Наступление тьмы (ЛП) - Харди Дженис. Страница 43

Мы могли не победить, но, может, мы выживем.

ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ

Два полных дня мы держались. Раненые прибывали в Лигу, мы отсылали их обратно. Пожарные приходили, уставшие, и другие заменяли их. Мы не могли отправлять уставших солдат против свежих отрядов герцога.

Пристань горела, но огонь остановили раньше, чем он растекся по уголку ремесленника. Большая часть района рынка сгорела, некоторые огни еще пылали, но пожарные большую часть потушили. Один из островов аристократов стал пеплом.

— Никаких потерь, — сказал один из солдат, приходивший в себя. — Все равно там жили басэери. Мы отстроим.

Я молчала и исцеляла. Гевегцы строили те виллы. Ничего от басэери там не было, только то, что оставили семьи, которые они разрушили.

Еще одна ночь. Звон металла притих, костры горели на восточном краю Гевега, там был герцог. Больше огней было на западном краю, но там не было людей. Там пострадали последние здания у пристани.

— Еще один на шестой кровати, — сказала Ланэль, мы проходили друг друга. — Я притуплю боль и перекушу.

— Я подхвачу.

Солдат на шестой кровати улыбался. Эллис.

Я улыбнулась и взяла ее за руки.

— Рада видеть тебя, хоть здесь.

— Лучше здесь, чем умереть.

— Точно, — кто-то начал список мертвых в холле, но я еще не смотрела, кто там. Не было времени горевать. Я прижала ладонь ко лбу Эллис и ощутила ее, отметила те же порезы и раны, те же синяки, что я исцеляла днями. Я забрала их.

Эллис вздохнула.

— Спасибо.

— Как там снаружи?

— Было тяжело, но мы не пустили их. Джеатар невероятен. Он не дает нам терять надежду, держит нас сосредоточенными на бое, даже смешит порой. И те топильщики сильно помогли.

Я скривилась.

Она похлопала меня по руке.

— Мы были бы уже мертвы, если бы ты не придумала эти штуки. Они сократили силы герцога вдвое, дали нам время потушить огонь. Они заставили его причалить там, где мы были лучше всего готовы. Теперь он на суше, и он осторожен, а не разбивает нас. Если мы победим, то из-за этого.

Если мы победим. Она думала, что шанс есть, как и Айлин.

— Джеатар в порядке?

Эллис кивнула.

— Пару раз его ранили, но ничего такого, чем не справился бы Целитель на поле боя.

— Вианд хорошо о нем заботится?

— Очень. Я даже больше не хочу нанизать ее на рапиру.

Я улыбнулась.

— Это хорошо. Передашь ему и остальным от меня удачи.

— Хорошо.

Я обняла ее и ушла, понесла ее боль к Плите. Я протянула руки ученицы, и та сглотнула слезы. Я сбилась со счету, сколько раз она забирала мою боль.

— Это, наверное, последний раз сегодня, — сказала я, радуясь, как, пожалуй, и она.

— Они не нападут ночью?

— До рассвета — вряд ли. Они должны были устать, — у них было больше солдат, и они могли притвориться, что не нападают, чтобы мы ослабили защиту. А потом они отправят свежие отряды.

— Хорошо, — она взяла меня за руку.

Моя ладонь и пальцы покалывали, болели так, как еще не было раньше. Тали такое ощущала? Было ли это нормально после исцеления весь день? Если да, то она была крепче, чем я думала.

«Она крепче, ведь не ушла. Еще есть надежда».

— В столовой есть еда, — сказала я, голос дрогнул. Я кашлянула. — Поешь и поспи.

Она кивнула и ушла без слов, шаркая ногами.

В двенадцать еще рано идти на войну.

Я пошла за ней в столовую и наполнила миску, взяла рыбные пирожки. Айлин и Данэлло сидели за длинным столом. Тут ела раньше Тали. Смеялась. Жила. Как мама и бабушка. Я отвернулась. Я не могла сегодня есть здесь. Может, вообще не смогу. Я побежала.

Шаги раздавались в коридоре за мной.

— Ниа, стой! — позвал Данэлло. Я замерла. Они с Айлин догнали. — Ты в порядке?

— Нет, — сказала я. — Мне просто… нужно другое место.

Они переглянулись с пониманием, а потом Данэлло взглянул на меня.

— Солнечный зал. Никого там быть не должно. Я принесу наши миски.

Я кивнула, сжимая свою миску.

Влажный воздух и тьма поприветствовали нас, когда мы прошли в зал. Кто-то оставил двери балкона открытыми, проникал ветерок. Лампы не горели, мы так их и оставили.

Мы сели на мягкие подушки и ели в тишине. Сидели долго, доев и отставив миски.

Гевег снаружи был темным, кроме огней армии герцога. Это злило меня, эта смелость. Как он не боялся нас, как показывал четко свое местоположение. Мы прятались во тьме, скрывали свое присутствие.

— Я хочу его смерти.

Айлин подняла голову.

— Герцога?

— Да. Я хотела до этого, чтобы он просто ушел. А теперь хочу его смерти.

Данэлло кивнул.

— Я тоже.

Айлин замерла и вздохнула.

— И я.

Дерево заскрипело, что-то громыхнуло — дерево о камень. Мы слышали эти звуки два дня, но в этот раз ближе. Намного ближе.

ВЖИХ!

Плескалась вода, закричал мужчина. Один.

— Это неправильно, — сказал Данэлло. Он встал и вышел на балкон, выглянул во тьму над бухтой Полумесяца.

ВЖИХ!

И снова только один испуганный голос.

— Сколько топильщиков в бухте? — спросил Данэлло.

— Шесть, — сказала я. — Три впереди и три ближе к Лиге.

ВЖИХ!

— Это был третий спереди, — Данэлло нахмурился. — Это не огненные лодки, огня не видно.

Все во мне сжалось.

— Одно судно и один капитан. Он ищет топильщиков и запускает их.

Луна выбралась из-за туч. Черные силуэты были на краю бухты Полумесяца. Большой корабль. Маленькие двигались перед ним. Шесть уже потонули.

— Святые, он расчищает путь, — сказал Данэлло, впившись в поручень.

— Нет, расчистил, — я указала на судна ближе к Лиге. — Мы услышали последние вспышки, а не первые.

Он пожертвовал теми жизнями, чтобы добраться до нас.

— Я сообщу капитану на периметре, — сказал Данэлло. — Нам нужно подкрепление.

— Сколько солдат в корабле? — спросила Айлин.

— Пять или шесть сотен?

— Нельзя пускать их в Лигу, — сказала она. — Стражи в половину меньше?

— Ага.

Мы должны были замедлить их, задержать. Дать подкреплению время собраться. Герцог не мог знать, что запустил все топильщики, он будет осторожен. Это давало время, но не так и много.

— Может, у Ондераана осталось оружие из пинвиума, — сказала Айлин.

Мы побежали в литейный цех. Огни еще горели, но я не видела пинвиума.

— Ондераан! — я перекрикивала рев огней.

— Что такое?

— На нас напали. Герцог расчистил путь в бухте, чтобы высадить армию на пристани Лиги. Топильщики остались? Или что-то против них?

Он покачал головой.

— Только ты.

Я застонала и огляделась.

— Что-то должно быть. Хоть обрезки, чтобы бросить…

Бочки песка из пинвиума. Шесть у стены.

— Там есть боль?

— Не знаю. Мы не проверяли. Песок — отходы от плавки.

Я повернулась к Айлин

— Приведи скорее Целителя.

— Поняла, — Айлин убежала.

Песчинки были мелкими, но вместе пинвиума было много. Этого хватит? Я пока не знала. А Айлин вернулась с Ланэль.

— Песок в тех бочках, — указала я. — Скажи, есть ли там боль.

Она подходила к каждой бочке и опускала туда руки.

— Боль есть, но я не могу сказать, в каждой ли песчинке.

Неплохо.

— Мне нужны мешки. И люди, чтобы их нести. И как-то доставить бочки в задний двор.

Ондераан уставился на меня, а потом в его глазах вспыхнуло понимание.

— Это…

— Знаю, но у нас есть только это.

— Тебе нужен спусковой крючок, — сказал Ондераан. — Что-то большое, чтобы запустить цепочку.

— Но пинвиума больше нет — сказала Ланэль.

— Стойте! — крикнул Ондераан. — Цилиндр, — он вытащил его из металлического ящика. Я задрожала. — Сработает? Он из пинвиума.

— И крагстуна, — добавила я. — Мы не знаем, держит ли он боль. Или что будет, если я заполню его и вспыхну.

— У нас есть выбор? — спросила Айлин. — Только так можно начать вспышку.

Не было времени искать другой вариант.