Грани лучшего мира. Дилогия (СИ) - Ханыгин Антон. Страница 93

   После жатвы в столице необходимо спрятаться и восстановиться. Нет, надо даже стать сильнее. На это понадобится много времени, но ожидание будет оправдано. Вести о деле смертепоклонничества уже расползались по стране, и очень скоро появятся неофиты, желающие приобщиться к единственно истинному в жизни. Рано или поздно последователи Нгахнаре вновь заявят о себе, и тогда уже их ничто не остановит.

   - ...А там я посажу морковку. Я ее когда-то видела на рынке, она очень смешная, - до Ачека донеслись обрывки глубокомысленных рассуждений Тормуны. - Капусту не хочу, она похожа на цветок. Цветы не вкусные, Мелкая пробовала. А вот огурцы посадить надо-надо...

   - Ты веришь, что мы поступаем правильно? - внезапно спросил По-Тоно.

   Он и сам не ожидал от себя такого вопроса, как-то вырвалось. Ана непонимающе посмотрела на него.

   - Думаешь, надо не овощи сажать, а разбить сад? - сектантка задумчиво потрепала ленточки своего кинжала, вздохнула и радостно закивала, так активно, что Ачек начал опасаться, как бы у нее шея не сломалась. - Да, да, да! Точно сад! Тогда туда воткну яблони, а здесь будут... А что еще в садах растет?

   - Я не об этом. Послушай меня, - мариец потряс ее за плечи, чтобы привести в чувство. - Я говорю об убийствах. Мы убиваем людей, Тормуна. Много и жестоко. Ты веришь, что мы поступаем правильно?

   Глядя в обеспокоенные глаза Ачека, Ана удивленно приподняла бровь и подозрительно скривилась, словно начала сомневаться, в своем ли он уме. Мариец невольно подумал, что она решит избавить его от сомнений самым простым способом - убьет.

   - Конечно, правильно, - она мило улыбнулась и заговорила таким тоном, как будто обращалась к неразумному ребенку. - Смерть - единственно истинное в жизни, владыка ясно дал нам понять это. И тебе. И мне. И принцессе. И другим нашим товарищам.

   - Ты права, - По-Тоно печально усмехнулся. - Извини, вырвалось как-то.

   Логическое завершение жизни, точка, финальный аккорд. Грандиозный итог согласно замыслу Нгахнаре, смерти воплощенной. Ачек видел все своими собственными глазами, но до сих пор у него оставались сомнения. Верил ли он в правоту дела смертепоклонников? Пожалуй, да. А готов ли безропотно принять смерть, если так пожелает владыка? На этот вопрос По-Тоно не мог дать ответ. Нельзя противиться истине, но жить-то хотелось. В конце концов, Мертвая Рука должен руководить великой жатвой, и пока что он с этой обязанностью прекрасно справлялся. Владыке незачем требовать его смерти. А значит, пока Нгахнаре все устраивало, можно жить ради себя и других. Например, ради Тормуны.

   "Кстати, что-то она долго молчит", - запоздало сообразил Ачек.

   И тут же поперхнулся от неожиданности, услышав ее вопрос:

   - Как думаешь, если бы я не была твоей дочерью, из нас вышла бы красивая пара?

   - Чего? - прокашлявшись, выдавил из себя мариец.

   - Ну, любовь, семья, все такое, - задумчиво продолжила Тормуна, следя глазами за развевающимися ленточками кинжала. - Не будь я твоей дочерью, женился бы на мне?

   - Ты не моя дочь!

   Она испуганно посмотрела на Ачека, ее глаза наполнились слезами, а нижняя губа, подрагивая, поползла вверх. Сейчас она заплачет.

   - Зачем ты так со мной! - закричала Ана, колотя кулачками по груди По-Тоно.

   Под градом ударов он даже пошатнулся, но затем изловчился и поймал ее руки. Обиженная Тормуна дергалась в его захвате и упрямо отводила взгляд. Сектантка расстроилась по самому нелепому поводу, который ей подсунуло ее воспаленное воображение, и Ачек не знал даже с чего начать, чтобы успокоить Ану.

   - А, постой. Мы же это придумали, - хихикнула она и с легкостью освободилась. - Но пара-пара из нас вышла бы неплохая! Мелкая - хорошая жена!

   "Где в ней правда, а где выдумка...", - вздохнул По-Тоно. А Тормуна заливалась смехом, показывая на марийца кинжалом. Да, наверное, сейчас у него очень забавная физиономия. Ачек улыбнулся в ответ.

   - Не забывай, что мы рядом с территорией сопротивления, - напомнил он. - Будь потише.

   Ана кивнула, и они двинулись дальше. Некоторое время По-Тоно все еще слышал смешки за спиной, но вскоре он вновь погрузился в свои мысли и потерял связь с реальностью, обводя пустым взглядом ровные ряды домов на безлюдной улице. Внезапных догадок и идей во время этой прогулки так и не появилось, но хотя бы дышалось тут относительно легко - мертвецов в этом районе было мало. Местные жители либо ушли из города через другие ворота, либо перебрались в верхний квартал, как только узнали о багрово-черном приливе со стороны трущоб. Пока бедняки и работяги страдали и умирали, аристократия и зажиточные горожане спасали самих себя. Все как обычно.

   - Послушай, Ачек. Ты помнишь, что сказал старикашка перед смертью?

   По-Тоно обернулся и взглянул на Тормуну. Сейчас она была не щупленькой девочкой, но молодой девушкой, на которую накинула свой саван юная красавица-грусть. Ана всегда выглядела старше, если вдруг становилась серьезной. И в такие моменты по ней было видно, насколько она несчастна. Но в ее вопросе чувствовалась не только глубокая печаль, в нем было еще одно сильное чувство. Ачек сразу понял, что оно настоящее. Это надежда.

   - Он сказал тогда, - не дожидаясь его ответа, продолжила Тормуна. - Что ты позаботишься обо мне. Это правда?

   По-Тоно подошел к ней и осторожно обнял. Он старался не чувствовать. Почему-то это было слишком больно. Приятно, но больно.

   - Правда. Ты только будь рядом, хорошо?

   Ана что-то пробормотала, уткнувшись в его грудь. Они еще долго простояли вдвоем на пустынной улице. Совершенно нелепо, но почему-то так спокойно и хорошо... Вряд ли кто еще в этом городе сейчас мог похвастаться такими же ощущениями. Даже мертвецы смотрели на них с завистью в запавших глазах и с широкой улыбкой натянутых на череп лиц.

   - Темнеет, - заметил Ачек. - Пора возвращаться.

   Сектантка отстранилась от него, подарила ему последний печальный взгляд, преисполненный искренней благодарности, и внезапно захохотала, давая знать, что привычное для нее сумасбродство вновь вступает в силу.

   - Ночь, ага. Время воров и любовников! Вот если бы я была твоей дочерью, то обязательно бы приударила за тобой! А, подожди... Наоборот, сперва стану твоей женой, а потом удочерю тебя. Опять не то... Мелкую удочерю! Тьфу ты... Да неважно, - она отмахнулась от Ачека, сделав вид, что обиделась на него. - Ты уже нашел на этой улице то, что искал?

   Он посмотрел на Тормуну. Уголки его рта дернулись, обозначив улыбку.

   - Кажется, да.

   Ночная темнота мягко сменила сумрачный вечер. Раньше никто бы и не заметил между ними особой разницы, но теперь жители Донкара и силы сопротивления смертепоклонникам ожидали наступления ночи с нескрываемым беспокойством. Любой человек, переживший резню прошлых дней, уже научился различать полутона надвигающегося мрака, предугадывая новую атаку сектантов.

   Ачек и Тормуна вернулись в район, где разместились последователи Нгахнаре, как раз вовремя. Солдаты Мертвой Руки готовились к очередной ночи сражений. Многие из них нетерпеливо проверяли и чистили оружие, латали дыры на грязно-бордовых балахонах. Одежду в полюбившихся владыке цветах они берегли больше собственных тел - сектанты не носили иной брони, считая, что если Нгахнаре призовет их к себе, то так тому и быть. Бессмысленно противиться воле смерти воплощенной.

   Но некоторые смертепоклонники вели себя совсем иначе. Они бесцельно блуждали по улице, рычали и пускали слюни. Лучшие из лучших, самые верные жнецы багрово-черного владыки, отказавшиеся от остатков человечности в пользу служения своему повелителю. Они слышали только зов крови и голос Мертвой Руки. Без руководства Ачека По-Тоно они, а вслед за ними и все остальные сектанты, расползлись бы по городу в первый же день великой жатвы, и вскоре силы сопротивления раздавили бы их без особого труда, даже не объединяясь.