Девочка №13 (СИ) - Широкова Юлия. Страница 20

Это не была правда — это была месть. Месть за его равнодушие и пренебрежение. Месть за то, что все эти чужие, глупые, влюблённые девицы с цветочками оказались для него важнее, чем она. Вот пусть с ними и остаётся.

По злой иронии судьбы после разрыва с Оксаной у Данилы появилось много свободного времени, особенно вечерами. Макс с многочисленными новыми друзьями не вылезал из ночных клубов и ресторанов, Даниле там было скучно, да и в компанию он так и не смог вписаться. А точнее не захотел — вся эта праздная тусовка состояла из людей ему чуждых. Они казались поверхностными и пустыми, живущими только ради развлечений, и тем обиднее было, что Макс находил этих людей интересными.

Утешения в грусти и одиночестве Данила искал в восхищённых и преданных глазах своих поклонниц, в их письмах и комментариях… Эти послания были разными — глупыми и умными, искренними и ироничными. Они смешили, раздражали или трогали до слёз. Почти каждый свободный вечер он проводил за компьютером, наблюдая за маленьким виртуальным миром, созданным во имя его. Там влюблённые девчонки соревновались друг с другом в восторженных эпитетах, спорили с теми, кому что-то в нём не нравилось, ругались из-за какой-нибудь ерунды, объединялись в группировки, обменивались слухами и впечатлениями, чутко реагировали на каждую новость, связанную с ним. Новый спектакль, фотка или интервью — всё подвергалось бурному и подробному обсуждению. (Например, в данный момент обсуждалось его последнее интервью. Поклонницы были очень возмущены вопросом, который ему задала молоденькая дерзкая журналистка: "Вы не боялись, когда вам делали губы?" И восхищены остроумным ответом Данилы: "Нет, потому что я доверил это дело самым близким людям." "И кому доверили?" "Маме с папой.")

Данилу только немного удивляло и огорчало, что и его новая роль, и его новая причёска, казались поклонницам одинаково важными событиями. Ну и, конечно же, всех интересовало, какие девушки ему нравятся и встречается ли он сейчас с кем-нибудь?

Он ни с кем не встречался и не испытывал по этому поводу почти никаких сожалений. Гораздо больше, чем разрыв с подругой, его печалило наметившееся отчуждение в отношениях с Максом. Он чувствовал, что теряет его, проигрывая новым и старым друзьям, злился, ревновал и не знал, что с этим делать.

Однажды на очередную жалобу Данилы, что они в последнее время очень редко бывают вдвоём и давно не разговаривали по душам, как прежде, Макс неожиданно предложил вместе отправится после Нового года на недельку в Египет (сам Новый год Макс собирался встречать с друзьями-мажорами в Европе на каком-то модном горнолыжном курорте — туда он Данилу с собой не позвал). Данила очень обрадовался этой возможности целую неделю провести вдвоём со своим другом, но сделал вид, что размышляет над его предложением, посетовал на занятость в театре… Макс, уже преисполнившись энтузиазма (хотя эта мысль пришла ему в голову всего минуту назад), принялся его уговаривать. Данила, не сразу и как бы преодолевая сомнения, согласился. И стал считать дни до отъезда, боясь только, как бы его легкомысленный приятель не передумал.

Первые два дня в Египте Данила провёл в одиночестве — загорал, купался, грустил. Макс прилетел только к концу третьего. Данила, разочарованный, обиженный, чувствовавший себя брошенным всё это время, не испытывал никакой радости в связи с тем, что его друг всё-таки выполнил своё обещание и вырвался наконец-то из Куршавеля, чтобы провести с ним несколько дней. Ему было всё равно. Он перегорел — не на солнце, в душе. Он сидел в плетёном кресле не далеко от стойки регистрации в отеле, пил апельсиновый сок и пытался решить, как ему себя вести — выплеснуть досаду, что отдых начался не так, как мечталось, в упрёках или, изображая непринуждённое веселье, сделать вид, что всё в порядке? Но в душе было пусто, поэтому ответа не находилось.

Макс появился осоловевший от счастья и возбуждения, не замечая настроения, в котором находился Данила, коротко поздоровавшись и обняв его, сразу же выпалил:

— Поздравь меня — я влюбился!

— Ну, наконец-то! — ответил Данила, улыбнувшись.

— Но, сначала я должен окунуться в море! Остудить голову, прийти в себя, если получится, а потом уже всё тебе рассказать!

— Жду с нетерпением!

Когда они с разбегу, крича и смеясь, бросились в воду, все обиды и разочарования последних дней, будто смыло волной, и Данила был почти счастлив. Почти, потому что одиночество, однажды родившись, оказалось живучим. Укрывшись где-то на самом дне его души, оно едва слышно продолжало скулить свою тревожно-тоскливую мелодию, пока Макс с упоением влюблённого рассказывал о своей новой девушке.

Её зовут Маша, они познакомились две недели назад, сначала не понравились друг другу и даже поругались, но потом в новогоднюю ночь, когда они танцевали, обнявшись, что-то такое произошло…

— Гормоны и алкоголь — вот, что произошло! — не удержался Данила от едкого комментария, но Макс, не обращая внимания на сарказм товарища, продолжал не последовательно, но подробно, рассказывать историю своей первой, только что зародившейся любви.

— Что меня всегда удручало в отношениях с девушками — это то, что с ними не о чем говорить! А с ней я могу разговаривать обо всём на свете — вот как с тобой. Она умна, откровенна, у неё есть характер — сильный, независимый, но при этом она стопроцентная девушка — сексуальная, манящая…

Макс показал Даниле фотографию своей избранницы, запечатлённую в его мобильном телефоне. Даниле девушка не понравилась, она показалась ему глупой и даже не симпатичной.

"Как и у всех по-настоящему красивых парней, у тебя дурной вкус. Она похожа на развратную мартышку!" — уже хотел было сказать Данила, но осёкся, заметив в глазах друга восторженный блеск. "Нет — такого он мне не простит" — понял Данила и промолчал. Но Максу требовалось разделить с кем-то свои восторги:

— Ну как она тебе? Классная, правда?

— Девушка не в моём вкусе, но ты прав — что-то в ней есть, — выдавил Данила неохотно.

Ни о чём другом в тот день поговорить не удалось. Во-первых, потому что влюблённый ни о чём больше говорить не мог и не хотел, а во-вторых, потому что девушка то и дело звонила ему и Макс подолгу шептался с ней, забыв про Данилу, который скучал, злился и жалел о том, что не влюблён.

Оставшиеся четыре дня отдыха показались обоим ребятам долгими и мучительными. Максу, потому что он рвался к своей девушке; Даниле, потому что он осознавал своё бессилие что-либо изменить…

Его попытки выяснить отношения, раздражали Макса. Он тоже чувствовал, что их дружба разваливается, но предпочитал делать вид, что всё в порядке, так как понимал — откровенный разговор не поможет, а лишь окончательно разрушит то, что их ещё связывало. В последнее время в их жизни происходило слишком многое, они быстро взрослели, их характеры обретали чёткость и становилось очевидным, что они слишком разные.

Макс беспечный, безрассудно стремящийся к радости и удовольствиям, живущий легко — играючи, любящий риск и жадный до новых впечатлений, общительный, увлекающийся… Он предпочитал людей свободных и сильных, потому что они и ему позволяли оставаться таким.

И Данила — осторожный, рассудительный, целеустремлённый. Своё предназначение он видел в творчестве, жаждал славы, мечтал, чтобы весь мир знал и любил его. Всё, что не имело отношения к работе, казалось ему напрасно потерянным временем. Каждый час каждого дня он стремился прожить осмысленно и рационально. Внутри него будто работал мотор, заставлявший его всё время двигаться вперёд. Полутонов в отношениях он не признавал, ожидая от тех, кого впускал в свою жизнь, абсолютной преданности. Немногие оказывались способны на такую самоотдачу, поэтому друзей у него не было. В отношениях с Максом Данила пытался заставить себя прийти к компромиссу — не требовать слишком многого, но чувствовал, что не может примириться с тем, что для Макса их дружба значит гораздо меньше, чем для него.