Опущенная - Колычев Владимир Григорьевич. Страница 53

Настя могла бы его позвать, но Кирпич обратил бы на него внимание. Атак он стоял спиной к гаражу, и Микола мог бы без помех атаковать сначала его, а затем и самого Бастурмина.

А Жильцову Настя так и не позвонила. Зациклилась на отце, затем переключилась на деньги, и телефон вылетел у нее из головы. И если Микола не придет ей на помощь, шансов у нее нет. Бастурмин смотрел на нее глазами убийцы. И руки тянул к ней, как будто собирался задушить.

— Гена, я бы ничего не сказала! — поднимаясь с земли, мотнула головой Олеся.

— Я знаю… — вроде бы мило, но с дьявольским блеском в глазах сказал Бастурмин. — Иди в машину.

— Ты отвезешь меня домой?

— Я сказал: иди!

— Да, да!

Олеся повернулась к машине, а Бастурмин двинулся на Настю. Она пятилась до самых гаражей. Пора было упереться спиной в стену, но препятствие на пути так и не возникло. Зато слева и справа появились кирпичные стены. Оказывается, Настя втянулась в проход между гаражами. И уже там уперлась спиной в столб.

Это был самый настоящий тупик, в котором Гена мог запросто ее задушить, не опасаясь быть замеченным.

— Как же ты меня достала! — вне себя от злости прохрипел он.

— Будь ты проклят!

Настя попыталась оттолкнуть Бастурмина, но его руки все же обжали ее шею.

— Ну ты и мразь, Бастурмин! — раздалось вдруг за его спиной.

Это была Маша, Настя узнала ее голос.

— Какого хрена? — в бешенстве взревел Гена.

Он бросил Настю, развернулся к Маше, рванул к ней. И Настя вышла из тупика вслед за ним. И увидела, как Маша пятится от Бастурмина. В руке у нее был маленький револьвер. Она держала Бастурмина на прицеле, но выстрелить не решалась. И хотела наказать его, но не могла — не хватало духу.

— Маша, что с тобой? — увещевающим голосом спросил Бастурмин.

— Ты изнасиловал меня!

— Ты дура?.. Я же собираюсь жениться на тебе!

— Все равно!

Бастурмин вплотную сблизился с Машей и вырвал у нее из руки пистолет.

А Настя подняла с земли увесистый булыжник, чтобы запустить им в ублюдка.

— Не все равно!

— Я ненавижу тебя! — завизжала Маша.

Но тут же движением руки показала ему на Настю, которая замахивалась для броска.

Бастурмин развернулся к ней, наставил на нее револьвер. Настя опустила руку, в которой держала камень. Что-то не было у нее желания получить пулю в живот.

Бастурмин посмотрел на нее, огляделся и недовольно нахмурился. Настя тоже заметила, что Кирпич куда-то делся. Возможно, в ее гараже сейчас шла борьба — между ним и Миколой.

— Я ж тебя, суку, пристрелю! — Гена снова нацелил свой взгляд на нее.

И его палец шевельнулся на спусковом крючке.

— Гена, не надо! — Маша схватила его за руку.

— Отойди! — сквозь зубы процедил Гена.

— Маша, беги! Пока он не убил тебя, как Яну! Пока он не посадил тебя на иглу! Как меня, как Олесю… Это не человек! Это чудовище! — Настя обращалась к девушке, но в бессильной ярости смотрела на Бастурмина.

— Заткнись, тварь! — процедил сквозь зубы Бастурмин.

— Эй!

Настя сначала услышала отца и только затем увидела его. Он стоял с охотничьим ружьем в руках. И целился в Бастурмина.

Тот повернулся к нему, недоуменно вскинул брови. И смело направился к нему.

— Василий Лукьянович! Вам нельзя в тюрьму за убийство!

— Гражданин Бастурмин Геннадий Романович приговаривается к высшей мере наказания! — дрожащим от волнения голосом пробормотал отец.

— Василий Лукьянович! Ну зачем же вы так?

Бастурмин приблизился к отцу на расстояние вытянутой руки. Он уже собирался ударить по ружью, когда громыхнул выстрел.

Выпущенная в упор пуля ударила Бастурмина в грудь, он подался назад, но, как это ни странно, не упал. В ужасе посмотрел на отца, перевел взгляд на Настю.

— Приговор приведен в исполнение! — крикнул отец.

И снова нажал на спуск. Пуля из второго ствола попала преступнику в горло, и он замертво рухнул на землю.

Но рядом с ним лег и отец. Схватился за сердце, опустился на землю.

— Папа!

Настя бросилась к отцу, опустилась перед ним на колени, но тут же вскочила. Надо было срочно бежать за врачом.

Отец схватил ее за руку.

— Стой!.. Уже не успеешь… — пробормотал он.

— Папа, ну что ты такое говоришь?

— Я его осудил… Я должен был его осудить.

Взгляд его затухал, но улыбка становилась все шире.

— Папа!

— И все равно, прости меня, дочка.

Отец вцепился в ее руку, как утопающий за соломинку. Глаза его закрылись, дыхание остановилось. Но улыбка так и осталась на лице.

А к Насте подошел Микола. Живой и невредимый. Но жалкий, потерянный.

— Что нужно делать?

— Где Кирпич? — тихо спросила Настя.

Отца больше нет, но жизнь продолжается, а дружок Бастурмина мог ее оборвать. Если Микола не смог справиться с ним.

— Какой кирпич?

— С которым ты дрался?

— Я ни с кем не дрался… Мне плохо было, я сидел…

Настя посмотрела на него, на отца, на Бастурмина. Заметила и Машу, которая тихо, с бледным видом стояла в сторонке. Столько всего произошло, скольким людям нужна была помощь, а он сидел и ничего не делал.

Настя едва сдержалась, чтобы не наорать на него. Поднялась, направилась к машине, на которой приехал Бастурмин. Там была только Олеся, Настя схватила ее за руку, вытащила из салона.

— Я скажу! Я все расскажу! — отгораживаясь от нее руками, закивала та.

— Конечно, скажешь!

Настя вернулась к телу отца, села перед ним, закрыла лицо руками и разрыдалась. Справедливость восторжествовала. Но почему ей пришлось заплатить за нее такую цену?..

Сева вышел из СИЗО через проходную. Остановился на крыльце, потянулся, мотнул головой, будто стряхивал с нее лагерную пыль.

Настя помахала рукой, стремительным шагом направилась к нему. Сева улыбнулся, рванул к ней.

От него неприятно пахло тюрьмой, но Настю это ничуть не смущало. Она целовала его, наслаждаясь вкусом скисшего табака с его губ.

Олеся дала показания против покойного Бастурмина, дело в отношении Севы прекратили. А сегодня он вышел на свободу. И Настя чувствовала себя самым счастливым человеком на свете. Самым-самым… Она с трудом оторвалась от него.

— А я знал, что ты меня отсюда вытащишь, — улыбнулся он, не отпуская ее от себя.

— Ну, не я тебя отсюда вытащила.

— Да ладно!.. Олесю кто нашел?

— Ее можно было бы и потерять… И если бы не отец…

— Прими мои соболезнования…

— Да, конечно…

— А об Олесе давай не будем. — поморщился Сева.

— Не будем.

— Есть только ты и я, — сказал он.

— Ты, я… и твоя служба, — улыбнулась Настя, глядя на Жильцова, который приближался к ним.

— Ну, здорово, старлей!

Жильцов крепко пожал Севе руку, по-товарищески похлопал по плечу.

— Как настроение?

— Боевое!

— К труду и обороне готов?

— Ну, если труба зовет…

— Еще как зовет! Кто бандитов ловить будет? Убийства раскрывать… Похоже, Бастурмин действительно причастен к убийству Ругаля.

— Лично у меня никаких сомнений, — пожал плечами Сева.

А Настя посмотрела на Жильцова скучающим взглядом. Она рвалась к Севе не для того, чтобы слушать разговоры о службе. Даже если речь шла о Бастурмине.

— Киллера сегодня взяли. На месте преступления… Работал на Бастурмина.

— На месте преступления? — Сева вопросительно глянул на своего начальника.

— Барбамбию убили, — тихо сказал Жильцов.

— Прощальный привет от Бастурмина? — еще тише спросила Настя.

И после этого стало совсем тихо. Настя услышала, как над ухом прожужжала муха. А за спиной кто-то кашлянул. Она вздрогнула, решив, что это Бастурмин. Резко обернулась и увидела пожилого, чахоточного вида мужчину с морщинистым лицом. Бастурмина не было, но вдруг он просто где-то в другой стороне? Вдруг он вернулся за ней с того света?

— Не бойся. Со мной ничего не бойся.

Сева будто почувствовал ее настроение. Обнял ее сзади, прижал к себе. Настя кивнула. Да, с ним она ничего не боится. С ним она начинает новую жизнь — долгую и счастливую.