Опущенная - Колычев Владимир Григорьевич. Страница 47

— Где ж она у тебя сломанная эта жизнь? Нормальная жизнь.

— Склеенная у меня жизнь… А он снова меня уничтожить хочет…

— Нехороший он человек.

— Нехороший.

— А ты хорошая.

— Ну, не знаю…

— А давай с тобой дружить? — Барбамбия поднялся со стула и сел на край стола, за которым сидела Настя.

И сел так близко, как будто собирался наклонить ей голову. Настя с тоской глянула на него. Вроде бы бандит, а что-то человеческое в нем вдруг вылезло. Но, увы, солнце лишь на миг показалось из-за туч. И снова стало темно. Начался мелкий похотливый дождик — с угрозой перерасти в ливень…

— Я уже дружу с Жильцовым.

— Дружишь? — Барбамбия сделал неприличный жест. Как будто подтягивался обратным жимом.

Настя снова вздохнула и качнула головой. Она не кисейная барышня и через такое в свое время прошла, но все равно противно.

— Тогда это не дружба.

— Тебя от себя никогда не тошнит? — спросила она.

— Может, я тебя замуж потом возьму?

— Я замуж не хочу. Из-за таких, как ты, не хочу.

— А что во мне не так? — Барбамбия поднялся и, с обидой глянув на нее, провел пальцами сверху вниз по своей куртке.

— Ведешь себя как последняя паскуда.

— Ты ничего не попутала? — офонарело спросил он.

— Извини. — Она отвела в сторону взгляд.

— А чего извини? Если ты такая крутая, давай, стой до конца!

Барбамбия агрессивно надвинулся на нее, и Насте пришлось подняться, вжаться в угол.

— Что, страшно?

— Конечно, страшно… Я же женщина. — Она удивленно смотрела на него.

— Да?!

— Я имею полное право быть слабой.

— А какого ты здесь понты колотишь?

— Я же сказала, извини…

Лицо его разгладилось, взгляд прояснился. А на губы легла грустная полуулыбка.

— Я не паскуда… И с бабами не воюю…

— Я так почему-то и поняла.

— Просто я хотел с тобой подружиться. Ты бы стала моей биксой, я бы наказал Бастурмина. Чтобы он тебя больше не обижал.

— Тсс! — Настя приложила палец к губам.

— Что такое?

— Не говори так.

— Почему?

— Ругаль тоже хотел за меня спросить. И где он?

— Ты эту чушь себе на ужин оставь, а меня кормить не надо.

В дверь постучали, появилась официантка, она принесла пиццу, кофе. Барбамбия забрал у нее поднос, кивком показал на дверь.

Он взял кусок пиццы, согнув ее вдоль сунул в рот, откусил. И тут же скривился.

— Что, невкусно?

— Да вот накормила ты меня! Кусок в горло не лезет… Вот скажи, откуда ты такая взялась.

— Какая — такая?

— А ведь я наказать тебя должен.

— Ты не сможешь.

— Почему?

— Не сможешь, и все, — пожала плечами Настя.

— И еще платить ты мне должна.

— Это к майору Жильцову.

— РУОП? — с кислым видом спросил Барбамбия.

— Он самый.

— Пусть он мне позвонит, скажет, что ты с ним.

— Он не звонит. Он приходит. Когда его не ждут.

— Я тебе почему-то верю… Может, как-нибудь прогуляемся. В кабак можно…

— Можно, — кивнула Настя.

— Да?

— Только без рук.

— А если я вдруг с серьезными намерениями?

Настя качнула головой. Барбамбия, конечно, мог ее взять. Но только силой. И она не исключала такой вариант. Но подобру-поздорову она не ляжет ни с кем. Кроме Севы. И если понадобится, будет ждать его до глубокой старости.

— А ведь я могу решить вопрос с Геной, — сказал Барбамбия.

Настя вздохнула. Она бы поставила памятник человеку, который смог бы избавить ее от этого подонка. Но ложиться с таким человеком в постель… Нет, она не шлюха. И никогда ею не была. Что бы там ни думал Бастурмин.

Хороший снайпер — большие деньги. Но Гена не поскупился. И даже заплатил больше чем нужно. Слишком рано он бросил перчатку Барбамбии, теперь ему не дадут возможности спокойно работать в паре с Латышом. В этот раз киллеру придется работать в автономном режиме.

Гена подъехал к ресторану, остановился, заглушил двигатель. Но выходить не торопился. Нервная дрожь его не одолевала, но в ногах чувствовалась слабость. Нелегко ему далась встреча с Латышом. Боялся он. Вдруг кого-то из них ведут менты, вдруг накроют… Но все обошлось. И теперь он может вздохнуть с облегчением. Красная карточка показана, осталось только дождаться, когда штрафника уберут с поля.

А Барбамбию нужно убирать. Не даст он Гене житья. Нутро подсказывало, что быть беде. И ничем этот голос не унять. Даже сигаретами. Но Гена все же вынул из пачки «мальборину», закурил.

И только он воткнул зажигалку в гнездо, как к машине кто-то подошел. Гена невольно вздрогнул. Барбамбия?!

Но дверцу машины пыталась открыть Олеся. Гена выдохнул дым и набросил на лицо маску добродушной иронии. Не нужна ему Олеся, но ей об этом лучше не говорить.

Он снял блокировку, только тогда Олеся смогла сесть в машину. Села, скрестив на груди руки, вскинула голову. Гена покачал головой, глядя на нее. Дура дурой.

— Я тебя жду, жду!

— Проблемы у меня.

— И как ее зовут, твою проблему?

— Олеся.

— Я твоя проблема?! — возмущенно взвизгнула она

— Ну, если ты думаешь, что у меня кто-то есть, так у меня есть ты.

— А меня к следователю вызывали.

— Что? — встрепенулся Гена.

— Я подтвердила свои показания.

Он внимательно посмотрел на Олесю. Или врет, или правду говорит, но в любом случае шантажирует.

— Ты же знаешь, я тебя не сдам.

Гена озадаченно провел рукой по волосам. Он всегда считал себя умным человеком. Более того, он имел полное право так о себе думать. Но даже он совершал глупости. И Олеся — одна из них. И зачем он только связался с ней?

— Знаю.

— Я хочу жить с тобой. — Она капризно посмотрела на него.

— Как я могу привести домой женщину сразу после того, как похоронил свою жену?

— Придумай что-нибудь… Ты обещал жениться на мне.

— А передумать я не могу?

— Нет, конечно! — Она смотрела на него удивленно и вопросительно.

Но спрашивала не столько у него, сколько у себя. Она хотела знать, сколько у нее шансов въехать в рай на шантаже.

— У меня сейчас реальные проблемы… Мне угрожают.

— Кто?

— Бандиты.

— Да?

— Не веришь?

— Ну почему же не верю, — как-то без искры отозвалась Олеся.

— Я не смогу приезжать к тебе каждый день. Но жить ты будешь у меня. Хорошо?

— Хорошо! — просияла она.

Гена все для себя решил. Он поселит Олесю в своей новой квартире. Пусть живет в свое удовольствие, а он будет приезжать к ней, потрахивать. А заодно подсадит ее на иглу. Начнет с травки, потом «колеса», кокаин. Ну а там в ход пойдет героин.

Гена усмехнулся, вспомнив, как прикалывался над Настей. Типа, братва на него наезжает, он собирается дать бой, и ему нужна ее поддержка. И она его поддержала. Начала с травки, а потом резко вниз, на самое дно… И с Олесей можно начать с той же ноты. Тем более что травка для нее не в диковинку. И «колесико» проглотить не трагедия…

Он поставит эту сучку в полную от себя зависимость. А когда шумиха вокруг ее мужа уляжется, организует ей передоз. Интересно будет посмотреть на нее мертвую и спросить, глядя в стеклянные глаза: «Олеся, почему ты такая дура?»… И он спросит, обязательно спросит.

— Поехали!

— Ура! — Олеся восторженно сомкнула ладони, кончиками пальцев касаясь подбородка.

Гена завел двигатель, сдал назад, но тут же остановил машину. Ему помешала черная иномарка, которая должна была пройти мимо. Но автомобиль вдруг остановился, подпирая его «БМВ» сзади.

Из машины выскочили внушительного вида парни в кожаных куртках. Гена понял, что происходит, заблокировал салон.

Бритоголовый качок попробовал открыть дверь, не смог. Тогда он просто локтем выбил окно и просунул руку в салон, чтобы открыть дверь. Гена вцепился в эту руку, резко надавил вниз, и качок взвыл от боли. Но в этот момент вылетело стекло в правой передней двери. Олеся помешать браткам не могла. Сначала из машины вытащили ее, а затем Гену.