Отряды в степи (Повесть) - Всеволжский Игорь Евгеньевич. Страница 12

— Долгополов и Лобиков!

— Где они? — спросил генерал.

— Захватили их, ваше превосходительство!

— Подать их сюда!

Долгополова и Лобикова вытолкнули на площадь, окровавленных и ободранных. Подталкивая, подвели к генералу. Он надвинулся на них храпевшим конем.

— Ты осмелился? — показал он Долгополову на вывеску, которую удалось наконец солдатам сбросить на землю.

Отряды в степи<br />(Повесть) - i_010.jpg

Долгополов мужественно ответил:

— Я!

— И я, — сказал Лобиков. Разбитый глаз его заплыл.

Генерал смотрел на них тяжелым взглядом, что-то обдумывая.

— Вот что, — сказал он своему адъютанту, словно обрубая слова, — их обоих связать. Обложить соломой. Облить керосином. Ну и пусть себе жарятся…

— Разрешите, ваше превосходительство, составил я списочек… — угодливо подскочил писарь.

— Что за список? — спросил генерал.

— У кого мужья в красных…

— Распорядитесь! — приказал генерал адъютанту.

Тот подхватил бумажку.

А тем временем на площадь уже тащили солому, банку с керосином. Долгополова и Лобикова связали — спиною к спине. Долгополов крепко сжал руку Лобикову:

— Держись, дружок…

Солдаты торопливо обложили осужденных на смерть соломой до пояса. Один из них, с багровым шрамом через лицо, плеснул керосином. Кто-то чиркнул спичку, ее задуло. Тогда чиркнули сразу несколько спичек, поднесли к соломе. Желтое пламя охватило несчастных. Из костра донеслось:

— Попомни, царская шкура, всех не уничтожишь! Тебя самого повесят, изверг!

Мясистое лицо Гнилорыбова исказилось. Может быть, этот крик из огня показался ему предзнаменованием? (Генерал был весьма суеверен.) Он резко дернул поводья, повернул коня и поскакал, расталкивая солдат, из станицы.

Под покровом темноты добрались до хутора Козюрина люди, почти полоумные от пережитого. Сбивчиво рассказывали обо всем, что им довелось увидеть. Аливинов мстил за свое недавнее поражение. Он водил по хуторам озверевших солдат. Под его руководством отряды рыскали в степи, вылавливали и пригоняли в станицу бежавших станичников. Схватили Михаила Ивановича Буденного и Корнея Михайловича Новикова, избили, повели в Куцую Балку. На глазах Корнея Михайловича расстреливали его одностаничников. Коннозаводчик Ункинов кричал:

— Смотри, хам, как твои партизаны получают землю! По три аршина на брата.

Потом Ункинов выстрелил Новикову из нагана в лицо. Человек, который за всю свою жизнь мухи не обидел, упал на землю.

— А ну, приколоть его! — скомандовал коннозаводчик.

И Корнея Новикова прикололи штыком.

В те страшные часы белогвардейцы расстреляли триста шестьдесят пять стариков, женщин и детей. Двух членов ревкома белые сожгли живьем…

Михаилу Ивановичу удалось убежать — знакомый конвоир отпустил, но его снова схватили. Теперь он сидел под стражей.

Партизанских жен расстреливали на глазах у детей. Уцелевшие женщины скрывались в погребах, колодцах, навозных кучах.

По всей улице лежали мертвецы. В правлении и в казарме, за ним расположенной, томились, ожидая расстрела, захваченные.

Часть четвертая

ВПЕРЕД! ТОЛЬКО ВПЕРЕД!

Ночь. Деревья, закутанные в черные тени, тревожно скрипят на ветру. Под ногами шуршит прошлогодняя листва. Темнота такая, что кажется ощутимой: бери ее в руки, будто мокрую тряпку, и выжимай. А дождь, колкий, томительный, идет не переставая, вперемешку со снегом. Достигнув земли, снежинки тут же тают, отчего земля остается черной.

Буденный, придя домой, неожиданно для себя встретил второго своего брата, Дениса, который только что вернулся из Нахичевани, где проходил службу в пехотном полку. Денис сказал, что их полк разбежался, а ему пришлось пешком добираться домой, рискуя попасть в руки белогвардейцев. Рассказал Денис и о том, что казаки хватают солдат, отбирают оружие, а кто сопротивляется, расстреливают на месте.

Сообщив своим родителям и ближайшим соседям об опасности, Буденный посоветовал им уехать из станицы. Сам же оседлал коня и поехал на хутор Козюрин, рассчитывая встретиться с отходящим на Большую Орловку отрядом Никифорова.

С Буденным отправился и Денис, раздобыв где-то себе хорошую лошадь. Когда Буденный выехал на окраину Платовской, к нему присоединилось еще пять всадников: Филипп Новиков, Петр Батеенко, Федор Прасолов, Федор Морозов и Николай Баранников. Каждый из них имел винтовку и по четыре патрона. Буденный был вооружен шашкой и револьвером.

22 февраля группа уже была в хуторе Козюрине. Через два часа к хутору подошел отряд Никифорова. Буденный узнал о ходе боя за брод на реке Маныч. Платовцы дрались храбро, но силы были неравны. Построив отряд в каре, Никифоров в течение нескольких часов отбивался от наседавших бандитов, отступая на хутор Козюрин. Отряд потерял семь человек убитыми. Четырнадцать было ранено. Подобрав убитых и раненых, платовцы продолжали отступать. Семен Михайлович спросил Никифорова, что он намерен делать дальше. Тот ответил, что твердо придерживается своего решения идти на соединение с Орловским и Мартыновским отрядами. Понимая, что его решение правильное, Буденный предложил совершить сначала ночной налет на Платовскую, а иначе белые будут расправляться с ее населением особенно жестоко. Надо спасти жителей от гибели. Но Никифоров не принял предложение Буденного. Тогда Буденный попросил Никифорова дать ему часть всадников для того, чтобы иметь возможность если и не атаковать противника в Платовской, то держать его под постоянным наблюдением, захватывать разъезды и отдельные небольшие группы белых. Однако и на это Никифоров не согласился. Отряд двинулся дальше в направлении Большой Орловки. Мысль о том, что белые могут лишить жизни заложников, не давала покоя Семену Михайловичу.

Группа из семи человек во главе с Семеном Михайловичем осталась в хуторе Козюрине. Буденный решил ограничить свои действия скрытой разведкой. С этой целью, минуя заставы белых, он решил добраться до Платовской, выяснить обстановку в станице и наличие в ней белогвардейских сил.

Ночь группа провела на хуторе, а с рассветом 23 февраля двинулась в направлении калмыцкого поселка Шара-Булук. Не доезжая пяти километров, был обнаружен разъезд противника в составе тринадцати человек. Белые тоже заметили отряд Буденного. Они спешились и открыли оружейный огонь. Буденный повернул на восток в направлении Платовской. Белогвардейцы их не преследовали. Отряд продвинулся километров на двенадцать, и вновь наткнулся на разъезд белых. Белые обстреляли отряд.

К трем часам дня отряд подъехал к небольшому хутору Таврическому. Посоветовались и решили, что надо побывать на хуторе, покормить лошадей да и самим перекусить и разузнать обстановку. Въехали на хутор, заметили оседланных лошадей, привязанных к частоколу. Спросили местных жителей:

— Чьи лошади?

— Белогвардейские.

Оказалось, что в хуторе остановился разъезд белогвардейцев, человек пятнадцать. И все они разошлись по домам и мародерствуют. Семен Михайлович сказал:

— Поворачивай, ребята, к скирде соломы и ставь лошадей. А сами по два бойца — по землянкам. Петр Батеенко остается коноводом. А мы пойдем вперед. Да смотрите поаккуратней, чтобы ни один не ушел. Понятно?

Все кивнули. Группа направилась к одной из землянок. Буденный открыл дверь и видит: сидит за столом бандит спиной к двери и ест вареники. Семен Михайлович моргает: дескать, бей его. Филипп Новиков что есть силы ударил прикладом бандита по голове, аж вареник вылетел у того изо рта. Глиняная миска загремела со стола и вареники рассыпались по полу. Бандит зарычал и свалился на землю. Хозяйка дома показывает на дверь в соседнюю комнату: там еще есть. Буденный понял ее. Дернул дверь комнаты, а там юнкер. Юнкер сразу же поднял руки и молчит. А девушка, к которой он приставал, увидела, что это красные, схватила качалку со стола и со всей силы ударила юнкера по голове. Юнкер сначала присел. Девушка ударила еще раз. Бандит повалился на землю. Буденновцы забрали две винтовки, шашки, патроны и два нагана.