Проклятый ректор (СИ) - Летняя Лена. Страница 21

- Я ведь мог бы помочь вам, - добавил он серьезно. - Если бы вы просто задали мне интересующие вас вопросы. Что вам нужно в Лексе?

Это было заманчивое предложение, но что-то во мне вовсю противилось такому варианту. Наверное, дело было в снисходительных нотках тона ректора, которые явно давали понять: он, конечно, готов снизойти до моих проблем, но мне такая милость дорого будет стоить. Поскольку мне уже помогал Алек, и у нас была надежда на воспоминания его отца, я не хотела идти на такую сделку.

- Мне ничего не нужно, сэр, - я очень старалась, чтобы это прозвучало убедительно, но тон получился скорее холодно-отстраненным.

Он несколько секунд молчал, подпирая подбородок рукой и выжидающе разглядывая меня, словно предполагал, что за этими словами последует что-то еще, а потом криво усмехнулся.

- Зря. Когда вам предлагает дружбу самый влиятельный человек в конкретной части Республики, разумно принять ее.

Слова вырвались из меня быстрее, чем я успела подумать, стоит ли их говорить:

- Кажется, именно вы, сэр, сказали, что я не смогу подружиться здесь с кем-либо. Полагаю, особенно глупо с моей стороны было бы пытаться подружиться с ректором. Я не считаю возможной дружбу там, где нет равенства.

Выражение его лица моментально ужесточилось, он стремительно поднялся на ноги и шагнул ко мне, привычным жестом засовывая руки в карманы брюк. Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не отступить назад, когда он оказался на расстоянии вытянутой руки. Чтобы смотреть ему в лицо, мне снова пришлось чуть запрокинуть голову назад.

- Такая гордая, да? - насмешливо поинтересовался Фарлаг. Губы его заметно кривились, но это трудно было назвать даже ухмылкой.

У меня сердце билось так, словно я только что пробежала через весь лесопарк, окружавший Лекс. Приходилось контролировать дыхание, чтобы казаться спокойнее. Реакция моего тела злила меня: чего я так боюсь? Не съест же он меня. И не отчислит, это уже понятно. А что еще он может сделать? Давить на меня своим ростом и сверлить взглядом? Сказать что-то неприятное? Едва ли я не смогу все это пережить.

- Гордость тут ни при чем, сэр, - голос все-таки немного дрожал, когда я заговорила. - Простая осторожность.

- А с Праймом дружишь.

Он умудрился произнести это так, что я все-таки покраснела и отвела взгляд в сторону. Моментально вспомнились слова Дорна: «Что значит «Д» я так и не понимаю, но, кажется, стало ясно, кто такой «А»». А заодно и нечаянно подслушанный разговор Реджины с Лизой на вечеринке Алека. И все эти намеки были во взгляде ректора, а я понимала, что оправдываться - глупо.

- Что ж, это ваш выбор, Роук.

И он просто ушел, не дожидаясь профессора Блэка и не прощаясь.

***

Только когда за ним захлопнулась дверь апартаментов, я почувствовала, как дрожат руки и ноги. Я подошла к креслу, в котором ректор только что сидел, и опустилась в него, стараясь выровнять дыхание и успокоить сердцебиение. Почему-то было ужасно неприятно, хотя умом я понимала, что Фарлаг никогда не был обо мне высокого мнения и мне не стоит обращать на это внимания. В конце концов, он с самого начала решил, что я мечу в содержанки, когда я совсем не давала для этого поводов. Сейчас же он просто подгонял факты под это свое первое впечатление. Такое ни на чем не основанное мнение больше говорило о нем, нежели обо мне, но... Мне все равно было неприятно, что он так думает.

- Девочка, с тобой все в порядке? - услышала я над собой взволнованный голос профессора Блэка.

- Да, все прекрасно, - я заставила себя посмотреть на него и улыбнуться.

- Найт ушел?

- Ректор Фарлаг просил с вами попрощаться за него. Он, видимо, спешил.

- Молодежь... - рассмеялся Блэк. - Вы всегда куда-то спешите. Хотите чаю? Кстати, как вас зовут?

- Тара Роук, - на этот раз улыбка получилась вполне естественной. Пожилой профессор вызывал у меня очень даже положительные эмоции, невзирая на то, что был немного не в себе. - И да, чай - это прекрасная идея.

Не знаю, какими предполагались встречи студентов с личными наставниками, но мои посиделки с профессором Блэком в тот вечер больше походили на дружеское чаепитие. Он расспрашивал меня о моей жизни до Лекса, об учебе в Орте. Иногда одни и те же вопросы задавал по два-три раза, видимо, забывая, что я на них уже отвечала. Меня это не раздражало. Мне было приятно с ним болтать, потому что в отличие от Алека профессор Блэк не снисходил до меня. Мы находились на одном уровне, как и с многими другими преподавателями в Лексе, которые никак не относились ни к аристократии, ни к элите, а просто работали тут. Только некоторые, как профессор Арт, заразились высокомерием от местных снобов, а другие, как профессор Блэк, помнили, кто они сами и откуда.

Поскольку беседа складывалась очень позитивно, я решилась спросить:

- А вы давно тут преподаете?

- Кажется, что всю жизнь, - он хрипло рассмеялся. - Лет тридцать, наверное. Я уже и забыл то время, когда не жил тут. Наверное, если однажды придется покинуть Лекс, то в тот день я и умру.

- Зачем вы так говорите? - попеняла я ему.

- Все, что я любил, осталось здесь, - Блэк грустно вздохнул. - Моя жена и дочь здесь погибли. Здесь и похоронены. Куда же мне теперь отсюда?

- О, простите, я не знала, - мне сразу стало неловко, и я поняла, что расспрашивать дальше про события двадцатилетней давности не получится: взгляд Блэка затуманился, как во время практического занятия, и он впал в прострацию.

- Да... Пожар... До сих пор иногда кажется, что все это приснилось... В один день... Обе...

Он еще что-то бормотал, но я уже не могла разобрать его слова. Я не знала, стоит ли мне уйти или дождаться просветления, поэтому так и замерла в нерешительности с почти пустой чашкой в руках, чувствуя, как в груди появляется знакомое жжение. Мне было ужасно жаль Блэка, и причины его странного поведения стали гораздо понятнее. Такую потерю нелегко пережить.

- Хотите покажу их вам? Они обе были красавицы!

Он пришел в чувства так же внезапно, как провалился в забытье. И не дожидаясь моего ответа, вскочил с кресла с неожиданной проворностью, прошел к каминной полке и вернулся оттуда с небольшим портретом, на котором были изображены ослепительно красивая женщина и вполне обычная девочка лет десяти. Женщина отчего-то показалась мне смутно знакомой, словно я видела ее в давнем полузабытом сне. Или она напомнила мне кого-то, но я не смогла вспомнить кого. Или это просто была особенность ее лица, что оно казалось смутно знакомым даже тем, кто видел его впервые.

- Действительно, очень красивые, - я улыбнулась профессору Блэку.

- Да, мы готовились к балу. Я был в Аларии: забирал платье для дочки и заодно решал кое-какие дела. Я отсутствовал всего одну ночь... Дочка так и не увидела платье, которое я купил... Хотите я вам его покажу?

Я не хотела, но не осмелилась это сказать, когда Блэк поманил меня за собой в ту дверь, за которой исчезал раньше, чтобы переодеться.

Платье висело в его шкафу, в чехле. Удивительно красивое и по размеру совсем не на десятилетнюю девочку, скорее на взрослую девушку. Оно казалось сотканным из тончайших серебряных нитей и в нескольких местах переливалось блеском страз, подозрительно похожих на настоящие мелкие бриллианты.

- Я хотел, чтобы на балу моя дочь выглядела не хуже местных студентов, раз уж ей разрешили присутствовать, - гордо пояснил Блэк, заметив удивление и восхищение на моем лице. - И потом рука не поднялась ни сдать платье обратно, ни выбросить его. Все ждал, что она... - он горестно вздохнул и осекся.

Но я поняла, что он хотел сказать. Когда я вернулась на неделю домой, узнав о смерти мамы, я каждую минуту ждала, что она вдруг войдет в комнату или окажется в той, куда я шла. Умом я понимала, что это невозможно, но сердце не желало это признавать.

- Примерьте его, - вдруг предложил Блэк, когда я сама, подобно ему, впала в прострацию, погрузившись в воспоминания.