Не поход боевой, а шикарный круиз (СИ) - Савин Влад. Страница 32

   Это столько людей подняли, ради меня одного? Ладно, войскам учения положены. Но может тогда и наших с СФ вызвать, пусть тоже на солнышке отдохнут?

   -Конечно, вызовем. Но не всех. На море, как на войне, всякое случается - так что уж простите, на самый последний случай...

   Вот так и собрались - наших "воронежцев" с десяток. Только Серега Сирый на Севмаше остался - за лодки достраиваемые у него душа болит, как и за сына Владимира, родившегося десятого марта, "ну куда я Настю с ребенком потащу - а летом тут очень даже неплохо". Я со всей семьей (отдых, всем вместе!). Смоленцевы, тоже полным составом. Валя Кунцевич (на удивление, не один, а с девушкой). И еще десяток "смолянок" из модного дома Лючии (все проверенные, сознательные, комсомолки, спортсменки, и просто красавицы), для разбавки мужской компании. В Одессу приехали 19 июня. "Черное море", одиннадцатиэтажную башню у самого порта, где я останавливался в иной жизни, когда меня в этот город заносила судьба, еще не построили, и всю нашу компанию (в узком смысле, а не все четыреста отпускников) заселили в "Красную", на Пушкинской. Никакие враги-шпионы нас не беспокоили - наш "детский сад" доставлял гораздо больше хлопот. Все же нам удалось погулять по городу, и даже посетить Одесский художественный музей. В порту уже стояла "Победа", а рядом с ней громадный пароход "Адмирал Нахимов", тоже трофей, бывший "Берлин" (и старый знакомый - в сорок пятом здесь он штабным кораблем был, когда "двадцать первые" лодки из Германии на Дальний Восток перегоняли, как раз успели на японскую войну). 21 июня вечером мы должны были загрузиться на борт, и в полночь отплытие. С заходами в Севастополь, Ялту, Феодосию, Сочи, Новороссийск, Сухуми, и Батуми.

Анна Лазарева.

   Счастью своему поверить не могу. В отпуск, к морю, всей семьей!

   Много слышала про Одессу - но никогда не была в ней прежде. Мне она показалась похожей на Зурбаган Грина, каким я его представляла - многокультурный, веселый, беспорядочный, залитый солнцем. Или Грин свой город с Севастополя писал? Туда придем, сравню и оценю.

   Вот только солнце - непривычная я к нему. В Одессе с зонтиком ходила, как старорежимная барышня. Лючии легче - Италия ведь еще южнее, и наверное, еще жарче. Но римлянка рядом со мной тоже под зонтом, вот нравится ей этот аксессуар, "как у богатых синьорин". Так нет сейчас сеньоров помидоров - народная ведь Италия?

   -А разве красиво выглядеть и одеваться, это плохо? Что прежде лишь богатым доступно и дозволено - теперь будет, всем!

   Вот так знать и рождалась. Как тебя Лев Гумилев назвал, когда мы с ним в Ленинграде снова пересеклись - "пример дворянки, по праву меча". А в каком-нибудь дцатом поколении, будет уже и "голубая кровь", и крепостные.

   -Аня, а не ты ли тогда у Ахматовой утверждала, что весь советский народ и есть в перспективе его элита? И слова Ленина приводила в доказательство?

   Так вот друг друга и подкалываем, без всяких обид. Приятно себя хоть на время вне службы почувствовать! Пройтись беззаботно по бульвару, красивой и нарядной, под ручку со своим, единственным и любимым человеком. Не думая о работе совсем - и беседуя о разных пустяках.

   А в прошлом году, в это самое время, мы с Лючией в кино снимались. Фильм "Высота" (из будущего), товарищу Сталину понравился, и он распорядился его переснять, еще в сорок пятом - но результатом остался недоволен. Поскольку кино, как как вид искусства, еще Владимир Ильич Ленин высоко оценил (

прим. авт. - дословно,

"Пока народ безграмотен, из всех искусств для нас важнейшими являются кино и цирк" - Ленин

), то Иосиф Виссарионович лично дает добро на выпуск каждого фильма из иных времен. Редко что-то выходит на экран в подлинном виде - тут и технические проблемы, с ноута на пленку перевести, и иные, как залегендировать неизвестные имена и лица артистов. Потому, обычно "по сюжету и сценарию" понравившегося фильма снимается его "ремейк", как бы сказали в будущем, с разной степенью близости к оригиналу. Например, "Карнавальную ночь" сделали один к одному, с Ильинским в роли Огурцова, и песня про пять минут, и даже платье у героини такое же. "А зори здесь тихие" - прибавили боевых умений, и старшине Васкову, и кому-то из девчат, там финальный бой в избушке идет с бросанием ножей и приемами русбоя (Юра Смоленцев в консультантах - а Лючия огорчалась, что в актрисы не попала, она тогда в декрете была). "Белое солнце пустыни" - добавили английского майора-советника в банде Абдуллы, а еще долго спорили, не оставить ли Верещагина живым? Решили все же сделать как было - чтоб показать, нельзя в такой войне быть самому по себе, в стороне стоя. Хотя чисто по-человечески, героя жаль. Ну и слышала, что "Иван Васильевич меняет профессию" Сталин одобрил, но никому не удалось увязать оригинальный текст и сюжет пьесы Булгакова с гениальными придумками Гайдая, а без них совсем не то. А мнение Вождя (как последнее решающее слово) - чем снять плохо, лучше не снимать вообще! Так как упустили мы в той исторической реальности, духовное формирование человека-коммунара. Ведь если бы людям в массе было бы не все равно - никакая бюрократия предать не посмела бы! Да и нет у нас "голубой крови", не сложилась пока - руководители в одном котле варятся со всеми. И надо нам, чтобы искусство воспитывало - формировало общественное сознание. А уж "коммерческий успех" тут вовсе не главное - его лишь как индикатор можно рассматривать, и не больше. И далеко не факт, что самое продаваемое, это лучшее - известно ведь, что вниз падать и морально разлагаться может быть приятнее, чем себя развивать! Но и за руку вести прямым морализаторством, тоже нельзя - может вызвать эффект обратный. Вот не знаю про эффект двадцать пятого кадра - у нас к этому поначалу отнеслись предельно серьезно, опыты проводили... и не подтвердился эффект! А вот то, что показывается мимолетно, как само собой разумеющееся - нередко общепризнанную норму и формирует.

   -В целом, хорошие фильмы снимали потомки - заметил тогда Пономаренко - но обратите внимание, чем заняты герои. Начиная где-то с семидесятых годов, резко возросла бытовая тема, а вот труд, работа, практически исчезли! И не надо говорить что неинтересно про "процент выполнения плана", американец Хейли умел писать отличные "производственные романы", как назвали бы у нас "Аэропорт" или "Отель", а мы разучились? Это показатель, что в обществе пошло что-то не так! Когда труд, на общее благо, стал неинтересен, превратившись в повинность, халтуру. Есть мнение, что нашему советскому зрителю нужен хороший фильм на производственную тему.

   Есть мнение - это характерная фраза товарища Сталина. Как и манера, начинать разговор как бы издали, давая настрой. Первая "Высота", сорок пятого года, (которую зритель так и не увидел) была в целом на уровне оригинала, добротной картиной - но нам, с учетом сверхзадачи, требовался если не шедевр, то уж "углубить усилить" обязательно! А кто лучше справится, чем тот, кто в иной истории делал? Александр Зархи (сам он, ясно, о том не знает), известен пока по довоенным еще фильмам "Депутат Балтики" и "Горячие денечки". Актеры - частью те же, но на несколько лет моложе, как например Рыбников, пока еще студент ВГИКа (Пасечник), или Карнович-Валуа, уже артист Театра Ленкома (Токмаков). В романе Воробьева, по которому снят фильм, действие происходит на Урале - по сценарию, все перенесено в Донбасс, прямо не названо, но легко узнать, и по характерному степному пейзажу из окна вагона, и по тому, что восстанавливают "что фашист разрушил". Вспоминают, какой город, какой завод тут были до войны - и говорят, а вот еще краше сделаем! В оригинале, над героями почти не висела недавняя война, лишь Токмаков упомянул, что "ротой командовал" - в новой же версии в кадре появляются, то памятник героям в парке (мимо которого идут Катя с Пасечником), то орденские ленточки на пиджаке Берестова-старшего, то названия улиц, то просто пара слов в беседе, или воспоминания "а как было до сорок первого". Детали, на первый взгляд никак не акцентирующие на себе внимание - но просто присутствующие как данность. Вроде портрета Сталина, показанного мельком на стене. Или разговора о снижении цен. Или слов "да що я тебе Петлюра или Бандера какой - все мы, советские, а уж после русские или украинцы".