Опущенная - Колычев Владимир Григорьевич. Страница 33

— Ты не можешь развестись с Яной. — Алик смотрел на него как дрессировщик на усмиренного кота. — Если разведешься, я тебе за нее предъявлю. И ты мне за нее ответишь… Будем бодаться?

— Это слишком смешно для того, чтобы воспринимать это всерьез, — выжал из себя Гена.

— Будем бодаться? — повторил Ругаль, навалившись на него всей тяжестью своего взгляда.

Он не шутил, и Гене ничего не оставалось, как принять эту его блажь как данность. К тому же Яна еще не совсем опостылела ему. Или даже вовсе не опостылела. К тому же у них сын, который не может расти без отца…

Но с Ругалем надо решать. Он сунул свое свиное рыло в калашный ряд и должен за это поплатиться. А Гена вовсе не так прост, как это кажется Алику…

Сильные и толстые, как сардельки, пальцы давили на горло — и больно, и приток воздуха пережат. Настя кривилась, задыхалась, а Тростик смотрел ей в глаза и усмехался:

— Где деньги?

Бандиты зажали ее в угол в подсобке пиццерии. Наехали, взяли за горло, и никакой Ругаль не мог ей сейчас помочь. Он просто не знал, где Настя в данный момент находится.

— Давай поговорим, — прохрипела она.

Тростик разжал пальцы, отступил на шаг. Но взглядом он все так же продолжал давить на нее.

— Нет у меня сейчас ничего… — Настя чуть не плакала, массируя пальцами раздавленное горло.

И больно, и обидно. И злость берет. Ну что это за страна такая, где бандиты чувствуют себя полными хозяевами жизни! Где беспредел, как с добрым утром…

— Все, что было, отдала Ругалю.

— Ты отдала уже после того, как мы ктебе подошли.

— Я должна была.

— Ты должна была нам.

— Я не могу платить всем…

— Тогда будешь всем давать… Мы тебя сейчас к дальнобоям на раздачу завезем, через них будешь отрабатывать…

— Ну да, на меня же легче наехать, чем на Ругаля, — усмехнулся Настя.

И тут же пожалела об этом. Тростик ударил ее наотмашь, раскрытой ладонью по щеке. Настя больно стукнулась головой о пол. Как падала, она не помнила. Может, отключилась на секунду-две?..

— И с Ругалем мы разберемся. Но сначала накажем тебя. Хочешь к дальнобоям?

— Нет.

— А со мной? — Тростик вдруг стал расстегивать брюки.

Настя поспешила подняться. Ее качнуло, повело в сторону, но все же она кое-как восстановила равновесие. А бандит положил тяжелую руку на плечо, стал давить, пытаясь поставить ее на колени. Настя собралась с силами и толкнула его в грудь.

— Я не понял! — возмущено протянул Тростик.

В этот момент за дверью послышался шум. Дверь распахнулась, и в кабинет ворвался Сева. А за его спиной шла борьба, какие-то люди укладывали на пол двух бандитов, которые были с Тростиком.

А самому Тростику пришлось иметь дело с Севой.

— РУОП! Не двигаться!

Сева крикнул громко, до звона в ушах. Смог он ошеломить бандита или нет, но удар в голову ему точно удался. Он сбил Тростика с ног, навалился на него, заломил ему руки за спину.

— Пусти, мусор! — заорал тот.

— А я тебя предупреждал! — защелкивая наручники, сказал он.

— Ты покойник!

Сева ударил Тростика кулаком по почкам. Тот взвыл от боли.

— А теперь повтори!

Бандит продолжал выть, но повторять свою угрозу не стал. Настя кривила губы, с презрением глядя на это ничтожество. А Севе она улыбнулась благодарно.

Сева увел Тростика. Очистили коридор и от его дружков. Но Сева вскоре вернулся и обеспокоенно глянул на нее. Одна щека у нее была красной после удара, и он не мог не заметить этого.

— Он тебя бил?

— Откуда берутся эти уроды?

— Оттуда же, откуда и Ругаль… Надо было в милицию идти, а не к нему.

— Давай без агитации… — поморщилась она. — Ты вот пригрозил этим, и что? Испугались? Нет, пришли…

— Теперь будут бояться.

— Теперь будут, — не могла не согласиться Настя.

— И ты будешь мне верить. — Сева как-то странно смотрел на нее.

— Я тебе верю. — Она глянула на него с подозрением, но при этом покорно.

— И будешь полагаться на меня. — Он взял ее за руки, положил их себе на плечи.

— Буду, — кивнула она, чувствуя, как его ладони ложатся ей на талию.

— И будешь меня любить.

— Я не могу с тобой спать, — качнула головой Настя.

Никогда ей не забыть тех унижений, которые она испытала в объятиях мужчин. Сластик, Симон — эти мрази навсегда привили ей аллергию на мужчин. И секс воспринимался ею как что-то грязное, унизительное. Столько лет, а ничего в ее восприятиях не меняется. Потому и не зажглась она, когда Сева появился на ее горизонте после долгой разлуки. И с Ругалем она не хотела спать. А он ее совращал…

— Со мной не надо спать. Меня надо любить. — Он смотрел ей в глаза, и она таяла у него в руках.

— Не надо.

— Я знаю, что слишком тороплюсь…

Она вдруг оказалась на столе. А юбка под ней не самая узкая. И недостаточно длинная. На улице жарко, колготок под подолом нет, трусики снимаются легко… А Сева такой напористый, такой жаркий. И чувства к нему не прошли. Он как был, так и оставался самым любимым мужчиной в ее жизни. А сейчас он стал еще и желанным.

Настя просто не могла устоять перед его натиском. И даже развела ноги навстречу ему. Но вдруг вместо него она увидела потного и вонючего Сластика.

— Не надо, пожалуйста.

Настя отталкивала Севу без всякой силы, но слезы из глаз хлынули как вода из душа. И он остановился.

— Что такое?

— Я не могу.

Она вцепилась в него, плотно прижалась к нему. Нет, она не хотела, чтобы он отпускал ее. И если вдруг возьмет ее, ничего страшного не случится. И она уж точно не проклянет его. Но лучше не надо.

— Рассказывай.

Сева остановился, замер, удерживая ее в своих объятиях.

— Ты знаешь, что сотворил со мной Гена… Его дружки были такими мерзкими… Ты можешь это забыть, а я нет.

— Я могу забыть?

— Раньше ты мною брезговал, а сейчас нет…

— Я не брезговал.

Настя несильно оттолкнула Севу, он послушно отошел. Она поднялась со стола, оправилась. Взяла платок, вытерла слезы. Снова полезла в сумочку и достала оттуда тушь, чтобы накрасить глаза. Он стоял и смотрел на нее с растерянностью и чувством вины.

— Ты самый лучший, — с затаенной нежностью сказала она. — И я нисколько на тебя не злюсь.

— Извини. Я не знал, что в тебе все это живет до сих пор.

— Да, это очень живучая зараза.

— Надо ее вытравливать.

— Тут нужна терапия, а не хирургическое вмешательство… — усмехнулась она.

Конечно же, Настя хотела иметь семью, жить с мужем, растить детей, но эта мечта казалась ей неосуществимой. Воспоминания о прошлом не просто вызывали в ней омерзение, она чувствовала себя еще и грязной. И как она будет такой жить с тем же Севой?.. К тому же он женат.

— А ты все мечтаешь одним скальпелем со мной и с Олесей. — Настя засмеялась.

— Что ты такое говоришь?

— Да то и говорю, что с тех пор ничего не изменилось.

— Ничего не изменилось, — кивнул он. — Я должен быть с Олесей, но люблю тебя.

— Ты не устаешь меня удивлять.

— Я не хочу тебя удивлять, я хочу тебя любить. — Сева прямо смотрел ей в глаза.

Он ни капли не шутил, и Настя должна была это понять.

— Ты не устаешь. Но меня уже утомил…

— Мне уйти?

Настя мотнула головой. Нет, она не хотела, чтобы он уходил. Она нуждалась в нем, в его крепком мужском плече. С ним она чувствовала себя защищенной, одно только это дорогого стоило.

— Ты живешь прошлым, — сказал он.

— Да, но иду в будущее.

— Ты не идешь, ты убегаешь.

— Может быть.

— Что ты знаешь о Бастурмине?

Сева задал вопрос так резко, что Настя вздрогнула.

— Что я знаю?.. Знаю… Он женат… Я ее на днях видела, — усмехнулась она.

— Кого — ее?

— Жену этого ублюдка… Ее зовут Яна… Красивая… А у Ругаля губа не дура… Вот и спрашивается, зачем она к нему приходила?

— Зачем?

— Вид у нее был как у школьницы, которая пришла к физруку в тренерскую за пятеркой… Ты не знаешь, где можно достать оленью голову?