Чёрное в белом (ЛП) - Андрижески Дж. С.. Страница 10

— Значит, эти порезы были сделаны исключительно в косметических целях, — сказала я, снова перебивая его. — …Вы уверены, что они не связаны ни с её убийством, ни с чем-либо, что могло возникнуть в ходе борьбы?

Коронер кивнул, поднимая на меня взгляд.

Его взгляд заострился на моем лице.

Я производила такой эффект на некоторых старших людей.

Думаю, моя внешность беспокоила некоторых из них. Или, возможно, мой пол… или мой возраст, хотя мне было тридцать. Или, возможно, это все нехватка научных букв после моего имени. Или то, какой прямолинейной я могла быть.

Как бы там ни было, они не ожидали от меня беспристрастных профессиональных разговоров или произнесения предложений без нервного знака вопроса в конце. Ещё они, кажется, никогда не ожидали, что у меня есть мозг, и начинали относиться с сильным подозрением, как только понимали, что он у меня имеется.

— Я не знаю насчёт «косметических», — сказал он грубовато. Он хмыкнул с эмоцией, которую я не потрудилась определить. — Но, — согласился он крайне неохотно, — Вы правы в том, что улики не дают никаких непосредственных причин некоторых не смертельных повреждений, и по крайней мере, какие-то из них, видимо, несут в себе какой-то смысл. Более того, некоторые из них являются посмертными… так что вероятность, что он нанёс их скорее по психологическим причинам, представляется разумной теорией, даже в отрезе от найденного нами символа.

Я заметила, что он усиленно выделил слово «теория».

Это я тоже проигнорировала, кивая.

Я погрузилась в размышления, глядя на порезы на рёбрах и животе мёртвой девушки. Я поймала себя на том, что по большей части смотрю на символ, который только что упомянул коронер. Три спирали, зеркально повторяющие точно такой же символ, который показал мне Ник буквально неделю назад на телах всех жертв, найденных в кафедральном соборе. Размером примерно с мою ладонь, этот символ был вырезан на одном и том же месте у всех жертв — прямо в центре их груди, почти как какая-то чакра или древний символ сердца.

— Это произошло, пока она ещё была жива… верно? — сказала я.

— Действительно, — сказал коронер. — Как и с остальными жертвами. Поскольку дизайн идеально симметричен и одинакового размера в каждом случае, мы думаем, что для нанесения метки он использовал самодельное устройство. Возможно, сделанное из чего-то вроде лезвий бритвы… или скальпеля. Примерно такой тип лезвия. Все слишком аккуратно, чтобы наноситься ножом.

Я кивнула, все ещё глядя на безупречные порезы.

Голос Ника выдернул меня из транса, заставив резко поднять на него взгляд.

— Какие-нибудь теории по поводу того, почему это важно, док? — тихо сказал он. — В связи с сегодняшним, имею в виду?

Коронер наградил его раздражённым взглядом.

Мне захотелось рассмеяться, когда я поняла, что он злится из-за того, что Ник считал меня настоящим доктором.

Однако я не рассмеялась.

Я покачала головой.

— Не особо. Пока что нет.

— Врунья, — мягко пожурил Ник. Он мельком взглянул на коронера перед тем, как наклониться ближе ко мне и промурлыкать на ушко: — Ты что-то скрываешь от меня, Мири… я хочу знать, что. И почему.

Я закатила глаза, награждая его раздражённым взглядом.

— Вот уж вряд ли, — сказала я.

— Тогда ты не делишься чем-то, — перефразировал он, говоря уже нормальным голосом. — … Что то же самое. У тебя есть кое-что, за чем ты проследовала сюда. Выкладывай.

Вздохнув, я пригладила волосы тыльной стороной запястья, чтобы не задеть их перчатками. Я убрала их в хвостик, чтобы прийти сюда. Взглянув между Ником и коронером, я подумала ещё минутку, а затем сказала им более или менее правду.

— Тот мужчина, с которым ты заставил меня поговорить, — сказала я, обращаясь к Нику. — Тот, что называет себя Квентином Блэком. Кое-что в его личности не вяжется с этим. С тем, как совершено убийство, я имею в виду.

Ник нахмурился. Я понимала, что он уже ненавидит эту теорию.

Все, что он сказал:

— Продолжай.

Я пожала плечами, поднимая руку.

— Да нечего продолжать. Не в данный момент.

— У тебя что-то есть, док. Почему ты так думаешь?

— Ничего существенного. Я предпочту подождать.

— Я бы предпочёл, чтобы ты этого не делала.

Вздохнув, я наградила его очередным взглядом. Затем сдалась.

— Ладно, — сказала я, слегка поворачиваясь к нему лицом. — Мужчина, которого я встретила сегодня, не производит драматичного впечатления, Ник. Ни в коем разе. Даже напротив. Он гипер-практичный. Ориентированный на цель. Не тратит время впустую. Это происходит из его нарциссизма, полагаю… или чувства собственной важности, по крайней мере. Он считает своё время бесконечно слишком ценным, чтобы тратить его на что-то, что не служит непосредственному результату… и его цели тоже определённо важны. Возможно, даже важны на уровне «спасения мира». И уж точно недоступны для понимания нам, простым смертным…

— Но не тебе, — сказал Ник, изучая мои глаза.

Я закатила глаза.

— О, я уверена, что тоже вхожу в этот список. Он развлекался со мной. Но я бы не сказала, что это ставит меня на один уровень с ним в его глазах.

Видя, как явно неодобрительно нахмурился Ник, я пожала плечами.

— … В любом случае, если я права, профиль не сходится, — сказала я нарочито ровным голосом. — Я определённо считаю его способным на убийство, но не представляю, чтобы он стал резать девушку для развлечения… тем более уж одевать её в свадебное платье и придавать ей такую позу. Это требует страсти. Эротизма в какой-то мере. Ну, хотя бы мести или какой-то формы садизма, возможно, даже религиозной помешанности, учитывая странный символ и его расположение. Блэк может быть социопатом… и он скорее всего нарциссист. Но я не думаю, что он…

Я помедлила, все ещё думая вслух, махнув рукой на тело мёртвой девушки.

— … Опустился бы до игры со своей едой. Понимаешь?

— Нет, — сказал Ник. Он переступил с одной ноги на другую, складывая руки на груди. — Нет, я не понимаю. О чем, черт подери, ты говоришь, Мири?

Я вздохнула.

— Говорю же, это всего лишь теория.

— Почему ты думаешь, что весь этот «ритуал» — не часть целей Блэка? — спросил Ник, и это говорило о том, что он хотя бы слушал. — Ты сказала, что он не станет тратить время на то, что не является частью всей его «затеи», верно? Что, если это и есть его затея, Мири? Что, если это что-то значит для него? Что-то, что мы просто ещё не понимаем?

Я встретилась с ним взглядом поверх тела мёртвой девушки, затем пожала плечами.

— Это возможно, — согласилась я.

— Возможно? Но ты все равно так не думаешь?

— Нет. Без действительных доказательств так считать, Ник — нет.

— Почему нет? — спросил он откровенно раздражённым голосом. — Ты даже не собираешься ни капельки развивать эту теорию, да, док?

Снова посмотрев на девушку, я сосредоточилась на толстом слое макияжа, покрывавшем её лицо вплоть до самого выреза горловины.

Должно быть, на его нанесение потребовалось время.

Его здесь было так много, и он был таким безупречно гладким на щеках, лбу и вокруг глаз, что это делало её похожей на фарфоровую куклу. Или, как ни парадоксально, на ребёнка. Это не был сексуальный макияж во всех смыслах. Скорее, он как будто уменьшал её возраст, накладывая ту безупречную красоту, которая больше ассоциировалась с пред-пубертатным периодом.

Единственное, что нарушало иллюзию — несколько пятен крови повыше шеи, и пятно на горле, которое, скорее всего, образовалось, когда её передвигали. Все ещё глядя на её лицо и ощущая внезапную боль в груди, осознавая, какой молодой она была на самом деле, я пожала плечами. Её истинный возраст едва виднелся под слоем тонального крема, румян и пудры толщиной в полдюйма.

Ей не могло быть больше двадцати пяти.

— Я ничего не исключаю, — сказала я.

— Ты в этом уверена, Мири?

Резкость его тона заставила меня во второй раз поднять взгляд. Когда я заговорила в следующий раз, мой беспристрастный голос звучал более резко.