Сидни Чемберс и кошмары ночи - Ранси Джеймс. Страница 13

— Мне казалось, в Шотландии полно комаров.

— Ей до них нет дела.

— Что верно, то верно — скорее они ее испугаются.

— Охотится с друзьями.

— Будем надеяться, они не перестреляют друг друга. Впрочем, эти места вне нашей юрисдикции.

— Кстати, об охоте… — начал Сидни.

— О, ради всего святого! — замахал руками инспектор.

— Не волнуйтесь. По-моему, все это несерьезно — незначительное правонарушение, но то, что произошло сегодня вечером, меня тревожит. Я не в курсе, насколько вы осведомлены о защите диких животных.

— В 1947 году был принят соответствующий закон.

— Думаю, отстрел сов — незаконное дело?

— Безусловно.

Сидни рассказал о своей встрече с Бенсоном. Инспектор обещал послать коллегу выяснить обстоятельства. Хотя убить, ранить или поймать дикую птицу, объяснил он, в том числе неясыть, является правонарушением, подбирать умерших своей смертью животных и птиц не считается незаконным актом.

— Спорный вопрос, — заметил священник.

— Согласен, Сидни. Но если мы не были свидетелями события или не обнаружили в мертвой птице дробь, мало что можно предпринять. Должна быть уверенность. Если человек ведет себя подозрительно, это не означает, что он совершил преступление. Если мы станем арестовывать всех людей со странностями, тюрьмы переполнятся. А вас посадят одним из первых.

— Надеюсь, вы меня вытащите из-за решетки?

— Если не попаду туда вместе с вами. Моему начальству уже доложили о нашей дружбе. Оно не одобряет, когда на подчиненных оказывают нежелательное влияние.

— Беседа со священником не может быть предосудительной.

— Ошибаетесь. Священники так же подвержены коррупции, как остальные люди.

Сидни заказал вторую пинту пива.

— Я бы не стал этого утверждать, — произнес он. — Мы стараемся держать марку.

— А как насчет викария из Стиффки? — усмехнулся инспектор, возвышая голос, чтобы его мысль была доходчивее для собеседника. — Падре проституток. У него был очень «практический» способ общения с падшими женщинами.

— Думаю, его неправильно поняли.

— А потом он просил сделать его менеджером футбольного клуба «Блэкпул» и принять на работу дрессировщиком львов.

— Ни то, ни другое не является незаконным.

— Еще слышал, что его дочь стала гимнасткой на трапеции и бегала на свидания к Геббельсу.

— Вы фантазируете.

— Нисколько, — возразил инспектор Китинг. — Готов поклясться на любой Библии. Это примеры того, как священники рассчитывают всегда выходить сухими из воды. Я давно понял, что за ними, как за всеми остальными, нужен глаз да глаз.

— В своем случае рассчитываю на презумпцию невиновности.

— Вы сами предостерегали меня быть осторожным с презумпцией. Я же только следую тому, чему научился у вас. Осторожность никогда не бывает лишней.

Жаркая сушь продолжалась. Зеленели только луга, а сады и знаменитые английские газоны перед гранчестерскими коттеджами высохли и побурели, растрепанные розы роняли свои лепестки. Душный воздух днем настолько раскалялся, что жители ленились выходить полоть и поливать.

Один из таких дней клонился к закату, солнце немилосердно било во все выходящие на юг деревенские окна, и в это время к старому летнему дому были вызваны из Кембриджа две пожарные машины. Дом снимал фотограф Дэниел Марден, который уехал в Лондон на свадьбу, и пожар заметили поздно. Пламя охватило все строение, и потушить его не удалось. Огонь лизал стены, поднимался к крыше, добрался до балок и стропил. В окнах трескались стекла, выпала входная дверь.

Когда прибыла пожарная команда, второй этаж уже готов был рухнуть. Жар охватил все вокруг, и никто не мог приблизиться к центру возгорания. Благодаря переменчивому ветру огонь распространялся сразу в три стороны. Несколько человек наполняли ведра из уличного крана, а Гари Белл и его родители тряслись от страха, как бы пожар не перекинулся на бензоколонку с большими запасами горючего. Томас Белл изрыгал проклятия и кричал, что никогда не сдал бы дом этому фотографу, но думал, что тот ответственный человек. Очень типично для него — смотался в Лондон и не несет никакой ответственности.

— Головой ручаюсь, не потушил свою чертову сигару! — бушевал он, а сын говорил, что теперь поздно переживать.

Внезапно все вокруг осветила вспышка. Дом всосал в себя окружающий воздух, и мощный всполох потряс строение. Пламя закружило в неуправляемом вихре, выбилось из всех щелей. Огонь ярился, температура росла, и каркасное строение больше не могло сопротивляться пожару. Крыша рухнула под его напором. Все вокруг наполнил треск дерева и грохот падающего кирпича, а ветер продолжал раздувать жар.

За полчаса от дома остался один остов. На фоне темно-синего неба торчали вертикальные почерневшие, обуглившиеся опоры. В воздухе летали искры и хлопья пепла, потрескивали головешки, пахло горелым деревом, тканью и фотографическими химикалиями.

Потребовалось более двух часов, чтобы победить пламя, и к рассвету дом представлял собой груды кирпича, мусора и сожженного дерева. Головешки светились и вспыхивали огнем. Лишь очень немногое можно было узнать в этом хаосе: перекрученную металлическую конструкцию фотоувеличителя, расплавившийся метроном, треснувшую стеклянную пепельницу, часть рога — остаток висевшей на стене оленьей головы.

Сидни посетил место трагедии до утренней мессы и застал там одного из своих прихожан за работой. Марк Боуэн, осматривавший пожарище в тяжелых сапогах и толстых резиновых перчатках, был пожарным дознавателем.

— Все еще продолжается? — спросил священник.

— В некоторых местах так горячо, что можно печь картошку. Думаю, очаг возгорания находился где-то возле главных окон, но точно пока сказать не могу.

Сидни не заметил и следа этих главных окон, да и любой на его месте не смог бы определить ни каков был дом, ни как он был расположен.

— Разрушения гораздо значительнее, чем мог бы причинить обыкновенный пожар, поэтому напрашивается вывод о нескольких очагах возгорания. Вероятно, дело в фотографических химикалиях: тонере, проявителе, уксусной кислоте. В доме было полно всякой мерзости. Я нашел неподалеку канистру из-под бензина. Вроде бы естественно…

— Поскольку Беллы владеют бензоколонкой?

— Но они бы не стали оставлять горючее где попало.

— И каковы предположения?

Марк Боуэн распрямился и снял перчатки.

— Не исключено, что кто-то совершил поджог при помощи бензина и убежал.

— Человек, который специально принес для этой цели канистру?

— Именно, каноник Чемберс. Хотя, на мой взгляд, непохоже, чтобы такой пожар был вызван бензином.

— А чем же?

— Чем-то намного мощнее.

Сидни было пора возвращаться в церковь и проследить, как идут чтения на десятое воскресенье после Троицы.

— Вы считаете, что это не случайный пожар?

— Фотограф отсутствовал. Он до сих пор не знает о случившемся. Полагаю, когда он вернется, эта картина вызовет у него потрясение.

— Может, виноват какой-нибудь электроприбор? В доме было электричество?

— Непохоже.

Сидни отдавал себе отчет, что все это выше его понимания и ему пора идти, но не удержался и спросил:

— Зачем люди совершают поджоги?

— Я не сказал, что совершен поджог, каноник Чемберс.

— Конечно, это поспешный вывод. Ну а если теоретически?

— Виновники чаще всего молодые люди. Девушки этим редко занимаются. Иногда поджигателей толкает исключительно пиромания. Самая же распространенная в моей практике причина — месть. Хотя не сомневаюсь, вам все это прекрасно известно. Не мне вам говорить, что большинство проблем возникает из-за любви и денег.

— Порой люди сами поджигают свои дома.

— Но не в том случае, если хозяева находятся за шестьдесят миль от них. Я не нашел никаких признаков таймера.

— Вы хотите сказать, что ничего нельзя исключать?

— Можно даже воспользоваться услугами профессионального поджигателя. Если у кого-то дело на мели, эти люди тут как тут. После пожара владелец требует страховку, хотя непохоже, что за этот дом можно выручить круглую сумму.