоб тебя...

   Рубиновый глаз, тихо позвякивая, закатился под трон, вывалившись из золотой головы льва. Привычка короля Фасилии ковырять ногтем драгоценные камни на своих одеяниях и регалиях наконец привела к ожидаемому результату.

   - Словно на сопли прилепили. Дешевка... Эй, ты, - Кассий обратился к стоящему рядом стражнику. - Достань.

   Долговязый солдат опустился на четвереньки, подполз к трону и долго шарил под ним.

   - Здесь ничего нет, мой король, - промямлил он после тщательных поисков. - Может, куда-то дальше закатился?

   Кассий со вздохом встал и посмотрел сверху вниз на стражника, до сих пор стоящего на четвереньках, а затем с силой наступил сапогом на его зажатую в кулак ладонь. Раздался многократный хруст, солдат истошно завопил, но не осмелился выдернуть руку из-под ноги монарха. Кованный каблук раздробил несколько костей, превратив кисть в уродливую пародию на корень дерева. Небольшой рубин выскочил сквозь переломанные пальцы и откатился в сторону.