Опущенная - Колычев Владимир Григорьевич. Страница 11
— Ну вот и все! — трагическом голосом сказал он.
— Что все? — испуганно встрепенулась Настя.
— Теперь ты с этого дела не слезешь?
— Хочешь сказать, что я наркоманка?
— А по-твоему, люди, которые ходят по улицам и курят, наркоманы?
— Они курят анашу?
— А просто курят. И ты теперь будешь просто курить…
— Просто курить?
— Я когда бросаю, долго не курю. А потом разок затянулся, и все, понеслась. И ты не сможешь теперь остановиться.
— Так я не бросала…
— Да?.. Ну, может, и остановишься…
— Остановлюсь бросать? — дурашливо засмеялась Настя.
— Остановишься курить.
— Брошу останавливаться курить? — захохотала она.
Это был самый настоящий приступ беспричинного смеха — до боли в животиках. У Насти пересохло в горле, а она все продолжала хохотать.
Калитка на замке, двери в дом на запоре. Машины во дворе нет. Значит, и Жени не должно быть. Настя зашла в дом, вымыла руки, на кухне взяла медную турку, насыпала туда кофе. Сначала нужно передохнуть с дороги, а потом уже можно браться за уборку. Сегодня в институте был трудный день.
Это раньше было легко, а сейчас она рвалась сюда, к Жене. Учеба уже мало интересовала ее, поэтому занятия тянулись невыносимо медленно.
Настя наливала кофе в чашку, когда на кухню кто-то вошел. Она вздрогнула, обернулась и увидела Женю.
— Предупреждать надо!
— Тсс! — Он приложил палец к губам.
Лицо у него серьезное, в глазах тревога, а в руке пистолет. Настя решила, что это зажигалка. Хотела так думать, поэтому и решила.
— Что-то случилось? — спросила она.
— Я же говорил, проблемы у меня, — шепотом сказал он. — Прийти могут.
— Кто?
— Братва… Там такие люди задействованы… Меня убить могут…
— Нет!
Настя поняла, что пистолет у него настоящий. И он готов сражаться — за нее и за себя.
— Тихо! — Он снова приложил палец к губам.
В окно что-то стукнуло, Женя встрепенулся, настороженно вжал голову в плечи. Настя же от страха едва не подпрыгнула на месте. Он махнул ей в сторону двери, осторожно подошел к окну, на ходу передернув затвор пистолета.
Настя бросилась к входным дверям, проверила замки, все на месте. От страха ее колотило изнутри.
Она вернулась на кухню. Женя так и стоял у окна, не обращая внимания на кофе. А она не удержалась, выпила. Ей нужно было согреться.
— Страшно? — тихо спросил он.
— Тебя могут убить?
— И тебя тоже… Зря ты пришла, давай собирайся, и домой.
— А ты?
— Здесь буду.
— Я с тобой! — мотнула головой Настя.
— Нельзя. Здесь опасно.
— Я тебя не брошу!
Женя сунул пистолет за пояс, подошел к ней, обнял:
— Я не могу тобой рисковать.
— Я останусь с тобой.
— Ну хорошо… Только при малейшей опасности…
Женя отвернул край ковра, под которым находился люк в погреб.
— Если вдруг что, спрячешься здесь… — открывая люк, сказал он. — Договорились?
Она кивнула, представляя, как будет лезть в темный холод. Женя закроет люк, и она погрузится во мрак. Его убьют, и она останется там, внизу. Возможно, она не сможет открыть люк… Но зачем ей жить, если не будет Жени?
— Что там у тебя, кофе?.. — Он подошел к ней, взял чашечку, сделал глоток. — Давай еще.
— А покушать?
— И покушать.
Он вышел из кухни. Настя, посматривая на окно, приготовила на скорую руку яичницу. И позвала его — издалека.
Но Женя не шел. Тогда она сама отправилась к нему. Она нашла его в спальне. Он сидел на кровати, спиной к ней. Правый рукав у него был закатан, плечо перетянуто резиновым жгутом. В левой руке у него, по всей видимости, был шприц. Нетрудно было догадаться, для чего.
— Стучаться надо, — незло сказал он.
— Не надо.
— Вот только давай без морали… Лекарство от страха…
Он снял жгут, откатал рукав, поднялся, повернулся к ней и улыбнулся. Шприца в руке не было: видимо, он бросил его на пол.
— Тогда и мне, — сказала она.
— Тебе?!
— А чем я хуже?
— Да нет, ты лучше… Просто тебе не надо. — Он качал головой, внимательно глядя на нее.
— Но мне же страшно.
— А зависимость?
— Ну ты же сказал, что ничего не будет.
— Ну, если морфий, то нет…
— А у тебя что?
— Только учти, сначала нужно плотно покушать.
— Да, я все приготовила…
— Ну, пошли перекусим, — кивнул он. — Может, передумаешь.
Женя вел себя совершенно нормально. Взгляд слегка мутноватый, а в целом ничего необычного. И речь внятная, и движения не раскоординированные.
А Настя не передумала. Крепкий кофе слегка взбодрил ее, но ей захотелось еще большего просветления. И она сама попросила Женю избавить ее от страха.
— Может, лучше домой? — спросил он.
Настя мотнула головой. Нет, она не бросит его и останется с ним до конца. Если была с ним в радости, то останется и в горе.
— Ну, смотри…
Он достал из тумбочки дефицитный одноразовый шприц, заправил его из ампулы с прозрачной жидкостью, приготовил руку.
— Сейчас будет немного больно.
Настя улыбнулась с закрытыми глазами. Когда он с ней, она ничего не боится.
Занятия закончились, можно идти домой — к Жене. Но не все так просто. Отец уже заподозрил неладное, он может начать слежку за Настей. Не приходит она домой в шесть, как он того требует, и это его злит. На работе у него какие-то неурядицы, некогда вплотную взяться за дочь, но вдруг момент уже наступил? Что, если отец уже где-то рядом? А встретиться с ним Настя не могла. Он же заберет ее, увезет домой. А на Женю наедет милиция. Там у него дома есть еще несколько ампул морфия, а это статья — за хранение наркотических средств. Нет, Настя не может этого допустить. И к родителям нельзя. Сначала она должна уколоться. Это поможет ей снять усталость и стресс. Волнуется она очень, переживает, в таком состоянии нельзя оставаться наедине с мамой, можно разозлиться, сорваться в штопор. А вот если успокоиться, то можно и домой. Если с Женей все в порядке…
Настя шла по аллее, оглядываясь по сторонам. Отца она не увидела, но заметила Севу. Обычно он вырастал из-под земли, но тогда Настя была глупой и беспечной, а сейчас она — сама осторожность. Поэтому и опасность заметила вовремя. И даже остановилась. Не убегать же?
Она не ошиблась, Сева шел прямо на нее. Все та же стремная куртка, убогие штаны.
— Ну что тебе? — Она едва не топнула ножкой.
— У тебя все в порядке? — спросил он, внимательно глядя на нее.
— Все было в порядке. Пока ты не появился.
— Нервная ты какая-то.
— Короче, что нужно?
— Да нет, ничего…
— Ну, тогда чао!
Настя повернулась к нему спиной и слишком резво взяла старт. Каблук левого сапога не выдержал нагрузки, подломился, вместе с ним подвернулась и ступня.
— Черт!
Сева поймал ее на лету, помог добраться до скамейки. Острая боль перетекла в тупую, вместе со ступней заныла и душа.
Сева присел перед ней на корточки, расстегнул молнию на сапоге, снял его. И пальцами сжал ступню.
— Больно? — Он смотрел ей прямо в глаза.
— Дай сюда! — Она нервно показала на сапог, лежащий прямо на земле.
Сева пожал плечами, поднял и передал ей сапог. А она, схватив его, осмотрела каблук. Вроде бы все в порядке, не сломано.
— Болит, спрашиваю? — Сева продолжал массировать ступню.
— Пусти! Холодно! — Она выдернула ногу.
Ступня болела, но идти, наверное, уже можно.
Как-нибудь доковыляет до остановки, а там остановит машину и доедет до Лермонтова. Дальше — проще. Она знала, где находятся ампулы, шприцы…
Настя загадочно улыбнулась сама себе. Все, теперь нет никаких сомнений насчет того, нужен ей укол или нет. Конечно, нужен. Морфий отлично снимает любую боль, в том числе и душевную.
— Тебе в больницу надо, — сказал Сева, надевая на нее сапог.
— Может, лучше к тебе в общагу?
— Ну, если только отлежаться…