Истории из жизни (СИ) - "AnitaMidzu". Страница 332

====== Возвращение к жизни ======

— Добро пожаловать обратно, — улыбнулась храмовая жрица. Юстиэль открыл глаза, но тотчас зажмурился. Лившийся из окна свет показался ослепительно-ярким. Целитель с ужасом понял, что не чувствует собственного тела. «Что со мной?» — осталось только мыслью, потому что собственные губы лишь чуть приоткрылись и беззвучно вздохнули, как будто голос не захотел просыпаться вместе с хозяином.

— Не беспокойтесь, это пройдёт. Все функции восстановятся со временем, — спокойно проговорила девушка и принялась поправлять на пациенте одеяло. А тот чувствовал себя растением, сквозь прищур глядя на неё. — Способность контролировать эфир должна не должна была пропасть. «М… моя… жена?..» — первый за 18 лет мысленный импульс прозвучал неуверенно и сбивчиво. Жрица снова улыбнулась Юстиэлю. — Мы обязательно свяжемся с ней, а пока не злоупотребляйте этой связью. Чтобы организм полностью восстановился, нельзя сразу давать сильные нагрузки. Договорив, девушка покинула палату. Минутами позже она отправила письмо для Алетейи. Как и просила артистка, конверт был доставлен курьером-шиго. Письмо застало бардессу посреди Элизиума. Девушка и сама собиралась в Храм, провести там очередную ночь ожидания. Но у судьбы были свои планы на этот счёт. Пергамент выпал из руки Алетейи, и она стремглав помчалась к серому зданию святилища, беззастенчиво распихивая тех, кто попадался на пути. Запыхавшись, девушка ворвалась в палату и первым делом бросилась к постели целителя. — Юс… — по щекам покатились крупные слёзы. Рухнув на колени рядом с койкой, Тея разрыдалась, абсолютно не волнуясь, как при этом будет выглядеть. Юстиэль до этого созерцал потолок. Он не мог говорить, не мог даже сесть, не говоря уже о том, чтобы встать и походить. Целителю было жутко скучно. Но визит любимой несказанно обрадовал его. Правда, на лице это не отразилось практически никак, только слегка дрогнули брови и уголки губ. «Любовь моя… я так… рад тебя видеть… не плачь… ну не плачь, Тея», — мысленный зов супруга тёплым импульсом коснулся разума бардессы. — Так, что тут у нас? — на пороге, привлечённый поднятым шумом, появился один из целителей. — О-о-о… ну что же Вы так убиваетесь, он ведь живой, очнулся вон уже. Жрец подошёл к койке поближе, пощупал пульс и деловито осмотрел руки Юстиэля. Тот перевёл взгляд на нового посетителя. В глазах застыл немой вопрос. — Я… извините… — вытирая слёзы, Тея поднялась. — Не могу удержаться… Девушка со смесью нежности и тревоги посмотрела на супруга, а потом перевела взгляд на жреца. — Как долго может занять процесс полной регенерации? — спросила бардесса, обретая вновь уверенность. От радости её распирало, следовало немедленно сообщить детям это известие. «Аскольд, Сольвейг, бегом в храм, ваш папа очнулся!» — Алетейя мысленно потянулась к отпрыскам, которые были неизвестно где и заняты неизвестно чем. В последнее время они действовали самостоятельно, не посвящая мать в свои планы. — Его тело хорошо впитывает эфир, — произнёс жрец, — примерно месяца полтора, может два. Нужно запастись терпением, годы контакта с магическим льдом сделали своё дело. Он чуть опустил с груди Юстиэля одеяло. Там, где была загорелая кожа, теперь синеватыми и сизыми пятнами красовались «морозные» ожоги. — Это всё можно вылечить, но постепенно, — пока говорил, жрец без стыда показывал супруге пациента особо проблемные места. В конце концов, это была его работа. — Чувствительность мышцам тоже вернётся, некоторые места уже реагируют. Кончики пальцев прошлись по бледному боку Юстиэля, и в его взгляде будто что-то дрогнуло. По мышцам пробежала едва заметная волна дрожи. Целитель всю жизнь боялся щекотки. «Попроси его… перестать… пожалуйста», — тихо прошелестело в разуме Теи, а укоризненный взгляд пациента упёрся в лекаря. Но тот уже сам выпрямился, вновь укрыв Юстиэля одеялом. — Мозг не пострадал, сердце, лёгкие — всё в порядке. Удивительная живучесть, — целитель присвистнул. — Зрение тоже в порядке. В общем, в течение месяца-двух поставим его на ноги. Тея смущенно хмыкнула. — Он просит Вас перестать. Боится щекотки… — девушка присела на краешек постели, касаясь рукой плеча Юстиэля. — Два месяца это сущая ерунда, по сравнению с 18-ю годами… Бардесса чувствовала, что готова чуть ли не летать от восторга. Наконец-то это чувство тоски и безнадежности, сковывавшее её сердце всё это время не хуже льда, отпустило. Жизнь снова обретала смысл. — Я могу чем-нибудь помочь, чтобы ускорить это? — поинтересовалась Алетейя, не в силах оторвать взгляд от супруга. Целитель отрицательно мотнул головой. — Разве что не давайте ему «болтать» слишком много, — произнёс он. — Его резерв эфирных сил сейчас очень легко истощить, а это может привести к новой коме. — Папка-а-а-а-а!!! — храм огласился радостным воплем. На пороге с горящими глазами толкались Аскольд и Сольвейг. Как и бывало в детстве, никто не хотел уступать право шагнуть в комнату первым. — Да подвинься же ты, жирдяй, — Сольвейг пихнула брата посильнее. — Сама жирная, вон жопу какую отрастила, — пыхтел следопыт. Парочка застряла в двери, ни за что не желая уступать пальму первенства. — Юстиэль! — позади извечных драчунов раздался голос Адониса. Недолго думая, чародей выудил посох и двинул им по заднице обоим отпрыскам целителя, уронив их на пол, после чего беспрепятственно прошагал внутрь. — Рад, что ты очнулся, дружище. Жрец широко улыбался, довольный, что его напарник по оружию наконец пришёл в себя. И до чего же хотелось расхохотаться при виде великого генерала и 5-го офицера, так неловко распластанных у дверей. Даже за прошедшее время разлуки его дети нисколько не изменились. Но пока Юстиэль мог только смотреть на окружающий мир, периодически щурясь от яркого света. «Я рад тебя видеть… Адонис», — чародею был отправлен не менее радостный, чем его улыбка, мысленный импульс. «Сколли, ты же… мужчина… помоги сестре встать», — молодому убийце досталось замечание, пусть и щедро сдобренное теплотой эмоций отца. «Солли, родная моя… не пинай брата… пожалуйста», — в довесок Юстиэль обратился к дочери и прикрыл глаза, вздохнув. Меньше десятка сообщений было достаточно для него, чтобы с досадой ощутить усталость. — Извини, — буркнула Сольвейг, когда Аскольд, подчиняющийся воле отца, протянул ей руку. Наконец-то оба даэва очутились возле кровати Юстиэля. — Юс, пожалуйста, только не разговаривай, ладно? — с теплотой попросила Алетейя, убирая со лба целителя непослушные посветлевшие пряди. — Тебе ведь нельзя… Бардесса предполагала, что обоим детям уже досталось по мысленному импульсу от отца. — А мы тебя и так поймём, без слов, — махнула рукой младшая артистка, довольно улыбаясь. — Папка, какой же у тебя херовый вид… — Сольвейг! — Аскольд фыркнул, но в присутствии родителей не стал отвешивать сестре подзатыльник или щипать за локоть. — Ну, а чё, я правду говорю, — чуть сконфуженно произнесла девушка. Юстиэль честно старался сохранять молчание и по настоянию жреца, и по просьбе супруги. Но каждый раз закрывая глаза, он снова будто чувствовал проклятущую глыбу, сковавшую тело, снова становился безмолвной статуей. Липкий страх мурашками покрывал истерзанную колдовским холодом кожу. В итоге целитель снова открывал глаза и смотрел на семью и друга. «А где Шисей?» — скопив достаточно сил, всё же спросил Юстиэль. Сольвейг и Аскольд сникли, отводя глаза, но ситуацию спас Адонис. — Отдыхает. Он вчера умудрился получить несколько тяжелых травм… ох уж эти латники, вечно они огребают по самое не балуйся. Я думаю, он тоже навестит тебя, как только сможет сам встать на ноги. — А где вы сами были? — запоздало спросила Тея. Она внезапно поняла, что совершенно не в курсе, чем занимались её дети. — Убежали вчера на целый день, не сказав куда… Теперь травмы какие-то… — А мы ловили… в Элиане… -…бешеного волка… — Стаю волков! Если бы мог, Юстиэль бы скептически вздёрнул бровь. Даже стая волков ни за что бы не прокусила латы Шисею так, чтобы серьёзно ранить его. Хотя он вполне мог огрести и отдельно. А зная тягу стража к приключениям, оно и не удивительно. Однако сбивчивые фразы Аскольда и Сольвейг, которыми они чуть ли не перебивали друг друга, наводили на определённые мысли. «Они врут…», — так, чтобы слышала только Тея, шепнул Юстиэль. Бардесса приподняла брови, сурово глядя на детей. — Так одного бешеного волка или всё-таки стаю? — уточнила она, едва заметно кивнув Юстиэлю. — У вас показания расходятся. Давайте в следующий раз, когда соберётесь нам врать, хотя бы заранее договоритесь. Брат с сестрой сконфуженно переглянулись. — Оборотня мы ловили, — наконец признался Аскольд. — Вернее как, мы ловили ту зверюгу, которая терроризировала Элизиум и загрызла нескольких смертных. А это оказался оборотень. — Вернее, оборотнем оказался Шисей, — решила уточнить Сольвейг, раз уж брат начал рассказывать правду. — Только мы этого не знали и здорово его ранили. А утром он превратился обратно в даэва, и мы его засунули в храм Эльдес. Алетейя слушала эту историю со всё расширяющимися глазами. — Херовые из вас конспираторы, — вздохнул Адонис. Вторя чародею, Юстиэль тоже вздохнул. На этот раз это было слышно. Ему до безумия захотелось сесть, а лучше встать и самолично отправиться в Бертрон. Ведь раненый даэв днём мог запросто обратиться опасным зверем ночью. Целитель буквально вцепился взглядом в супругу, как в надёжный островок взрослого ума и адекватности. Юстиэль не хотел на следующее утро видеть своих детей на соседних койках, если им вздумается навестить попавшего под власть проклятья стража. — Не вздумайте оставаться с ним наедине, — нахмурившись, произнесла Тея. — Если всё действительно так, то вы ему точно не поможете, а вот пострадать от когтей и зубов — очень даже. Так что я вам запрещаю! — Ма, нам не по десять лет, — буркнула Сольвейг. — И в конце-концов, если что, мы всё-таки даэвы. — Шисей тоже даэв. Но тем не менее, бегает в меховой шкурке. Ты тоже хочешь её примерить, Сольвейг? — Алетейя в упор посмотрела на дочь, и та не нашлась, что возразить. — Там при храме очень сильные, опытные жрецы. Они должны ему помочь, — вклинился Адонис. Он поочерёдно посмотрел на Тею и Юстиэля. «А кое-кому надо подучиться держать язык за зубами, — чародей мысленно укорил Аскольда, — как будто мало им сейчас проблем, чтобы ещё на счёт Ши беспокоиться». Пускай Адонис и был прав, сильного облегчения его слова не принесли. И мысль о том, что друг будет мучиться в облике монстра, а вероятно и примет смерть от даэвского меча, теперь не давала Юстиэлю покоя. «Стоило вас оставить… ненадолго…» — тихо и чуть насмешливо шепнул целитель. «Ничего себе ненадолго, — с укором ответила ему Алетейя, а потом вздохнула. — Я думала, навсегда тебя потеряла…» Аскольд попытался замять тему и перевести разговор в другое русло: — Что сказали жрецы? Сколько времени ждать полного восстановления? — Примерно полтора-два месяца, — отозвалась Тея. — Так что будем ходить, развлекать папу беседами. На том и порешили. В конце концов, два месяца были сущим пустяком в сравнении с 18-ю годами. Как Юстиэль не бодрился, но в первый день после возвращения в сознание, сил у него было совсем мало. «Я так скучал по тебе… скоро смогу тебя обнять, вот… увидишь», — стало последним, что он смог шепнуть лично Тее. Глаза слиплись и открываться уже не хотели. Однако теперь сознание скользнуло не в темноту, а в лёгкую дрёму, в которой целитель мог видеть сновидения. Пока что — неизменно с участием родных даэвов, чей визит произвёл сильное впечатление на истосковавшуюся в одиночестве душу. — Думаю, что нам лучше уйти, — резонно заметил Адонис. — Пусть спит. Алетейя кивнула, но не сдвинулась с места. Внезапно пришёл страх, что стоит ей уйти, как Юстиэль вернётся в то же бессознательное состояние и уже больше не откроет глаза. — Я… останусь ночевать, наверное, вы идите, — бардесса наконец махнула рукой. — И помните, что я вам сказала. — Ма, может всё-таки домой? — осторожно спросила Сольвейг, не уверенная, что очередная ночёвка в храме пойдёт на пользу Тее. — Завтра уже сходим проведать ещё раз… — Нет, я останусь, — твердо возразила старшая артистка и остальным пришлось подчиниться её воле. — Ну, проведаем Шисея? — предложила Сольвейг, стоило дверям закрыться за их спиной. — Конечно, — тотчас отозвался Аскольд. За годы совместных приключений даже он успел привязаться к стражу. И за нанесённые ему раны юношу грызло лёгкое чувство вины. — Полетели, — кивнул Адонис, протягивая брату с сестрой по свитку в Бертрон. — Он уже наверняка очнулся.