Отряды в степи (Повесть) - Всеволжский Игорь Евгеньевич. Страница 14

Захватив Дениса, Прасолова, Морозова, Нечепуренко и Новикова, Семен Михайлович побежал к казармам, приказав и остальным бойцам отряда следовать за ним. Семен Михайлович подошел к двери казармы и заглянул в щель. Часового внутри не оказалось. Тогда он, держа наган наготове, приоткрыл дверь.

Винным перегаром пахнуло из казармы так, что Семен Михайлович даже покрутил носом. Буденный огляделся. На столе коптила керосиновая лампа. На нарах развалились спящие белогвардейцы, а их шашки и винтовки стоят в пирамиде в углу. Семен Михайлович подал знак, а когда бойцы приблизились, тихо приказал:

— Заходите в казарму, выстройтесь в шеренгу, приготовьтесь к стрельбе.

Сам он тоже зашел в помещение, прибавил огоньку в лампе да как крикнет на всю казарму:

— Подъем… Подъем, дорогие защитники царя-батюшки…

С наганом в руке, готовый пристрелить на месте любого, кто вздумал бы оказать сопротивление, Семен Михайлович быстро шагнул к пирамиде с оружием и, повернувшись к ней спиной, громко заговорил:

— Думали, невинная кровь наших замученных матерей и детей даром вам пройдет? Думали, Советская власть на вас управы не найдет? Давай поднимайтесь! Пришла пора расплачиваться за вашу проклятую работу.

Арестованных белобандитов построили.

— Именем революции, — объявил Буденный, — за невинную кровь народа, что они пролили здесь, приказываю расстрелять этих гадов.

Тут же, за казармой, был приведен этот справедливый приговор в исполнение.

Отряд собрался у здания станичного правления, вновь ставшего теперь помещением Революционного комитета.

— Семен Михайлович, — доложил Баранников подошедшему Буденному, — кто уцелел, всех освободили, человек четыреста. Да, видишь, не расходятся. Это ведь большинство платовских и из ближних хуторов. В отряд к тебе просятся. Что с ними делать?

— Что делать? Немедленно вооружать, сажать на коней и вместе с ними добивать гадов. Их небось еще полная станица.

Сам Семен Михайлович в ту ночь развернул прямо-таки бурную деятельность. Он разбивал прибывших добровольцев на роты, часть людей посадил на лошадей и образовал из них эскадрон. Делил трофейное оружие, назначал старших, давал указания — словом, успевал повсюду.

Вскоре в разных концах Платовской загремели выстрелы.

— Я ж говорил, что здесь полно гадов, — усмехнулся Семен Михайлович.

Белогвардейцев, должно быть, действительно было полно. Они к вечеру расползлись, как клопы, по всей станице. Это и затруднило их ликвидацию, но, с другой стороны, и облегчило. Разрозненные группы, слыша стрельбу, не понимали, в чем дело, что происходит в покоренной, как им казалось, станице. И вот, заслышав стрельбу, они целыми группами начали стекаться на центральную площадь, к станичному правлению.

Здесь их ждали бойцы Буденного. Растерянные, почти без сопротивления, бандиты складывали оружие. Их отправляли под замок и надежную охрану, туда, где еще час назад томились жители станицы в ожидании расстрела. Их коней и оружие тут же раздавали жаждущим добровольцам.

Отряд Семена Михайловича в эту ночь уничтожил не менее 350 белогвардейцев, захватил трофеи: два конногорных орудия, 300 снарядов, четыре пулемета и 60 тысяч патронов. Но, пожалуй, больше всего обрадовался Буденный, когда ему доложили о захваченных 270 лошадях с седлами. Семен Михайлович улыбнулся в усы.

— Вот это дело, добавим их к нашим двадцати четырем — будет в отряде триста лошадей.

— Двести девяносто четыре, — поспешил уточнить Филипп.

— Вечно ты, Филипп, со своей точностью. Шесть коней не в счет.

Всех конников Семен Михайлович собрал в эскадрон. Своим командиром и заместителем Буденного кавалеристы единодушно избрали Николая Кирсановича Баранникова.

Чем больше светало, тем мрачнее становилась картина хозяйничанья белобандитов в Платовской. К слезам радости встречи невольно примешивались слезы горечи и гнева.

Полуразрушенные и разрушенные землянки, а главное, сотни замученных и расстрелянных земляков взывали к мщению.

Далеко не всех бандитов удалось выловить ночью. Многие из них под покровом темноты скрылись в Великокняжеской. Не удалось захватить генерала Гнилорыбова и его главных палачей — Аливинова и Кубрака Ункинова.

— Подлые трусы, — ругался Семен Михайлович. — Банду свою бросили и сбежали. Да недолго им бегать. Сколько ни прячься, а от народа не укроешься, народ все видит, выловит, притянет к ответу.

Однако тот факт, что большой группе белобандитов удалось удрать из Платовской, заставил Семена Михайловича насторожиться.

Нужно было ждать нового визита Гнилорыбова и его банды.

Буденный быстро снарядил гонца в слободу Большую Орловку на розыски Никифорова, чтобы сообщить ему об освобождении родной станицы. На колокольне он организовал пост и приказал круглосуточно вести наблюдение за дорогой, идущей из Великокняжеской в Платовскую. Всех жителей, которые только могли, Буденный просил отправиться на рытье окопов и укрепление подступов к станице.

Жители Платовской так боялись нового набега гнилорыбовской банды, что с большой охотой выполняли все, о чем их просил Семен Михайлович. А дел все прибавлялось и прибавлялось. Но самым тяжелым оказались похороны жителей Платовской, замученных белогвардейцами.

Уже знали, что отцов Семена Михайловича и Филиппа видели в группах арестованных, обреченных на смерть. Истерзанный труп отца Филиппа разыскали и захоронили вместе с другими жертвами. Судьба Михаила Ивановича, отца Семена Михайловича, оставалась неизвестной.

Все новые и новые люди шли в здание Революционного комитета, где сейчас располагался штаб буденновского отряда. Кто просил записать его в отряд, кто хотел узнать что-нибудь о пропавших, кто спрашивал, отобьем ли мы Платовскую, если на нее вновь обрушится Гнилорыбов.

Особенно потрясла Семена Михайловича смерть Дмитрия Сорокина.

— Какая бессмысленная гибель! — сокрушался Семен Михайлович. — А какой замечательный человек был, какое сердце…

К вечеру в этот день стало известно и еще об одной трагедии, разыгравшейся на Шара-Булукском хуторе. Когда первый бой на берегу Маныча у зимовника Буга был проигран и Никифоров начал отходить к слободе Большая Орловка, несколько бойцов не смогли пробиться к отряду и отступили к Шара-Булуку, рассчитывая укрыться в нем. Среди них было и три платовских жителя — Петр Болдарев, Яков Болданов и Филипп Загниборода.

Однако на хуторе оказались белые. Поняв свою оплошность, Болдарев, Болданов и Загниборода начали обходить хутор. Но белые заметили и набросились на них. Бойцы вскочили в ближайший скотный сарай и начали из него отстреливаться. Сарай был саманный с соломенной крышей. Видя, что трое бойцов дерутся храбро, белые подожгли сарай.

Но, несмотря на огонь, отважная тройка продолжала вести неравный бой, уничтожая метким выстрелом то одного, то другого бандита. Только когда от жары и дыма уже нельзя было дышать, бойцы выскочили из пламени и ринулись на врага в лобовую атаку. Белые бросились было бежать, но тут в бой вмешалась их новая большая группа уже на лошадях. Красные бойцы и тут не сдались, а укрылись в пустующей землянке. Белые окружили землянку и начали стрелять через окна. Партизаны ответили метким огнем и уложили еще несколько бандитов.

На рассвете отважные воины через выбитое окно увидели группу белых, человек десять. Они открыли огонь, уложив троих белогвардейцев. А остальные разбежались. Воспользовавшись этим, бойцы кинулись из землянки. Но не успели сделать и несколько шагов, как увидели, что со всех сторон на них бегут белогвардейцы. Отважная тройка не пала духом и в этот момент.

Красные бойцы заняли круговую оборону и повели прицельный огонь. Стреляли до тех пор, пока не вышли все патроны. Белогвардейцы, видя это, все же не решились кинуться на храбрецов, а начали кричать, чтобы они сдались. Бойцы подняли руки, но когда расхрабрившиеся бандиты подошли к ним вплотную, они с криком «Бей белых гадов!» бросились на них в штыки и начали наносить удары направо и налево.